Александра Баркова - После пламени. Сборник

«Куда меня ведут? Зачем? Если на пытки — то почему не связан? Если на очередной разговор — то почему этот конвой молчит? Что же это?».

Гулкие звуки шагов орков. «Железом, что ли, их сапоги подкованы? Тьфу, ну и мысль! Нашёл, о чём думать.— А о чём?! О неизвестности, которая впереди?».

— Куда ты ведёшь меня? — настойчивый вопрос Маэдроса был обращён к неизвестному майа.

Тот будто и не услышал.

Коридоры стали темнее и шире. Изящные светильники на стенах сменились факелами.

Поворот. Тяжёлая железная решётка, словно бы сама собой, неожиданно втянулась в пол, пропуская идущих. Ещё один короткий коридор, в который открывается множество проходов. Впереди на стенах пляшут багровые блики. Заметно теплеет. Нарастает мощь чуждой Музыки, давит; каждый шаг даётся Маэдросу с трудом. Горячий воздух обжигает лёгкие. Кажется, что сердце вот-вот лопнет, не выдержав чудовищной нагрузки. Но конвоиры всё так же бодро идут вперёд, будто не ощущают этой невыносимой тяжести.

И нет уже каменных стен и потолка, нет пола — вокруг, скованное, усмирённое высшей силой, ревёт и бьётся подземное пламя, отделённое лишь тончайшей невидимой перегородкой.

Маэдрос понял, что дрожит, как в ознобе. Пот лился ручьями, а он трясся, словно на холоде. Нолдо вцепился зубами в губу, до белизны стиснул руки на поясе, чтобы не позволить этой дрожи стать заметной. Мороз по коже. Ужас, ничего кроме ужаса! Зажмуриться, упасть на пол, скорчиться, спрятаться от этого …

Нельзя. Держись, сын Феанора. Не смей закрывать глаза. От тебя ждут проявлений страха. Не смей доставлять им радость. Не смей впускать это в себя!

Если враги и наблюдали за пленником, они умело скрывали это. Казалось, Маэдрос и его чувства были им безразличны.

Путь сквозь огонь длился, казалось, целую вечность. Маэдрос уже почти терял сознание, когда перед ним внезапно оказалась стена. Нет: створки исполинских ворот, совершенно гладкие, сделанные из какого-то неизвестного — камня? металла? сплава? — этот материал был незнаком нолдору.

Ворота разошлись беззвучно, втянулись в стены, освобождая путь. Пленнику никак не удавалось избавиться от ощущения, что крепость обладает собственным недобрым разумом, и лишь чья-то воля — легко догадаться, чья — не позволяет ей уничтожить чужака, проникшего внутрь.

В лицо ударил порыв ледяного ветра. Мелкие снежинки иглами впились в кожу.

Маэдрос на миг замер, жадно ловя ртом холодный воздух. Привычный к араманским стужам, он спокойно выносил и снег, и буран, хотя никогда особо не любил. Но сейчас… морозное дыхание беспредельной равнины показалось ему воздухом родины, ледяные порывы были слаще для нолдора, чем ароматы цветов в Амане, и колющий кожу ветер был желаннее руки друга, утирающей пот.

Маэдрос медленно выдохнул.

Внезапная догадка заставила его вздрогнуть; мысль, которой так хотелось довериться,— и так страшно было сделать это:

«Мы вышли из Ангбанда. Я не связан. Неужели? неужели — свобода?.. невероятно, но…».

Один из орков легонько коснулся плеча пленника, не столько подталкивая, сколько показывая, куда идти дальше — так умелый всадник направляет коня.

Над головой возвышался Тангородрим — низкие, темно-бурые тучи скрывали его вершины. По склону вверх уходила лестница — не то прорубленная, не то проплавленная в камне. Черноволосый майа и шедший следом за ним орк начали подниматься по припорошённым снегом ступеням.

Маэдрос медленно направился к лестнице, по-прежнему глубоко дыша. Нолдо цепким взглядом пробежал по окрестностям.

«Толкнуть того, что сбоку? Бежать? Нет, глупо. Будь здесь только орки — это имело бы смысл; но тут — майа. Далеко я не убегу. А они все держат себя со мной отнюдь не враждебно. Ладно. Придется идти. Будь что будет».

Маэдрос молча стал подниматься. Спрашивать, что его ждёт наверху, было бессмысленно — это он уже уяснил.

Не ответят.

Поднимались долго. Лестница закончилась небольшой ровной площадкой. Земля внизу была давно уже неразличима, скрытая тяжёлыми тучами, липнущими к скалам. Казалось, мир исчез, провалился в безвременье, и нет более ничего — лишь облака вокруг, лишь снег, секущий лицо, и равнодушный чёрный камень под ногами.

Майа подошёл вплотную к скале. Маэдрос заметил короткую толстую цепь из тёмного металла, похожего на железо. Верхний конец её был намертво вплавлен в камень, нижний заканчивался гладким кольцом наручника. Сероглазый провел кончиками пальцев по стальной петле, и она разомкнулась.

Маэдрос словно вживую услышал голос Врага: «Ты всё равно послужишь моим целям!».

«Заложник! Вот зачем я ему нужен».

Решение пришло мгновенно: рывок к краю, к желанной бездне, к смерти — вожделенной, когда приходится выбирать между ней и невольной службой Врагу!..

Но орки были начеку: один кинулся наперерез, другой повис на плечах пленника. Маэдрос резко пригнулся, противник перелетел через его голову и, не удержавшись, сорвался в пропасть. Падая, он сбил с ног и увлек за собой второго воина. Больше нолдо ничего не успел разглядеть — земля внезапно ушла из-под ног, и в следующее мгновение он уже лежал, не в силах пошевелиться. Голову, впрочем, приподнять удалось. Маэдрос увидел, как майа в несколько шагов достиг кромки пропасти, нагнулся — и одним движением втащил на площадку за лапу одного из упавших орков. Видимо, тот успел зацепиться за край. Трудно сказать, что удивило нолдора больше: то, что звероподобные воины Врага гибли молча, или то, что майа спас одного из них. Спасённый обменялся с предводителем конвоя парой коротких фраз на незнакомом эльфу языке и присоединился к товарищам.

Маэдроса подняли и подвели к скале. Заставили вытянуть вверх правую руку — и металлическая петля наглухо сомкнулась на запястье.

Сын Феанора едва ни выл от отчаянья: как он мог не предвидеть этого?! отчего он не покончил с собой, пока был заперт?! как он мог довериться спокойному тону Врага и сдержанности этого конвоя?!

Поздно.

Спускающиеся вниз орки вдруг показались ему неживыми… так могли бы двигаться камни, если бы…— у них же товарищ погиб, а они словно и не заметили!

«Не о том думаешь, Маэдрос! — А о чем думать?! В Лосгаре я пытался спасти тех, кого отец бросил,— и не смог. Потом я пытался отомстить за отца… оказалось, что за отца мстить… аув-вввв-уууууу … Теперь я стал заложником, хотя мог погибнуть. Вся жизнь — цепь неудач. Цепь поражений».

И тут скала, к которой был прикован Маэдрос, содрогнулось. Волна жара обожгла нолдору спину, камень под ногами заходил ходуном.

«Что это?! Обвал?» — в душе Маэдроса отчаянная надежда на такую желанную теперь гибель мешалась со страхом.

«Извержение? Сейчас? Зачем тогда было приковывать?»