Ли Брэкетт - Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы)

Она догнала его и с трудом перевела дух.

— Кра, — задыхаясь, выговорила она. — Он пошел вперед с четырьмя. Один идет сзади, я видела. Я тоже пошла. — Быстрым, энергичным взмахом руки она обвела все ущелье. — Западня. Они поймают. Они убьют. Иди назад.

Конвей не двинулся с места. Она с лихорадочной поспешностью встряхнула его.

— Иди назад! Иди назад сейчас!

Он стоял неподвижно, подняв голову, вглядываясь вперед, навстречу буре, в поисках врагов, хотя ему и не верилось, что они там. Но в это время ветер донес до него звучный и громкий призыв охотничьего рога. В ответ ему прозвучал рог с другой стороны ущелья. Еще один, и еще — Конвей сосчитал их. Шесть: Кра с пятью сыновьями вокруг и позади него. Обратный путь в город был теперь прегражден.

Конвей начал понимать, насколько хитер старик. Он хищно оскалился.

— Ты иди, — сказал он Саэль. — Тебя они не тронут.

— За то, что я сделала, они накажут, — мрачно ответила она. — Нет. Ты должен жить. Они гонятся за тобой, но я знаю тропы, знаю дорогу. Много раз ходила к озеру Ушедших Навсегда. Там они не убивают. Пойдем.

Она повернулась, чтобы двинуться вперед, но он задержал ее рукой и не отпускал, охваченный внезапным подозрением.

— Почему ты так беспокоишься обо мне? — резко спросил он. — Эсмонд или Роган тоже могут взять тебя на Землю.

— Против воли Кра? — Она рассмеялась. — Они слабые люди, не такие, как ты. — Она посмотрела ему прямо в глаза — огромные светящиеся зрачки заглянули в самую глубину его души, и он почувствовал странное волнение. — Но это не все, — продолжала она. — Я никогда еще не любила. Теперь люблю. И еще —ты сын Конны.

Очень медленно Конвей произнес:

— Откуда ты это узнала?

— Кра знает. Я слышала, он говорил.

Значит, это с самого начала была западня. Кра знал. Старик предоставил ему единственный шанс покинуть Искар, а он им не воспользовался — и Кра был рад этому. Тогда он отступил и стал ждать, когда Конвей сам придет к нему.

— Но я знаю, даже если бы не слышала, — сказала девушка. — Теперь идем, сын Конны.

Она пошла впереди, двигаясь быстро, словно лань, в подоткнутой выше колен юбке. Конвей последовал за ней. Сзади и вокруг них перекликались голоса охотничьих рогов, как будто свора гончих напала на след и теперь не упустит добычу.

Охотники гнали их все дальше и дальше по длинному ущелью, и отвесные стены сдвигались все теснее, а звуки рогов становились все ближе. В них звучала радость, и они не спешили. Ни разу не удалось Конвею разглядеть своих преследователей в белом кипении снега. Но он и без этого знал, что на лице Кра играет мрачная, горькая усмешка — зловещая усмешка долгожданной мести.

Конвей хорошо знал, где кончится погоня. Рога будут гнать его до самого конца ущелья, а там смолкнут. Достигнуть озера ему не дадут.

Он снова потрогал свой маленький пистолет, и лицо его стало таким же свирепым, как и у Кра. Копья были ему не страшны.

Девушка быстро и уверенно вела его вперед, посреди нагроможденных скал и ледяных уступов, и юбка ее развевалась по ветру, словно серое знамя. Высоко над головой холодные вершины упирались в небо, оставив между собой только узкую щель, где сверкали звезды. И вдруг стены ущелья, как живые, надвинулись на него, и трубные звуки рогов торжествующе зазвенели в его ушах, быстро приближаясь.

Он откинул голову и издал вопль — яростный, вызывающий клич. Потом наступила тишина, и сквозь пелену летящего снега он увидел силуэты людей и тусклый блеск копий.

Он собрался выхватить пистолет и выпустить в воинов слепящий дождь мгновенного сна. Под действием наркотика они оставались бы в неподвижности ровно столько времени, чтобы он успел сделать то, что должен был сделать. Но Саэль оказалась проворнее. Она неожиданно схватила его и почти силой затолкнула в расщелину между скалами.

— Скорее! — задыхаясь, крикнула она. — Скорее!

Обдирая кожу об острые камни, он стал протискиваться вперед. Позади слышались голоса, громкие и злобные. Стояла кромешная тьма, непроницаемая даже для его глаз, но Саэль, ухватив его за одежду, тянула вперед. Один поворот, другой, потом узкое место, где он чуть не застрял, хотя ее маленькая фигурка проскользнула там без труда. И тут расщелина осталась позади — он снова бежал рядом с запыхавшейся Саэль, повинуясь ее настойчивым окрикам.

Он пробежал немного, потом замедлил шаги и остановился. Здесь, в этом укрытом со всех сторон месте, ветра не было. Теперь тучи летящего снега не мешали ему видеть.

Он стоял в узком ущелье между скалами. По обе стороны из пушистого снега поднимались ледяные стены, отвесные, высокие и бесконечно прекрасные. В сумеречном полусвете плясали в воздухе иголочки изморози, похожие на бриллиантовую пыль, а над головой на фоне ясного темно-синего неба, усеянного огромными звездами, возвышались сверкающие остроконечные пики.

Он стоял в ущелье из своих снов. И только теперь он почувствовал страх.

Реальность и кошмар сошлись воедино, как эти сдвинувшиеся склоны гор, и он был зажат между ними. Все это происходило наяву, он ощущал обжигающий холод и собственное тело, но все равно безымянный ужас сновидения окружал его со всех сторон.

Ему казалось, что он видит силуэт отца, который плачет у покрытой льдом скалы, скрывавшей выход из ущелья, что он слышит, как тот оплакивает свою безвозвратную утрату:

— Мне никогда не вернуться к озеру Ушедших Навсегда!

Он знал, что на этот раз досмотрит свой сон до конца. На этот раз он не проснется, пока не обогнет эту скалу, скрывающую выход. Смертельный страх, для которого не было никаких причин в его собственной жизни, сжимал его сердце и не хотел уходить.

Почему-то он всю свою жизнь знал, что когда-нибудь это должно случиться. А теперь, когда он оказался здесь, он понял, что не сможет этого вынести. Бесформенный, беспричинный ужас отнял у него все силы, и никакие рассуждения не могли ему помочь. Он был не в состоянии двигаться дальше.

И все же он, как всегда, медленно побрел вперед сквозь снежные заносы.

Он совсем забыл про Саэль и удивился, когда она схватила его за одежду и бегом потащила за собой. Он забыл и про Кра.

Он помнил только слова отчаяния, которые снова и снова повторяли холодные ледяные губы:

— Озеро Ушедших Навсегда... Ушедших навсегда...

Он взглянул вверх, где золотистые звезды плыли над ним в темно-синем небе. В их красоте было что-то зловещее, а мерцающие ледяные башни словно подсмеивались над ним.

Это был тот же кошмар — и теперь он переживал его наяву.

Идти оставалось недалеко. Девушка тащила его вперед, то и дело подгоняя, и он машинально повиновался, ускоряя шаги. Он не сопротивлялся, зная, что это бесполезно. Он шел, словно приговоренный к смерти, который спокойно приближается к виселице.