Роджер Желязны - Маска Локи

Выходя, он так хлопнул дверью, что грохот прокатился по всему залу.

Воцарилась полная тишина. Внезапно Рейнальд де Шатий-он засмеялся — высоким, чистым, заливистым смехом.

Ги, мрачно наблюдавший, как издевались над сарацинскими шейхами и как те покидали зал, расслабился и тоже начал смеяться. Его смех был более низким и переливчатым. К нему присоединились и тамплиеры.

Только Амнет не участвовал в общем веселье. Ему внезапно предстало видение: смуглое лицо, черные крылья усОв, горящие глаза, отыскивающие его, Томаса Амнета.

— Я доверял тебе, Томас, из-за твоих особых способностей, — грохотал на следующее утро Жерар де Ридефор, сидя в глубоком кресле. — Не заставляй меня применять власть.

— Я не хочу никого оскорбить, магистр. Но вы не вправе закрывать глаза на то зло, которое причиняет нам в этой стране Рейнальд.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Рейнальд сознательно оскорбил гостей короля Ги. Этот народ свято чтит законы гостеприимства. Пригласить сарацинских шейхов во дворец и так глубоко оскорбить их веру — на это способен только безумец.

— Томас, у меня раскалывается голова и болит желудок. Ты толкаешь меня непонятно на что. Я ничего не могу сделать, Ги даже слова не скажет Рейнальду.

— Потому что боится этого человека.

— Не только. Князь Антиохийский — человек грубый и необузданный. Ни ты, ни я не осмелимся оскорбить его. Король Ги не захочет... Ну и чего ты ждешь от меня?

— Готовьтесь сами. Готовьте Орден.

— Это сказал тебе Камень?

— Нет... не прямо.

— Готовиться к чему?

— К войне.

В рекламе регистрационной системы «Холидей-холл» сообщалось, что номер в Атлантик-Сити «имеет все удобства». Это означало, что унитаз стоит не рядом с кроватью, а в ванной. В ванну, по идее, можно было бы забраться вдвоем, но только согнувшись. Окон в номере не было вообще, зато голографическое устройство предлагало широкий выбор пейзажей, включая Тадж-Махал, Маттерхорн и безымянные атлантические пляжи, числом около двух тысяч.

Гарден осмотрел электронику: ограниченный доступ, чернобелое изображение, динамик, сломанный предыдущим постояльцем.

На двуспальной кровати лежала одна простыня и половина одеяла. Надпись в изголовье гласила, что посетители, предпочитающие пользоваться собственными спальными принадлежностями, должны подвергнуть их химической чистке за дополнительную плату. Номер сдавался на полдня, но Том с Сэнди заплатили сразу за сорок восемь часов.

— Привет, любимый.

Гарден обернулся:

— Привет. Где была?

— Нужно было сходить по делу, посмотреть, кое-что проверить. Ты знаешь...

Он действительно знал. Он чувствовал запах: запах любви, мужского пота, только что выделившихся гормонов.

Внезапно Гарден понял, что раньше не мог с такой легкостью читать скрытые знаки души и тела. Наверное, эта способность проявилась у него недавно, после того, как таинственный незнакомец пытался его убить. А может быть, состояние Сэнди очевидно любому: женщина, которая недавно получила удовлетворение. Над этим стоит подумать.

— Ну и как тебе город?

— Светлый. Несколько шумный. С тех пор как я была здесь в последний раз, многое изменилось.

— А когда ты здесь была? — Гарден вспомнил, что однажды она рассказывала, что приехала с севера, из французской Канады, а предки ее были из Дании или Нормандии.

— Сто лет назад, — ответила Сэнди, — тогда это был сонный приморский город, дети строили на пляжах песчаные замки, а азартные игры были запрещены.

— Ты шутишь.

— Конечно. Азартные игры всегда были главным, единственным поводом для того, чтобы приехать в Атлантик-Сити.

— Так. — Он замялся, подыскивая слова. — Все было бы хорошо, но мои финансы сейчас не на уровне. Три сотни в день очень быстро сведут их на нет.

— И что ты намерен делать?

— Разве я не видел по дороге сюда бар с пианино?

— Вот уж не думала, что ты способен плавать и играть на пианино.

— Плевать. Бассейн не такой уж глубокий.

— Не подписывай длительный контракт, — напомнила ему Сэнди. — Мы должны двигаться, помнишь?

Гарден остановился в дверях:

— Почему? Я думал, мы уже достаточно оторвались.

— Мы ведь действительно хотим оказаться вне досягаемости этой банды. Джексон Нейтс для Атлантик-Сити всего лишь пригород.

— А! — Он ухитрился изобразить растерянность. — И на Каролине свет клином сошелся?

— Это пункт назначения. Вот и все.

— Ну так я полагаю, пока мы доберемся до этого самого пункта назначения, у нас хватит времени спустить содержимое кошелька.

— Ну хорошо. Устраивайся на работу. Тебе одиноко без публики, да?

— Разве не все мы такие? — Он улыбнулся и вышел.

В коридоре, квадратной металлической трубе, разлинованной раздражающей штриховкой, Гарден перевел дух.

Всегда ли Сэнди была столь предсказуемой?

Когда-то она казалась таинственной. Холодная и скрытная, она умела жить по-своему и в своем собственном времени. Значит, она могла быть и непостоянной. Когда-то казалось, что она обожает внезапные походы по магазинам, пикники, прогулки на лошади. «Это мой день», — могла сказать она и исчезнуть на полдня в поисках приключений. Но до сих пор ее приключения не распространялись на постели других мужчин. В новинку была и неуклюжая ложь.

Том Гарден покачал головой и пошел искать управляющего отелем.

— Ты умеешь плавать? — спросил его Брайан Холдерн.

— Конечно, умею. А что, разве есть такие, что не умеют?

— Есть, с тех пор как Акт об охране грунтовых вод запретил использование хлора в искусственных бассейнах, они буквально за три недели заросли водорослями.

— А ваш бассейн почему не зарос?

— Это морской бассейн. Они упустили из виду, что воду можно сбрасывать в океан, если она химически чистая и не содержит чего-либо, что могло бы осаждаться или всплывать. Небольшая концентрация хлора за бортом — и бассейн абсолютно чистый. — Холдерн перекатил во рту окурок. — Итак, сынок, ты умеешь плавать. Это хорошо. Тогда запасись мазью — хорошей безвредной мазью, которая не теряет блеска, — или иди ищи другую работу. Мне не нужны бледные немочи, напоминающие провяленный виноград и отпугивающие моих посетителей, понял?

— Да, сэр. Мазаться мазью. Каждую ночь. Ну так я получу эту работу?

— Конечно, иначе зачем же я теряю время, объясняя все это?

— Спасибо, мистер Холдерн. — Гарден попятился к двери.

— Начало в семь тридцать. Три полных часа. И если утонешь или скукожишься — ты уволен.

— Да, сэр.

— Получше смажь свои принадлежности.

— Что?

— Получше смажь свой член, сынок. В этом бассейне все в чем мать родила. Никаких одежек. Особенно для официанток и музыкантов.