Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Молчал и Сиромах. Оба сели у затухающего костерка, наемник вытянул вперед руки, чувствуя, как начинает замерзать. Поглядел на ладони – жаль, библиотека уничтожена, приползла нежданная мысль. Он поспешил отогнать наваждение, спросил:

– Сиромах, как ты этот год прожил? Непросто, должно быть.

– Ничего, терпимо. Поначалу, да страшно было, ведь такая битва, а потом когда гадатели определили победу бога огня, я думал, все, конец. Он со мной разберется, как с остальными.

– Кто из отряда погиб? – Сиромах кивнул печально, подбрасывая немного щепок в затухающий костерок. Покопался в сумке, вытащил ломоть хлеба и полкругляша сыра, подал Мертвецу. Тот только сейчас понял, насколько голоден и вымотан. Будто битва и в самом деле закончилась вчера, а он все бесконечное время провел в безвременье. А в самом деле, кто знает, где он находился этот запамятованный год. Не может быть, чтоб просто валялся под завалами, его бы точно тогда нашли.

– Все они ушли в царство мертвых, – кивнул отрок, не притрагиваясь к своей доле. – Я сам бродил по развалинам, помогая отыскивать, тогда и остался. Мне разрешили, тем паче, я многих знал не только в лицо, но и… я ж их мыл, – вздрогнув всем телом, добавил он. – Так опознали Ливу, еще некоторых чистителей, монахов из окружения Синода, которые меня водили по селам. Тебя только не нашли, и еще нескольких из охраны, но это потому, что многие подвалы оказались завалены или затоплены. А потом обнаружили самый верный знак – зверя громовержца, вернее, его сожженные останки. Ни у кого сомнений не осталось, что бог богов повержен, а его брат стал править прочими богами. Я месяц или больше жил в оцепенении, все ждал, когда бог призовет меня и отомстит. И ездил на остров, сперва тебя искал, потом, когда рабочие разъехались, просто приезжал, молиться о тебе. Мне не мешали, да и не мешают, верно почитают юродивым, еще бы, только мы с Малей и спаслись из замка.

– А она как? – новый вздох.

– Казнили, прошлой весной еще. За ведовство. Она себя выдала, как успокоилась, что со мной, с нами ничего не будет, пришла к чистителю. И сама взошла на костер, знаешь, когда пламя занялось, я впервые у нее такую улыбку увидел. Будто не пламя ее объяло, а родители или… самый близкий человек.

– Верно, так и случилось. Она… – Мертвец замолчал на полуслове. – Ей надо было уйти.

– Маля так и сказала. Все равно очень жалко и больно.

– Мне тоже, Сиромах. И я к ней успел прикипеть. К другим тоже. Вот ведь, такая странная компания была, но все одно… – снова долгое молчание: – Знаешь, если тебя здесь ничего не держит, поедем в Утху к твоим родичам.

– И Утхи тоже нет, – слезы побежали по потемневшему лицу мальчика. – Пахолик уничтожил. Летом.

Мертвец помрачнел лицом.

– Зря меня Ремета тогда… как же это случилось?

– Перед нашим новым годом Пахолик осадил Тербицу, на новый год ему отворили ворота, в тот же день, говорят, он был коронован. Царь Бийца бежал в Утху, Пахолик поспешил за ним, но город отказался выдать царя, а пока шли переговоры, Бийца уплыл в Урмунд. Новый царь взбесился и повелел уничтожить порт, да так, чтоб ничего не осталось. Говорят, даже бухту и ту засыпали. Спастись удалось немногим, – выдавил он из себя и снова обнял наемника, прижался крепко.

Тот так же обнял мальчика, так и сидели они в полном безмолвнии, глядя на черно-белую гладь озера. Солнце блеклым диском проступало сквозь неплотную пелену, еще немного, и оно явит себя в яркой голубой прорехе, неспешно проползающей по белесому небосводу.

– Я надеюсь, они все же спаслись, – с трудом выдавил из себя Сиромах. Наемник кивнул.

– Должны. Будем их разыскивать. Отправимся в Урмунд и отыщем. Многие верно, во Фратер бежали, с него и начнем.

– А как будем искать? – но лицо посветлело. Сиромах откинулся, утер рукавом дорожки слез. – Спасибо тебе, за все спасибо, – неожиданно произнес он. – Только ты меня спасаешь.

– И тебе спасибо, родной. Верно, ты меня вытащил, твоими молитвами.

– Но как, если богов нет.

– Ты ведь верил, что я вернусь. Это меня и спасло из белого плена. Твоя вера. Не в богов, в людей. Ведь больше верить не в кого.

– Жрецы сейчас новый завет пишут, про разрушенный навеки Метох и про жертву господа ради всякого ретича. И про дух божий, витающий над всем Рассеянием. Наверное, еще что-то напишут. Меня приглашали картинки рисовать в книге, но я… я глиняные свистульки разрисовываю. Мне и еду приносят и деньги платят. Я тридцать монет скопил, тебе на меч должно хватить.

Мертвец прижал Сиромаха к груди, крепко, аж мальчик дышать перестал.

– Да не нужен мне меч больше, – произнес он, тут только почувствовав странное. Ведь выбросил Богоубийцу в озеро, радуясь, как славно он плюхается в черную воду, не стал искать другой меч, любой, ведь прежде оружие всегда оставалось при нем, хоть днем, хоть ночью. В иные дни он и помыслить не мог себя без острой стали, а сейчас, вот чудно, даже не вспоминает о нем, ровно переродился. Мертвец снова глянул на ладонь, усмехнулся непривычно, обеими уголками губ. Может, так и стало? Все одно, рано или поздно он об этом узнает. Ведь теперь перед ним возникла, разрастаясь новая задача, долгая, непростая. – Хватит и ножа. Садись в лодку, я буду грести.

Они тихо отчалили. Сиромах все одно примостился рядом с Мертвецом, одно весло пришлось отдать ему. Медленно, но верно, цепляя шугу, лодка отчалила от острова и направилась к столице Рети.

– Как мы попадем в Урмунд? – наконец, спросил он. – Я другой дороги не знаю, если через Тербицу, но там Пахолик. Ты будешь ему мстить? – и тут же: – Я слышал, Бийца, как ушел в Урмунд, стал собирать войско, просил у консулов, но пока…

– Войско долго собирается, да и воевать начнут поздней весной, когда кривичские крестьяне выйдут в поля…. Не надо больше о войне, оставим знати их отношения. Нам главное твоих родных найти.

– Спасибо, Мер…, прости, не могу я тебя так называть. И раньше тяжело, сейчас и подавно. Как твое настоящее имя?

– Горгий, – произнес наемник, закрывая глаза. – Родители дали его в честь врача, подарившего мне жизнь.

– Красивое имя. А когда мы отправимся в Урмунд?

– Сейчас. Заберем все необходимое, рассчитаемся и двинемся по дороге к ретским поселениям у моря. Утха хоть и исчезла, да корабли все одно ходят. Какой-то обязательно возьмет на борт.

– Я так никогда не делал, Горгий. Вот так сразу. Только с тобой. И, пожалуйста, даже когда мы найдем моих дядю и тетю, не уходи, очень тебя прошу. Ты мне нужен.

Андрей Никулин. «Этюд с гребцами»

Он улыбнулся. Легко, свободно. Дорога открылась еще дальше, надо только пройти по ней. Кто бы и как бы ни ждал его в долине вечной тени, они поймут и простят его опоздание.