Роджер Желязны - Маска Локи

— Я понял.

— Все еще хочешь эту работу?

— Конечно. В семь тридцать.

— Выше нос, сынок.

— Постараюсь, мистер Холдерн.

Мазь была плотной и тяжелой, как теплый парафин, но, в отличие от парафина, холодила кожу. Тому удалось разогреть ее, сильно растирая ладонями мышцы бедер, голеней, лодыжек. Казалось, мазь не впитывается в кожу, а ложится на нее, как слой растаявшего желатина.

Гарден начал растирать плечи, стараясь достать и спину. Но ему никак не удавалось равномерно распределить мазь. Может, попробовать полотенцем? Лучше всего — здешним полотенцем, это только справедливо.

На мгновение Том представил себе кольчугу. С какой тяжестью она должна давить на плечи и грудь? Такая же холодная, вязкая тяжесть. Тяжесть и холод смерти.

Он прогнал этот образ.

Практический вопрос: когда он вспотеет — а он всегда потел, исполняя хороший джаз, — потечет ли мазь в воду? И что более важно, позволит ли эта мазь дышать коже? Он читал, что в Средние века дети, расписанные золотой и серебряной красками и изображавшие ангелов, умирали от отравления. Пока эта мазь... Интересно, куда делись те пианисты, которые работали здесь раньше?

Скорее всего, не смогли удержать себя в руках рядом с женщинами.

Гарден наносил мазь до тех пор, пока не покрылся ею от кончиков ног до подбородка. Потом он нашел белый хлопчатобумажный халат и, завернувшись, сунул ключ от номера в карман.

В семь тридцать возле бассейна было темно и пустынно. Подсвеченный снизу, бассейн отливал зеленью и серебром. Пианино плавало у бортика, где мельче.

Сбросив халат, Гарден вошел в воду. Она оказалась чуть холоднее тела. Скоро он все узнает насчет пота. При его приближении пианино закачалось, нагоняя волны.

Инструмент был слегка изогнут спереди. Крышка поднялась легко, и Том закрепил ее держателем.

На сем все сходство с пианино закончилось. Вместо железной рамы и стальных струн Том обнаружил ряды бутылок, осколки стекла, ковш для льда, сосуды из-под напитков и банки из-под маринованного чеснока. Два пивных бочонка — один из-под светлого, другой — из-под пльзеньского — пристоились у стойки пианино. А вместо молоточков стояла большая двенадцативольтовая батарея.

— Не могли бы вы убрать за собой?

Голос раздался с бортика.

Повернувшись, Гарден увидел молодую женщину, полностью обнаженную и намазанную той же мазью, что и он. Она стояла, гордо выпрямившись, и протягивала ему халат.

— Посетители не должны спотыкаться о ваше тряпье. Его место в шкафу.

— Я... — начал Гарден.

— Не беспокойтесь. На этот вечер я его приберу.

Гарден перевел дыхание и подплыл к другому краю пианино. Один взгляд на незнакомку вызвал серию непроизвольных реакций, контроль над которыми требовал времени.

Она подошла к стене из зеркал и толкнула одно. За зеркалом обнаружилось пустое пространство с крючками и вешалками. Ну а куда же она дела свой халат? Тома предупредили насчет пользования посетительскими раздевалками. Или она так сюда и пришла?

Девушка вернулась, плавно ступая и не пытаясь что-либо скрыть. Гарден часто замечал, что женщины без высоких каблуков выглядят коренастыми и топают, как скво. Эта двигалась грациозно, как балерина.

— Меня зовут Тиффани, я официантка.

— Я догадался. Том Гарден, пианист.

— Конечно! Это ваша музыка? — Она взяла ноты, развернула и, казалось, начала читать. Минуту-другую девушка вся была захвачена нотами.

— Неплохая вещица, — сказала она наконец. — Но здесь вы ее играть не сможете.

— Почему?

— Наши посетители не способны танцевать быстрые танцы — слишком велико сопротивление воды. Они предпочитают медленные. Старые романтические вещи.

— Медленные танцы. Обнаженными. В воде. Понял.

— Надеюсь. У нас среднее число оргазмов в час равно девяти с половиной, иначе посетители потребуют свои денежки назад. Вы приняли антибиотики, да? — заботливо спросила Тиффани, соскальзывая в воду. Только теперь Гарден заметил, что грим ее нарочит, как у актрисы: расширяющиеся брови нарисованы на лбу, голубые тени и черные контуры глаз подведены до висков, щеки нарумянены, рот увеличен помадой и контурным карандашом. Это скрывало черты лица надежнее, чем маска.

Волосы у Тиффани были рыжими, прямыми, гладкими и блестели, как парик из полиэстера — да это и был парик.

Том Гарден перевел взгляд на пианино:

— Зачем здесь эта батарея?

— Какая батарея? Где?

Он молча показал на батарею за осколками стекла.

— А, это, наверное, питание для пианино.

— Это не пианино.

— Ну для клавиатуры.

Он рассмотрел действующую часть инструмента. Это оказалась шестидесятишестиклавишная «Yamaha Clavonica», прикрепленная к плавучему ящику. Весь механизм был подвешен на амортизаторах. Ограничительные перекладины с петлями для запястьев должны были удержать пианиста на месте, если его вдруг отнесет течением. Клавиатура и переключатели были покрыт пластиком, чтобы защитить электрические цепи от влаги. Микрофон крепился к нижней части крышки, а вторая группа гидродинамиков располагалась там, где обычно находятся педали. Когда Том возьмет басовый аккорд, посетители ощутят это как землетрясение.

— Хорошо. Питание для пианино. А если этот ящик промокнет и коротает, когда мы будем в воде?

— Послушай, для парня, который собирается плавать в бассейне с голыми бабами, ты слишком большой пессимист.

— А что, мужчины сюда не заходят?

— Как же, «заходят» именно то слово. Но тебе не стоит о них беспокоиться. По крайней мере о большинстве из них.

Тиффани подтянула к себе поднос, дрейфовавший поблизости, и, поставив туда глубокое блюдо, заполнила его орехами. Легким толчком она отправила поднос в центр бассейна.

— А как насчет цен?

— Две выпивки входят в стодолларовую входную плату. Если больше, я записываю в своем блокноте. — Она показала Тому, как привязывает блокнот к запястью. — Это приплюсовывается к счету в отеле. Но за выпивкой сюда никто не ходит. Выпивка только помогает расслабиться.

Тиффани повернулась и поплыла к другому краю бассейна.

— Поможешь мне управиться со льдом?

— Только льда здесь не хватало, — пробурчал Гарден и последовал за ней.

Мороженица находилась за другой зеркальной панелью.

Тиффани вытащила несколько изогнутых щипцов, выбирая подходящие. Пока Том держал крышку ящика со льдом, она пристраивала щипцы, чтобы захватить двадцатикилограммовый блок. Все это время ей приходилось выгибать спину, чтобы не коснуться кожей замороженной металлической окантовки. Когда Тиффани удалось захватить блок, она крепко сжала одну ручку и кивком указала Тому на другую. Они оттащили блок к бассейну.

— Мы будем буксировать его?

— Нет, если только у тебя есть знакомые, которые предпочитают коктейль с хлором. Подержи пока, а я подтащу пианино.