Дэн Патрик - Колдовская метка [litres]

У него на тебя планы. Он сам мне так сказал.

– Зачем ему рассказывать о планах? Я думал, вы в союзе с Фельгенхауэр.

Теперь, когда Матриарх-Комиссар ушла, в моих интересах подыгрывать Ширинову и заручиться доверием, хотя на самом деле я всегда считал его убийцей и безумцем.

– А я-то решил, что вы, Фельгенхауэр и Марозволк – Тройка.

Нет, не Тройка, но мы разделяем определённую точку зрения. Мне нравится работать вместе.

Стейнер наклонился вперёд настолько, насколько позволяла цепь.

– Почему я должен вам доверять? – прошептал он. – Что задумал Ширинов?

Он держит тебя в живых, потому что намерен представить тебя в качестве доказательства.

– Доказательства? Какого ещё доказательства?

Сестра Хигира пропала на материке, а товарищи её убиты. И ты каким-то образом связан с их смертью.

– Вьюга.

Именно. Хигир и Ширинов считают, что исчезновение Вьюги является частью большого заговора. Заговора мятежников, пытающихся обезопасить детей Нордвласта.

– Таких детей, как Хьелльрунн, – понял Стейнер.

Я думаю, что защищали именно саму Хьелльрунн. И теперь Ширинов стремится исправить свою ошибку.

– Но при чём здесь Вьюга?

Она пережила обучение, но не заручилась доверием Зорких. Теперь она пропала, а двух её товарищей убили до того, как прошли Испытания. Ширинов уверен, что корни заговора находятся на Владибогдане.

– Поэтому Посланница забрала Матриарха-Комиссара, – догадался Стейнер. – Ширинов считает, что Фельгенхауэр наняла убийцу в Хельвике, чтобы защитить Хьелль. – Он поднял взгляд на маску. – Это так?

Возможно. Мы сошлись во многом, но не во всём. Если Фельгенхауэр знала о семье в Нордвласте, которая могла провалить Испытания, она могла и помочь.

Стейнер прикусил губу, не зная, что ответить. Он до сих пор не понимал, можно ли доверять Зоркому.

Твоя семья знала Фельгенхауэр? Они связывались с Матриархом-Комиссаром?

– Нет, – возразил кузнец. – Нет.

Хотя ты не так много знаешь. Разве твой отец заслуживает доверия?

– Убирайтесь из моей головы! – прорычал Стейнер.

Сребротуман прошёл через камеру и поднял окровавленный плащ.

Ширинов и Хигир не остановятся, пока не найдут Вьюгу. Они не могут упасть в грязь лицом, даже если для этого потребуется отдать тебя в руки Императору.

Ледяной холод накрыл Стейнера, словно волной. Он не хотел отправляться в Хлыстбург и представать перед Императором. Город кнутов вытащит из него все тайны и правду. Он закричит имя Вернера, лишь бы прекратить жгучую боль; он сдаст Хьелльрунн, чтобы остановить острые как бритва плети, вонзающиеся прямо в плоть.

– Вытащите меня отсюда, – попросил юноша. – Мне нельзя в Хлыстбург. Я всё сделаю, что скажете.

Сребротуман не ответил; тишина тучей нависла в тёмной камере.

Стейнер вздрогнул, когда на пороге появился солдат и произнёс что-то на сольском. Зоркий, не прощаясь, немедленно покинул камеру, оставив Стейнера гадать о следующем шаге Ширинова.

Время шло, и свет за окном потускнел. Стейнер ёрзал и сыпал проклятиями, замерзая на ледяном каменном полу. Иногда он поднимался на ноги, чтобы размять онемевшие руки, но ему никак не удавалось найти удобную позу. За дверью раздался шум, и пленник сжался от ужаса. Может быть, хромой старик передумал? Но гостем оказался не Ширинов.

На пороге камеры появился Хигир с танцующим возле ног пламенем.

– Мертвосвет, – процедил Стейнер сквозь зубы и прищурился. Пламя Зоркого слепило глаза, которые давно уже отвыкли от света.

Иерарх в медной маске тащил за собой стул, громыхая деревянными ножками.

– Ублюдок из Циндерфела, – сентиментально возгласил Зоркий.

Он поставил стул в центре камеры и после быстрого осмотра заключённого сел напротив.

– Тень Ширинова, – съязвил Стейнер и отвернулся, чтобы не видеть хмурую, выщербленную маску. Его дыхание участилось, а сердце выпрыгивало из груди.

– Она похожа на тебя, – заявил Хигир после паузы. – Её тоже держали на цепи в этой самой камере. Ширинов хочет забыть те времена, но я-то всё помню. Мне позволяли иногда заглядывать к ней.

Стейнер дёрнулся, но цепь крепко держала; запястье лишь сильнее кровоточило от попыток вырваться.

– Замолчите! Я не хочу это слушать!

Но Мертвосвет продолжал:

– Мне известно её настоящее имя. Вьюга была моей младшей сестрой. У нас почти такая же разница в возрасте, как и у вас с Хьелльрунн.

– Прекратите. Я не хочу слышать о вашей сестре.

– Я тоже её защищал. – Хигир кивнул. – Но она представляла угрозу даже для самой себя. Как и твоя сестра.

– Зачем её приковали? – Стейнер глянул на кандалы и окровавленное, раненое запястье.

– Каждые несколько лет, возможно, раз в десять лет, на Владибогдан попадает ребёнок с великой силой. Сила, которая по мощи своей несопоставима с возрастом. Они призывают стихии, как старых друзей. Им не нужно напрягаться, чтобы подчинить своей воле дар. Эти дети обладают принципами и поглощены ненавистью к Империи, которая граничит с безумием. Настоящий фанатизм.

– Ваша сестра?..

Зоркий задумчиво кивнул.

– Правящий Владибогданом Патриарх приковал Вьюгу, чтобы она быстрее сломалась. Её не кормили днями напролёт и не давали спать. Иногда физически воздействовали или пытали при помощи колдовства.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Потому что она сломалась, Стейнер Вартиаинен. Она стала талантливой Зоркой, способной приручать ветра. Она приняла Сольминдренскую империю. Она поняла, что бесконтрольная колдовская метка могла причинить вред. Она уяснила, что без порядка существуют лишь хаос и разруха. Те, кто слишком слаб, чтобы нести великое бремя Империи, умрёт под тяжестью её величия.

– Какой смысл убивать граждан для сохранения величия? – Стейнер сжал зубы, жалея, что рядом не оказалось кувалды.

– Без жертв здесь не обойтись, – ответил Хигир, наклонившись вперёд. Пламя у его ног взволнованно заполыхало. – Хьелльрунн проверят на наличие метки. Матриарх-Комиссар помешала Ширинову, но это всё равно случится, Стейнер. Это к лучшему. Разве ты не видишь?

– Я вижу только то, как немощные, дряблые Зоркие лишают детей семьи. Вижу, как Империя распространяет ложь. И вижу перед собой жалкого старика, который не смог защитить сестру.

Мертвосвет вскочил на ноги, и пламя вспыхнуло выше, ярче. Хигир согнул пальцы, озарив камеру оранжево-белой огненной вспышкой.

– Мы сломаем тебя, Стейнер, и сломаем Хьелльрунн. Перед мощью Империи вся бравада исчезает. Ты поклянёшься в верности или же погибнешь. С отцом ты опоздал, но всё ещё можешь спасти себя.

– С отцом?

– Мы знаем, что он причастен к убийству в Хельвике. Мы знаем о переписке с Матриархом-Комиссаром. Две ночи назад мы обыскали её комнату.