Дэн Патрик - Колдовская метка [litres]

– Не о солдатах беспокоиться нужно, – ответила Фельгенхауэр, закрыв дверь в кабинет. – Ширинов обладает невероятной силой, а Хигир крайне хитёр. Результат нашей с Марозволк атаки почти предрешён.

Поднимаясь на этаж выше, Стейнер сглотнул, пытаясь представить вероятные масштабы бедствия.

– Сребротуман оказал бы поддержку? – полюбопытствовал юноша, добравшись до кабинета.

– Трудно сказать, – ответила Фельгенхауэр после недолгой паузы. – Во многих вопросах он сам по себе. Никогда не выказывает открытого сопротивления… Просто… его взгляд на мир разнится с нашим.

– Сколько ему лет?

– Что? – Фельгенхауэр закрыла дверь в кабинет. – Зачем тебе знать?

– Просто любопытно, – ответил Стейнер, вспоминая секрет Сребротумана.

– Не имею понятия – Зоркие редко делятся секретами. Он жил на Владибогдане ещё до моего приезда, что уже делает его немолодым. Почему тебе важен его возраст?

– Да так. Праздное любопытство, – заверил юноша, греясь возле огня.

– Поумерь его. Праздные люди мне ни к чему. И я не собираюсь сидеть и ждать, пока этот болван снова прибежит с жалобами в мой кабинет.

– А куда мы пойдём? – поинтересовался Стейнер.

На мгновение он понадеялся, что они покинут остров и все его тайны. Но что будет с Тифом, Тайгой, Сандрой и Кими?

– Школы проверим. В такие времена лучше напомнить, кто здесь главный.

Спускаясь по лестнице, Стейнер старался не отставать от быстро шагающей впереди Матриарха-Комиссара.

– Куда сначала?

– В Академию Земли – святыню Ширинова и большинства противостоящих мне Зорких.

Здание ничем не отличалось от Академии Воды, за исключением его обитателей – коренастых послушников.

– Колдовские силы отражаются на физической форме послушников по мере их использования, – поясняла Матриарх-Комиссар, как будто читая из книги.

– И что это значит? – шёпотом спросил Стейнер, переходя из одной классной комнаты в другую.

– Сначала темнеет кожа. Некоторые подвергаются глубокому изменению, и тогда их кожа становится серой и грубой.

Старшие дети в следующем классе глядели на Стейнера угрюмо и насмешливо, но он не обращал внимания на злобные гримасы, пытаясь вместо этого разглядеть в их лицах признаки колдовской метки. Все они выглядели грязными. Кожа одних детей имела оттенок жухлой травы, других – бледно-серый, отчего вид их казался крайне нездоровым. Юноша вспомнил Маттиаса Жирова, и во рту мгновенно пересохло.

– Матриарх-Комиссар! Какая честь увидеть вас в наших стенах, – сказал послушник. Он поднялся со стула и изящно поклонился.

– А ты чтишь Империю своей учёбой, Константин, – ответила Фельгенхауэр и кивнула учителю.

Зоркий носил выщербленную маску из чёрного металла, однако высеченное на ней мрачное выражение теряло эффект из-за вжатой в плечи головы Зоркого, будто он хотел забиться в угол класса подальше от Матриарха.

– Он сторонник Ширинова? – спросил Стейнер, когда они вышли в коридор.

– Оба они: ординарий Евтохов и Константин. – В голосе Фельгенхауэр отчётливо слышалось презрение.

– Какими умениями владеют дети?

– Достойный вопрос, – похвалила женщина, стоя возле кабинета и слушая за дверью урок. – Те, кто родился с силой земли, редко теряются – они всегда найдут север. При правильном обучении дети способны призвать могучую силу и трансформировать тело в живой гранит. Пример ты видел сам.

Стейнер кивнул, но ничего не ответил.

– Обученный Зоркий силой мысли поднимает предметы с земли, – продолжала Матриарх-Комиссар.

– Как Ширинов поднял Максима.

Фельгенхауэр кивнула.

– Самые сильные из нас умеют превращать плоть в камень.

В конце коридора на страже стояли два солдата. Матриарх-Комиссар оценивающе глянула на каждого из них и разразилась громкой тирадой недовольным тоном на сольском языке.

– Что вы им сказали? – поинтересовался Стейнер, выходя из академии.

– Велела отполировать ботинки, почистить плащи да почаще мыться. Раз не хотят хранить мне верность, пусть хотя бы выглядят как солдаты.

Можно было бы сказать, что здание Академии Пламени тоже ничем не отличалось, если, конечно, не иметь обоняния.

– Что это за запах?

– Сера. Дети, рождённые с силой огня, зачастую издают неприятные запахи. Знавала я человека, который пах копотью… – Матриарх-Комиссар внезапно затихла.

Стейнер огляделся.

– Вам плохо?

– Что? Нет. Всё в порядке. Запах… Большинство учеников пахнут серой, или серой самородной, как называют этот элемент в Хлыстбурге.

Уроками Матриарх-Комиссар не интересовалась, но сосредоточила внимание на солдатах, высказав им суровые упрёки.

– Какие силы у этих детей? – спросил Стейнер, поднявшись на этаж выше.

– Сам погляди, – ответила Фельгенхауэр, указывая на просторную комнату без мебели.

Как оказалось, мебель отсутствовала неспроста: рядом друг с другом стояли трое детей лет четырнадцати, извергая огонь, как Аурелиан.

– Думаю, лучше уйти, – поторопил начальницу Стейнер. В горле его пересохло; сердце в груди забилось сильнее.

– Погоди, ещё рано, – возразила Фельгенхауэр.

В углу комнаты прямо перед послушниками стоял ещё один ребёнок. Одежды на нём не было, но нагота его совсем не смущала.

– Что, во имя Фрейны, здесь происходит…

Фельгенхауэр поднесла палец к губам угловатой маски, призывая к молчанию.

– Смотри.

Нагой послушник превратился в живой язык пламени, окутанный оранжево-красным вихрем.

– Пугающее зрелище, – прошептал Стейнер.

– Огонь – величайший из даров дракона. Дети обладают способностью вызывать пламя, вдыхать его, производить удушающие клубы дыма, бросать огненные стрелы, будто копья. Они становятся неуязвимыми к ожогам. Когда Император прикажет им идти на Шанисронд, нападение их сравнится с возвращением драконов.

Фельгенхауэр развернулась и зашагала вниз по лестнице, оставив смущённого Стейнера стоять под гневными взглядами послушников.

– Полагаю, вам известно о Жирове, – пробормотал юноша.

Матриарх-Комиссар ждала его перед дверью в Академию Воздуха, сцепив руки в замок за спиной и гордо подняв подбородок.

– Вы не зайдёте?

– Нет смысла. – Фельгенхауэр рассматривала горы высоко над площадью. – Если дождь не слишком сильный, Зоркие отводят послушников в скалы. Они утверждают, что нельзя научиться силам ветра, если не ощущать его на собственных лицах. По мне, они безумцы.

– Здесь живёт Сребротуман?

– Не совсем. Сребротуман не преподаёт в школе. Он владеет силами ветра и огня. Никто не знает, где он живёт. Он просто существует.

Фельгенхауэр направилась прочь, не дав Стейнеру возможности продолжить расспросы.

– А что значит слово «Voda»? – крикнул Стейнер, когда Матриарх-Комиссар перешагнула порог последней академии.