Роджер Желязны - Девять принцев Амбера. Том 2

В общем-то я не хотел вдаваться в подробности, так как знал, что он трижды хотел преодолеть Логрус, но каждый раз в последний момент отступал, поглядев на него. Вероятно, его сильно тревожили никуда не убираемые дядей Сухьи скелеты неудачников. По-моему, Юрт не знал, что мне известно о двух последних случаях, поэтому я решил преуменьшить свои достижения.

— О, на самом деле не ощущаешь ничего особенного, — протянул я, — до тех пор, пока действительно не примешь ее, а тогда это трудно описать.

— Я сам подумываю вскоре заняться этим. Было бы интересно посмотреть кое-какие Отражения, а может даже найти для себя королевство. Ты можешь дать мне какой-нибудь дельный совет?

— Не оглядывайся, — посоветовал я. — Не задумывайся. Вперед и только вперед!

— Похоже на приказ, как в армии, — засмеялся он.

— Небольшое сходство есть.

Он вновь рассмеялся и предложил:

— Пойдем, прикончим жанда.

В тот полдень мы потеряли его след. Мы слышали, как проламывался жанд сквозь заросли, но трудно было определить, в какую сторону он уходил. Я стоял спиной к Юрту и смотрел на край зарослей, выискивая хоть какой-нибудь след, когда Фракир туго стянул мне запястье, а затем размотался и упал на землю. Я пригнулся, чтобы поднять его, гадая, что же случилось, когда услышал сверху звон. Быстро подняв голову, я увидел, что из ствола дерева передо мной торчит стрела. Она пролетела на такой высоте от земли, что если бы я продолжал стоять, вонзилась бы мне точно в спину. Я мгновенно повернулся к Юрту, даже не выпрямившись. Он вставил в лук новую стрелу.

— Не оглядывайся, — повторил он. — Не задумывайся. Вперед и только вперед, — и злобно засмеялся.

Когда он поднял оружие, я бросился ему в ноги. Он попятился от неожиданности и в панике выстрелил раньше времени. Стрела угодила в бок кожаного жилета и даже не оцарапала кожу. Я подсек его под колени и Юрт выронил лук, падая на спину. Он выхватил охотничий нож, откатился боком в сторону и взмахнул оружием, целя мне в горло. Я схватил его за запястье левой рукой и, отведя от себя нож, одновременно ударил его правым кулаком в лицо. Юрт, пнул меня коленом в пах, блокировав удар. Острие ножа опустилось на расстоянии нескольких дюймов от моей шеи. Все еще мучаясь от боли, я сумел вывернуть ногу, помешав очередному удару в пах. Однако его рука ушла из моего ослабевшего захвата, и он откатился в сторону, а я попытался встать и тут услышал его пронзительный вопль. Поднявшись на колени, я обнаружил, что он лежит на левом боку, а нож в нескольких футах за ним застрял в переплетении сломанных сучьев. Юрт прижимал к лицу обе руки и по-звериному мычал от боли. Я подошел ближе узнать, что же случилось, держа наготове Фракира на случай, если он задумал какой-нибудь подлый трюк. Но он не притворялся. Я увидел, что острый конец валявшегося сука пронзил ему правый глаз. По щеке и по правой стороне носа стекала кровь.

— Перестань дергаться!. — приказал я. — Так ты еще больше ухудшишь дело. Давай я его вытащу.

— Не прикасайся ко мне! — заорал он.

— Я хочу тебе помочь.

Но он не слушал меня. Стиснув зубы и корча ужасные гримасы, он схватился за сук правой рукой и откинул голову назад. Я невольно отвернулся. Несколько мгновений спустя он заскулил и рухнул без сознания. Я отодрал левый рукав рубашки, оторвал от него полосу и приложил к поврежденной глазнице. Другой полоской я перевязал голову, чтобы тампон держался на месте. Фракир, как обычно, сам нашел дорогу ко мне на запястье. Затем я вынул Козырь, способный перенести нас домой, и взял Юрта на руки. Мамуле это наверняка не понравится.

Мощь… Была суббота. Мы с Люком все утро летали на дельтаплане. Потом мы встретились за ленчем с Джулией и Гейл, а после вышли в море на «Звездной вспышке» и катались весь день. Позже мы зашли в гриль-бар на берегу, где я купил пива. Потом мы дожидались бифштексов, тем временем Люк со стуком повалил мою левую руку на стол, когда мы выясняли, кто заплатит за выпивку.

Кто-то за соседним столиком произнес:

— Будь у меня миллион долларов, не облагаемых налогом, я бы…

Тут Джулия расхохоталась, услышав эту мечту идиота.

— Над чем смеешься? — спросил я ее.

— Над его желанием, — пояснила она. — Я бы хотела иметь шкаф, заполненный моднейшими платьями, украшенными кое-какими элегантными драгоценностями. А шкаф поместить в симпатичный домик, а сам дом туда, где я была бы важной особой…

— Я замечаю смещение от денег к мощи, — улыбнулся Люк.

— При чем тут мощь?

— Мощь, сила, власть — все это суть одно и то же, да и обозначаются они в английском языке одним словом.

— Может и так, — заметила Джулия. — Но какая в самом деле разница между мощью и деньгами?

— На деньги можно купить разные вещи, — усмехнулся Люк, — а мощь заставляет разные вещи слушаться. Если у тебя когда-нибудь будет возможность выбора, то выбирай мощь.

Обычная, слабая улыбка Гейл растаяла, и ее личико приняло очень серьезное выражение.

— Я не считаю, что мощь должна быть самоцелью, — сказала она. — Ее приобретают только для определенного применения.

— А что плохого в упоении мощью? — рассмеялась Джулия. — Мне это кажется весьма забавным.

— До встречи с еще большей мощью, — обронил Люк.

— Значит, надо более масштабно мыслить, — возразила Джулия.

— Это неправильно, — заметила Гейл. — У всякого есть обязанности, долг, и они стоят на первом месте.

Люк перевел на нее взгляд и кивнул.

— Мораль в это можно не вмешивать, — заявила Джулия.

— Не согласен, — отозвался Люк.

— Это я не согласна, — стояла на своем Джулия.

Люк молча пожал плечами.

— Она права, — неожиданно вмещалась Гейл. — На мой взгляд долг и мораль не одно и то же.

— Ну, если у тебя есть какой-то долг, — сказал Люк, — нечто такое, что ты обязательно должен сделать, скажем, дело чести — это становится твоей моралью.

Джулия посмотрела на Люка и перевела взгляд на Гейл.

— Это означает, что мы только что в чем-то сошлись во взглядах? — спросила она.

— Нет, — ответил Люк, — по-моему, не сошлись.

Гейл сделала глоток пива и зло сказала:

— Ты! Ты говоришь о личном кодексе чести, который не обязательно должен иметь что-то общее с общепринятой моралью.

— Правильно, — не стал возражать Люк.

— Тогда это на самом деле не мораль. Ты говоришь только о долге.

— Насчет долга ты права, — буркнул Люк. — Но все равно — это мораль.

— Мораль — это ценность цивилизации.

— Никакой такой цивилизации не существует! — категорично заявил Люк. — Это слово означает лишь искусство жить в городах.

— Ладно, допустим культуры, — уточнила она.

— Культурные ценности относительны, — улыбнулся Люк, — и мои утверждают, что я прав.