Ли Брэкетт - Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы)

Он повернулся и ушел в свою комнатку, задернув за собой занавеску. Настроение у него было скверное. Он уселся на шкуры и закурил сигарету, прислушиваясь к тихому голосу Рогана, который сердито говорил Эсмонду, что Рэнд, по его мнению, ведет себя странно. Эсмонд успокаивал его, говоря, что в такой ситуации кому угодно пришлось бы нелегко. Вскоре Конвей услышал, что они улеглись. Он задул свой светильник.

Некоторое время он сидел весь в поту от волнения, думая о Кра, о том узком ущелье, до которого теперь вот-вот доберется, о своем отце — ненавидя его за ту недобрую память, которую он оставил о себе на Искаре и из-за которой путь, предстоящий его сыну, оказался таким трудным.

Не дай Бог, чтобы старый Кра узнал!

Когда все стихло, он еще немного подождал, а потом очень осторожно приподнял занавеску и шагнул в коридор.

Отсюда ему было видно, что происходит в большой главной комнате. Четверо могучих сыновей Кра спали на шкурах у тлеющего очага. Пятый сидел, поджав нога и держа на коленях копье. Он не спал.

Конвей бросил взгляд на лестницу в конце коридора. Он не сомневался, что она ведет на женскую половину и что любая его попытка проникнуть туда переполошит весь дом. Пожав плечами, он вернулся в свою комнатку.

Растянувшись на шкурах и сосредоточенно сдвинув брови в темноте, он пытался размышлять. Он не ожидал встретить такую ненависть к людям с Земли со стороны искарианцев. В сотый раз он задал себе вопрос, что же такого сделал его отец, чтобы при одном воспоминании о нем все женщины Искара разражались горестными причитаниями. «Спроси ту, что ждет, у озера Ушедших Навсегда...»

Но на самом деле это не имело значения. Важно было одно: что они под пристальным наблюдением и что путь через весь город слишком далек, чтобы человек с Земли мог пройти его и остаться в живых, даже если ему удастся уйти незаметно для Кра.

Внезапно он услышал, как кто-то прокрался по коридору и остановился у его двери.

Конвей бесшумно сунул руку под комбинезон, взялся за рукоятку спрятанного там пистолета и стал ждать.

Край занавески чуть отогнулся, потом она немного отодвинулась. Конвей лежал неподвижно и дышал так, как дышат во сне. Слабый свет проник в комнатку из коридора, стала видна раздвигавшаяся все шире щель в занавеске, и в ней Конвей явственно разглядел чью-то фигуру, которая смотрела в комнатку.

Саэль, маленькая серая мышка в своей домотканой юбке, с волосами, распущенными по плечам, словно накидка из лунных лучей. Саэль, мышка с глазами дикой кошки.

Не зная, что она собирается сделать, и боясь, что любой шепот привлечет внимание тех, кто находился в соседней комнате, Конвей по-прежнему лежал тихо, притворяясь спящим.

Некоторое время девушка стояла не двигаясь и глядела на негр. Он слышал ее дыхание, тихое и частое. Наконец она сделала быстрый шаг вперед и тут же остановилась, словно мужество покинуло ее. Это было ее ошибкой.

Рослый мужчина с копьем, вероятно, уловил какое-то едва заметное движение — может быть, взмах юбки, потому что двигалась девушка бесшумно. В большой комнате послышалось короткое восклицание, Саэль отпустила занавеску и побежала прочь. Тяжелые мужские шаги устремились за ней.

В конце коридора послышалась какая-то возня, тихий напряженный шепот. Конвей подкрался к двери и чуть отодвинул занавеску.

Сын Кра крепко держал девушку. По-видимому, он сначала отчитывал ее, скорее с огорчением, чем со злобой, а потом, не спеша и без особого рвения, принялся ее колотить. Саэль терпела, не издавая ни звука, но глаза у нее остекленели, а на лице застыло выражение ярости.

Конвей тихо шагнул в коридор. Мужчина стоял к нему спиной, но Саэль его увидела. Он знаками показал ей, что нужно сделать, и она поняла его мгновенно— а может быть, это только придало ей храбрости.

Извернувшись, словно кошка, она вонзила зубы в державшую ее руку.

Мужчина отпустил ее — скорее от изумления, чем от боли. Она кинулась вниз по лестнице на женскую половину, а он стоял как остолбенелый, уставившись ей вслед и разинув рот, словно самые обыкновенные камни вдруг взлетели в воздух из-под его ног и обрушились на него. Конвею пришло в голову, что ничего подобного, наверное, не случалось за всю историю Искара.

Он лениво прислонился к стене и произнес вслух:

— Что здесь происходит?

Сын Кра круто повернулся, и изумление на его лице мгновенно сменилось злобой.

Конвей сделал вид, что зевает, как будто только что проснулся.

— Кого это ты тут колотил — Саэль? По-моему, она уже вышла из того возраста, когда девчонок шлепают. — Он ухмыльнулся при виде отметин от ее зубов на руке мужчины. — Кстати, кто она такая — внучка Кра?

Ответ прозвучал на медленном и неуверенном, но понятном английском языке:

— Она — приемыш Кра, дочь подруги моей сестры. С молоком матери Саэль впитала коварство — коварство, которому та научилась от моей сестры, а сестра — от Конны.

Рослый мужчина неожиданно протянул руку и схватил Конвея за шиворот так крепко, что тот чуть не задохнулся. К изумлению Конвея, в глазах его стояли слезы, а лицо выражало отчаянную ненависть.

— Предупреждаю тебя, человек с Земли, — тихо сказал он. — Уходи — уходи скорее, пока ты еще жив.

Он отшвырнул Конвея и, круто повернувшись, ушел в большую комнату, где снова мрачно уселся у огня. А человек с Земли остался размышлять, предназначалось ли это предостережение им всем или ему одному.

Много часов спустя он наконец смог погрузиться в беспокойный сон, и снова ему привиделось ледяное ущелье и таящийся в нем ужас, который поджидал его за поворотом. Казалось, он стал еще ближе, чем всегда, так близко, что Конвей проснулся со сдавленным криком. Комнатка с каменными стенами была похожа на склеп, и он вышел из нее с таким чувством безнадежного отчаяния, какого никогда еще не испытывал. На улице поднимался ветер.

Он вошел в большую комнату в тот момент, когда на лестнице, ведущей снаружи, показался Кра. За ним, очень бледная и гордая, шла Марша Роган. По щеке у нее текла кровь, прекрасные темные волосы были мокры и растрепаны, а когда Конвей увидел выражение ее глаз, боль пронзила его сердце.

— Марша! — вскрикнул он, и она, подбежав, прижалась к нему, словно испуганный ребенок. Держа ее в объятиях, он сказал, не дожидаясь ее вопросов: — Питер в безопасности. И твой отец тоже. Они в полной безопасности.

Старый Кра заговорил. Теперь он был весь словно каменный, как будто принял какое-то решение, которого ничто не может поколебать. Он посмотрел на Конвея.

— Иди, — сказал он. — Позови своих... друзей.

Конвей вышел, уводя с собой Маршу. Роган проснулся сразу, но Эсмонд спал как убитый. Очевидно, он не один час работал при свете каменного светильника, делая заметки о жителях Искара.