Дэн Патрик - Колдовская метка [litres]

При упоминании Хокона Кристофин закатила глаза.

– Гляжу, тебя он тоже недолюбливает? – спросил дядя у подруги Стейнера.

Она вздохнула.

– Раньше он за мной ухлёстывал, проходу не давал. – Кристофин покачала головой. – Но всё изменилось, как только прошла молва о наличии у меня колдовской метки.

Стук в дверь встревожил всех собравшихся, все глаза уставились на вход.

– Поздно уже, – крикнул отец, вытаскивая кухонный нож из шкафчика.

– Да и холодно, – последовал ответ. – И теплее не становится.

Вернер и Марек обменялись удивлёнными взглядами, и кузнец распахнул дверь.

– Заходи, быстрее. Здесь повсюду глаза.

– Какого Хеля ты здесь забыла? – прошептал дядя.

Каково же было удивление Хьелльрунн, когда она увидела в их доме Ромолу.

– Поздновато для визитов, – неприязненно бросил Марек.

– Да я сама не рада здесь быть. Думаешь, легко было убедить первого помощника заглянуть в Циндерфел под покровом ночи, словно контрабандисты?

– Сольминдренская империя разослала дозорных, – предупредил Вернер.

– Да они повсюду, – подметила Ромола. – Я только что сбежала с Владибогдана. Едва унесла ноги, прямо скажем.

– Стейнер с тобой? – Отец старался не показать, как отчаянно надеется.

Капитан покачала головой. Раздражение вспыхнуло на её лице, но Хьелль поняла, что злится она на себя.

– Он так похож на тебя, что голова кругом, – заявила Ромола Мареку.

– Он… – Отец нервно сжимал и разжимал пальцы, будто стараясь удержать ускользающую надежду. – Он… ещё…

– Жив? Уж поверь, жив до сих пор. Твоего малого никто и ничто не остановит.

Тишина взорвалась скрипом отодвигаемых стульев. Вернер обнимал Марека, который в свою очередь обнял Хьелльрунн и Кристофин.

– Я верил, что он выживет, – произнёс дядя, когда все заняли места за столом, обмениваясь улыбками. – Что там произошло?

– Что произошло? Я обрела врага в лице Ширинова, разорвала все отношения с Империей и надолго теперь засяду в южных водах.

– Но без тебя мы не сможем связаться со Стейнером, – недоумевал Марек.

– Простите, друзья, – сказала Ромола, – но там всё сложно. Вам остаётся молиться, чтобы он выбрался из этого Хеля.

Вся радость, которую испытала Хьелльрунн, была смыта одной фразой.

– Никто не сможет покинуть Владибогдан, – печально произнесла она, – уж точно не без помощи извне.

– Прости, – продолжила Ромола, – но я ничем помочь не могу.

– Мы сможем с тобой связаться? – спросил Вернер.

Рассказчица пожала плечами.

– Я плыву на юг и не намерена возвращаться. Назревает конфликт, и мне бы не хотелось иметь к нему отношения – и своих забот хватает.

Кристофин глянула на пирата. Она промолчала, но угрюмое выражение её лица говорило о многом. Вернер раздражённо покачал головой.

– Спасибо за добрые вести о сыне, – поблагодарил Марек.

Спустя несколько мгновений капитан вышла, направилась к чёрному пирсу и исчезла в ночи.

– Стейнер жив, – прошептала Хьелльрунн сквозь слёзы радости.

Он жив, и она его спасёт.

Насколько было проще, когда Матриарх-Комиссар заперла тебя в сторожке.

Сначала Стейнер решил, что грезит или сходит с ума. Избитое солдатами лицо с левой стороны полыхало болью. Насколько же он оказался благодарен, что вместо булав они предпочли кулаки.

А ещё в сторожке безопаснее, чем в этой развалине.

Голос вынудил Стейнера открыть глаза. Слова витали в голове, как призрачная процессия.

– Сребротуман?

Зоркий стоял возле двери, склонив голову. В зеркальной маске отражалось окровавленное, искажённое лицо Стейнера. В коридоре за камерой стояла кромешная тьма, которая нарушалась лишь блеском булав и доспехов. Кузнец с трудом усмехнулся – неужели он настолько опасен, что удостоился личного стражника?

– Не ожидал увидеть вас снова, – прохрипел он пересохшим ртом.

На запястье, в том месте, где рука была прикована к каменной стене камеры, зияла рана. После того как ему на голову набросили плащ, он больше ничего не видел. Плащ лежал на полу, как кровавое напоминание о мести за погибшего товарища.

– Где я?

В старой башне Академии Земли.

Сребротуман оглядел пустую камеру и ржавую цепь вокруг запястья.

Давненько сюда никого не сажали.

Стейнер целыми днями оплакивал отбытие Фельгенхауэр и беспокоился о судьбе Хьелльрунн и отца.

Страж не обмолвится о моём визите – у нас договорённость. Но я не могу здесь задерживаться.

Сребротуман приблизился, опустился на колени и достал половину буханки, яблоко, бурдюк и немного холодной курицы, после чего молча направился к двери.

С закрытыми глазами Стейнер жадно поглощал еду.

Когда ты в последний раз ел? – спросил Зоркий, оглядываясь.

– Как давно я здесь? – полюбопытствовал пленник, пытаясь одновременно жевать и говорить.

Три дня. В этом и кроется причина моего визита. Ширинов бы до смерти тебя уморил, а я бы предпочёл, чтобы ты остался в живых.

Стейнер не отрывался от торопливого пира и не расспрашивал о мотивах. Сребротуман подошёл к узкому окну, откуда в камеру струился скудный свет. Здесь стояли постоянные сумерки, и не было ничего интересного, поэтому две оранжевые сферы с ходу бросались в глаза.

– Зачем вы привели Огненного духа?

Тень моргнула светящимися глазами и ускользнула за дверь, стремясь остаться незамеченной солдатом снаружи.

Кими предложила. – Сребротуман оглянулся на призрака . – Не шуми. Ничего хорошего не будет, если Ширинов выяснит, что Пепельный суд отправил шпиона к тебе в камеру.

– Пепельный суд?

С того дня, как ты прибыл на Владибогдан, Огненные духи чувствуют с тобой родство. А у меня, насколько тебе известно, родство с Огненными духами. Мы решили приложить усилия, чтобы избежать порабощения и прозвали себя Пепельным судом.

– Вы намереваетесь восстать против Ширинова?

Сребротуман кивнул.

Кими попросила отправить к тебе Огненного духа, чтобы тот за тобой приглядывал. Она боится, что Ширинов казнит тебя.

– Кими тоже в рядах Пепельного суда?

Сердце Стейнера громко билось; во рту пересохло от волнения.

Нет. Чтобы вступить в ряды, нужно отвечать конкретным требованиям.

– Но почему Ширинов до сих пор меня не казнил? – с тревогой спросил пленник. – Я просидел здесь три дня, и он мог сделать это в любое время.