Андрэ Нортон - Колдовской мир. Том 1

Дагона и Эфутур отнеслись к моим словам с сочувствием и пониманием. Но эсткарпцы нахмурились. Они были суровыми воинами, и что значила для них жизнь одной женщины по сравнению с судьбой целой страны? Тем более, что Каттея была колдуньей. А их они по вполне понятным причинам терпеть не могли, хотя и боялись.

Уезжая на поиски своей сестры, я понимал, что в этом деле могу рассчитывать только на себя. Я взял в дорогу свой верный меч и немного еды в походном мешке. Меня вела надежда. Старый мой друг, рентан Шил, сказал, что хочет сопровождать меня в этом опасном путешествии, но я отказался. Мы договорились, что я поеду на нем только до границы Долины. Не думаю, чтобы в этом предприятии, полном страшных опасностей, я имел право рисковать еще чьей-нибудь жизнью.

Кайлану не хотелось отпускать меня одного. Его очень задели мои слова о том, что он не сумел сберечь нашу сестру и что теперь я найду ее сам. Но он понимал, что это правда И что без его воинского умения Долине придется туго.

Когда я уезжал, было тихое, ясное утро. Покой и мир царили в Долине. Кровавые бои, которые шли здесь еще только вчера, сегодня казались дурным сном. Шил быстрее любого скакуна мчал меня вдоль реки все дальше на восток. Здесь не было врагов, не нужно было опасаться их коварных ловушек. Тем более, что впереди нас на всякий случай летели фланнаны, а на берегах нам то и дело встречались дозорные ящеры, которые все еще следили за тем, чтобы враг не застал нас врасплох, пробравшись в Долину тайком.

Я вспомнил Орсию и со страхом подумал о том, что сделали бы с ней ее соплеменники, узнай они о том, что это она спасла меня, их заклятого враг?.

Наконец, мы стали приближаться к предгорью. Луга и рощи постепенно уступили место каменистым склонам, вдали показались высокие отвесные скалы. Где-то там утесы должны были сойтись, оставляя место только для заброшенной горной дороги, по которой и отправилась моя Каттея, чтобы обратиться к могущественным силам, внушающим страх даже Дагоне, которая была Владычицей этих мест.

Она когда-то сказала, что у каждого из здешних народов своя магия, свои, подвластные им силы. Так, зеленым подвластны силы растительного мира, фасам — подземного, кроганам — водяного. Ну а там, куда отправилась Каттея, властвовали силы воздуха.

Я вспомнил, что Колдуньи Эсткарпа управляли стихиями — ветром, огнем, дождем и бурей. Вполне может статься, что Каттея обратилась к ним, но потерпела неудачу. Что же с ней?

Мой друг, рентан Шил, долее меня на своей спине до узкой расселины п скалах и остановился в нерешительности. Потом осторожно пошел по узкой тропе дальше. Здесь было как-то тревожно, и несмотря на то, что до захода солнца оставалось еще несколько часов, вокруг царил полумрак. Вскоре рентан остановился окончательно.

— Прости,— услышал я его мысли,— дальше не могу. Я должен вернуться.

Я посмотрел вперед, туда, куда убегала узенькая тропинка, и почувствовал исходящую оттуда угрозу, какое-то смутное предостережение. Что-то говорило чувствам — и моим, и рен-тана, что дальше идти нельзя. Я спешился, перекинул через плечо мешок с едой и повернулся к Шилу:

— Спасибо тебе, мой быстроногий друг. Когда вернешься, скажи, что оставил меня здесь целым и невредимым.

Но Шил почти не слушал меня. Задрав голову, он смотрел вверх, на отвесные скалы. Ясно было, что врагу там негде укрыться. Да и не место здесь для той нечисти, что атаковала Долину. Но упрямый Шил, раздувая ноздри, бил копытом:

— Я нутром чую, что тут обиталище Силы!

— Но это не злая Сила? — обеспокоенно спросил я.

— Есть Силы,— отвечал рентан встревоженно,— недоступные нашему пониманию. Они за пределами наших понятий о Добре и Зле, о плохом и хорошем. Ты идешь на риск.

— У меня нет выбора...

— Будь осторожен,— вскинул голову Шил.— Как говорим Мы, рентаны, смотри под ноги, по сторонам и вверх. Смотри и слушай!

Хотя Шилу и не хотелось оставлять меня одного перед лицом неведомой опасности, но он не мог преодолеть невидимый барьер, не пускавший его дальше. Как знать, может, когда-нибудь такой барьер встанет и на моем пути. Но сейчас — вперед! И я зашагал по тропинке, ожидая, что вот-вот натолкнусь на невидимую стену, как было тогда, когда мы с Киланом пришли за сестрой в Обитель Колдуний. Я оглянулся со стесненным сердцем и увидел Шила, который все еще смотрел мне вслед, и помахал ему на прощание рукой, он тоже кивнул мне ободряюще. Надо отбросить колебания. И я решительно устремился вперед, запретив себе оглядываться и стараясь больше не думать о том, что осталось позади.

Шагать в этой мрачной расселине было нетрудно — тропинка поднималась достаточно полого. Но потом расселина стала сужаться, и вскоре я уже мог касаться раскинутыми в стороны руками ее стен. А впереди круто вверх уходила вырубленная в скале лестница. На ее ступеньках я увидел вырезанные в камне знаки. Некоторые из них были похожи на охранные руны Долины, другие казались совершенно незнакомыми. Страшно было наступать на них, но другого пути к спасению Каттеи не было. Я стал подниматься по лестнице, считая ступени. Семь ступеней — площадка шириною в три ступеньки. Три ступеньки — и новая площадка. Потом еще девять ступеней. Никакой необходимости располагать их именно так не было, и это заставляло предполагать, что тут кроется какой-то тайный смысл. От одной площадки до другой лестница делалась все уже, и на последних тринадцати ступеньках она стала настолько узкой, что на ней трудно было уместить рядом две ступни.

Высеченные на ступенях знаки были мне незнакомы. Но я почувствовал, что смотреть на них неприятно, хотя никакой прямой угрозы они как будто не таили. В Эскоре я научился различать притаившееся Зло. Но здесь, понял я, было нечто другое. Просто они предназначались не для человека, не для его глаз и разума.

Меня охватила непривычная усталость, руки и ноги стали пудовыми, и мне приходилось делать передышку чуть ли не на каждой ступеньке. И дело было не в ране, она давно зажила. Но все тело налилось непривычной тяжестью. Кроме того, сам не зная отчего, я был очень подавлен.

И вот преодолена последняя ступенька, и я очутился на вершине скалистой гряды,, кольцом окружавшей Долину. По ее каменной поверхности была проложена тропа, которая начиналась прямо от последней ступеньки. И если лестница с каждым шагом сужалась, то тропа, напротив, становилась все шире, а потом скрывалась в лесу из каких-то каменных столбов. Уже стемнело, но надо было идти дальше, я спешил. Спешил — и едва передвигал ноги. Усталость навалилась на меня таким грузом, что, пройдя еще несколько шагов по каменной дороге, я буквально повалился на нее. Не в силах сдвинуться с места, я завернулся в плащ и мгновенно уснул. Но не так, как обычно, когда медленно погружаешься в сон, а буквально провалился в него, как в глубокую трясину. И не было на свете силы, которая могла бы заставить меня подняться.