Дэн Патрик - Колдовская метка [litres]

Госпожа Камалова нагнулась и подобрала хворост.

– Что вы делаете? – спросила девушка.

– Притворяюсь старой женщиной, собирающей дрова.

Хьелльрунн задумалась.

– Кого бы ни высматривали всадники…

– Уж точно не будет выглядеть старухой в поиске растопки для печи. – Наставница ссутулилась и с притворной хромотой заковыляла в сторону хижины, время от времени добавляя ветки в охапку дров.

– Охранцы, они как Зоркие? – поинтересовалась Хьелльрунн, тоже собирая хворост.

– Нет, намного хуже.

– И у них есть метка?

Госпожа Камалова покачала головой.

– Нет, и это делает их особенными. Они сопротивляются колдовству. Вот почему не удалось прочитать мысли тех всадников, когда они скакали мимо. Охранцев нельзя одурачить иллюзиями и зачаровать. Самые могущественные из них могут противостоять даже окаменению.

– Окаменению? – Хьелльрунн покачала головой.

– Не бери в голову, – поморщилась госпожа Камалова. – Мы вернёмся в хижину, согреемся и выдадим тебя за мою племянницу.

Девушка послушалась. Она наблюдала, как наставница хромает по снегу, заходя всё глубже в лес. Вопросов назрело множество, но Хьелль оставалось лишь следовать за женщиной, время от времени испуганно оборачиваясь и думая над тем, насколько страшны эти Охранцы.

Когда Хьелльрунн вернулась домой из тёмного леса, на дворе стоял вечер. Последние остатки света лежали над чёрными волнами Призрачного моря тонкой линией. Она шла с опущенной головой, сгорбившись от холода и спрятав руки под шалью. Только одна мысль терзала её душу: И почему у меня нет сил огня? Я бы никогда не мёрзла.

Света в доме не было. Девушке пришлось долго разжигать угли, но в конечном счёте огонь запылал в очаге, хотя дров ушло больше, чем понравилось бы Мареку.

– Надеюсь, Стейнеру теплее, чем нам, – пробормотала Хьелль, протягивая посиневшие пальцы к огню.

Снаружи раздался громкий хруст снега под сапогами, и она испуганно обернулась. Торопясь согреться, она совершенно забыла зажечь фонарь. С горящими глазами она бросилась к шкафчику, схватила нож и приготовилась нанести удар снизу, как учил отец.

– Кто здесь?

Дверь громыхала, пока ключ проворачивался в замке.

– Дурень, Хьелль дома! – раздался голос Вернера.

Дверь распахнулась, и рыбак ввалился через порог с Мареком, который цеплялся за плечо брата.

– Хьелль? Что за темень? Нет денег на масло?

– Я сама недавно вернулась. Что, во имя Фрёйи, с вами случилось?

– Столкнулись с кое-какими проблемами, – ответил Вернер, усаживая отца на стул.

Хьелльрунн шагнула вперёд и сморщила нос.

– Проблемами? Скорее, с пивоварней…

Дядя вскинул руки.

– Я пытался увести его, потому что он слишком напился…

– Чтобы стоять на ногах?

– Нет… Чтобы вступать в перепалки. Когда мы уходили, Бьёрнер рявкнул что-то о твоём брате, и тогда всё вышло из-под контроля – мы подрались с Бьёрнером и Хоконом. А когда ушли, за нами следовали двое мужчин. Они потерялись в районе Иневого переулка.

Рыбак хотел зажечь фонарь, но Хьелль преградила дорогу.

– Не стоит привлекать внимание.

– Ты права, – согласился Вернер.

– Он ранен?

– Нет. По крайней мере, до завтра ничего не заметит.

– Отведи его на чердак, – велела Хьелльрунн. – Нельзя ему здесь спать. И тебе тоже.

Дядя схватил Марека под руки и потащил наверх в кромешной темноте.

– Будь осторожна в лесу, Хьелль, – предупредил Вернер с верхних ступеней. – В Циндерфеле небезопасно.

– Думаешь, я не заметила? В Циндерфеле небезопасно с отъезда Стейнера. – Она провела пальцами по броши в форме молота, надеясь, что та убережёт от неприятностей.

– Это другое. С Охранцами нужно быть начеку.

– Для меня все виды зла одинаковы, – ответила Хьелльрунн, но Вернер её уже не слышал – он лёг спать, чтобы оправиться от выпитого.

Ночь была долгой, а кухонный стул – твёрдым, но девушка решила не подниматься наверх. Всю ночь она просидела с ножом в руках, опасаясь стука в дверь – ожидая, когда Охранцы придут за отцом и Вернером.

На следующий день Матриарх-Комиссар не отличалась многословием. Стейнер хотел расспросить её о Ромоле, но так и не нашёл подходящего момента. Он убирал посуду со стола Фельгенхауэр, как вдруг она поднялась и махнула рукой на грязные тарелки.

– Оставь их. Идём со мной.

Быстрым шагом она прошествовала через круглую дверь кабинета и что-то тихо прорычала солдатам, которые при виде Матриарха-Комиссара тотчас выпрямили спины. Они остались стоять по стойке «смирно» и не последовали за ней. Стейнер заметил свисающие с поясных ремней булавы – это была не стража Фельгенхауэр.

Куда она могла отправиться без сопровождения? Дважды он подумывал спросить, но дважды промолчал. Не задерживаясь, Матриарх-Комиссар освободила от сопровождения других четырёх солдат. Они выбрались из Академии Воды под проливной дождь.

– В чём дело? – нерешительно поинтересовался Стейнер, проходя мимо огненной статуи.

Встречаясь с пламенем, ливень с шипением превращался в пар, окутывая площадь туманом.

– Вчера в полночь стража сменилась, – ответила Фельгенхауэр. – Дежурные солдаты верны Ширинову. Целый день я вынуждена находиться под пристальным взглядом тридцати шпионов.

– Тридцати?

– По десять солдат в группе, каждая из которых работает по восемь часов. Три группы образуют отряд.

– На острове пять отрядов, – заметил Стейнер, – по одной на академию и одна на сторожку.

– Ты обратил внимание, – на Фельгенхауэр его осведомлённость явно произвела вречатление. – А все пять формируют батальон.

– Но эти тридцать солдат, верных Ширинову… – Стейнер вытер дождь с глаз. – Разве вы не можете их распустить?

– Ротация играет ключевую роль в имперской военной догме, так как уменьшает риск привязанности.

– Что-то не заметно, – скривился Стейнер, пригладив холодные, мокрые волосы к голове. – У вас воины с топорами, а у Ширинова – свои приспешники.

Фельгенхауэр повернулась к помощнику, как только они приблизились к сторожке.

– Нет, не заметно. – Она сделала шаг назад, и из-под угловатой маски вырвался лёгкий смешок. – Гляжу, ты не боишься говорить, что думаешь.