Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

– Спасайте царевича! – донеслось снизу. Толпа защитников немедля перестроилась, несколько человек со щитами, быстро подхватили Пахолика под руки, закрыв его от взоров Мертвеца, потащили к лестнице. Мгновение и тот исчез из виду.

Наемник вздохнул и выдохнул – и одним прыжком оказался в саду первого этажа, еще в полете начав кромсать головы лучников, безуспешно пытавшихся увернуться и никак не ожидавших что их цель окажется совсем рядом, а они в полной беспомощности перед нею.

Только зарубив их всех, Мертвец немного успокоился, перевел дыхание и бросился к лестнице. Видно, царевича повели подземным переходом, решил он, убив троих стражей, стоявших у пролета. Вроде бы он слышал неясный шум, исходивший откуда-то снизу, шорох шагов, позванивание стали о сталь. Что-то мешало в плече, бездумно он выдернул стрелу, застрявшую в теле – и поразился, сколь быстро перестает течь кровь из раны, а та, в свою очередь затягивается, рубцуется так, словно мгновения для него слились в дни. Он вздрогнул, осмотрел собственное тело. Его не раз полосовали, рубили, но раны уже успели затянуться. Словно он и сам стал чудовищем, каменным василиском, что не боится ядов, сам извергая их, и которого так трудно убить, ибо и кожа немыслимо толста и нанесенные раны зарастают на глазах. Он сражался с таким чудищем в подземельях Метоха, пусть старым и уставшим от жизни, но слишком живым даже в таком преклонном возрасте и слишком вертким, чтоб привыкшему к битвам Мертвецу можно было быстро отпраздновать победу.

Теперь он стал василиском. И внутренне, как о том говорил еще капитан нефа, и верно, внешне. Он видел страх в глазах охранников, видел, как они отступали перед ним, он полагал, перед мечом, нет, тело, с пугающей быстротой залечивавшее раны, вселяло в бывалых воинов, прошедших огни и воды, подлинный ужас. Сколько он порубил защитников Пахолика – два, три десятка? И ни на мгновение не остановился, даже не сбил дыхание.

Мертвец встрепенулся. Надо поторапливаться, иначе царевич вырвется из дома, а там путь наемнику преградит целая армия загдийцев, да и кривичи присоединятся защитить новое божество. Он бросился вниз, преодолев четыре пролета словно один, и оказался в длинном петляющем тоннеле, ведущим в сторону реки. Куда же еще бежать, как не за черту городских стен.

Зрение обострилось, движения стали гибкими как у большой кошки, он спешил, он нагонял, еще чуть, совсем немного – он уже отчетливо слышал шаги и позванивание доспехов. Его услышали: кто-то негромко приказал готовиться к бою. Мертвец чуть сбавил ход, стараясь не напороться на выросшие перед ним пики, рубанул по ним мечом, отскочил, уклоняясь от брошенных топоров. Узкий петляющий коридор не давал возможности замахнуться. Стрела взвизгнув, пролетела мимо него, воткнувшись в доску. Еще одна обожгла бок.

В это же мгновение потолок покачнулся, вздрогнул, и рухнул на голову. Непроглядная тьма, казалось, пришедшая со всех сторон, сжала наемника, поволокла, – а затем с маху бросив на обжигающе холодный камень пола, придавила с немыслимой силой.

– Сколько?

Он потряс головой, наваждение медленно сходило. Перед глазами мельтешила рука с двумя прижатыми к ладонями пальцами, остальные до хруста оттопырены, мелко трясутся у носа. Для чего это? Можно подумать, не то что-то е его глазами. Или с телом. А что с ним случилось вообще? Как он оказался… а где оказался?

– Ремета, – рука принадлежала схимнику, это его голос наемник слышал сейчас, тревожно спрашивавший одно и тоже. – Ты что, старик, сам сосчитать не можешь?

Отшельник вздохнул, покачав головой, вгляделся в зрачки, потом коротко произнес:

– Здоров. Вовремя я тебя вытащил.

– Постой, – память возвращалась неохотно, Мертвец огляделся еще раз. Он лежал на полу небольшой комнатки без окон, без мебели, со стенами из неструганых досок. Дверь полуоткрыта, из-за нее доносится невнятный гул голосов. Мертвец приподнял голову, оглядывая себя – цел, почти невредим. А ведь миг назад находился в самом центре схватки, его окружили в тесном подземном коридоре со всех сторон, в него втыкали копья и стрелы, пороли мечами и резали саблями. Почти не обращая внимания на это, прорывался, расчищая дорогу мечами, добытыми в битве, жаждая добраться до Пахолика, спешащего отгородиться бесконечной вереницей стражей и уйти, сгинуть во мраке наступающей ночи. Спастись от не ведающего жалости наемника, приговорившего юношу, так быстро и так жестоко возмущавшего, к смерти. Объявившего ему в лицо об этом.

Как быстро зарастали его раны, но как трудно рубцевалась единственная, свербящая мукой последние дни. Дума о царевиче, объявившим себя новым правителем Кривии, жаждущим дорваться до Тербицы как три года назад, но только теперь имеющим армию и поддержку простецов, и неумолимо, город за городом, приближавшийся к осуществлению заветной мечты. Стиравший всякого воспротивившегося в прах, всякого, надоевшего в пепел, поднимавшего восстание в городах и весях с тем, чтобы огнем и мечом, еще раз пройтись по только начавшей приходить в себя стране, дорваться до престола, дорваться, даже не с тем, чтоб царствовать, но куда более – чтоб отмстить.

Наемник тряхнул головой, мысли приходили в движение, разгонялись в черепе, он припоминал свои чувства, ощущения, вплоть до самого последнего мига, когда, в самый разгар схватки, своды вертлявого коридора, обрушились на него, дабы погрести проклятого противника, саму память о нем, как прежде стирали память о других, из столь ненавистного Пахолику прошлого. В котором он был слаб и беспомощен. И за которое хотел рассчитаться со всеми, кто одним видом напомнит о нем.

– Ремета, постой, – повторил наемник. – как ты здесь оказался? И где княжич? – Старик в ответ хмыкнул:

– Ты хоть видишь, где находишься? Ну так погляди по сторонам. Я вытащил тебя из такой гущи, что еще мгновение и тебя бы изрезали в куски. Зачем ты полез рубить этого безмозглого выродка? Царь приказал? Или самому в голову пришло? – наемник сел на полу, попытался встать и тут только заметил стрелу, торчавшую в боку. – Не тронь, она отравлена. Не вытащи я тебя, плакало бы наше соглашение.

– Я хотел остановить безумца.

– Хвала небу, я тебя остановил прежде. Мы сейчас в Шате, в доме одного ратника.

– Ты не шутишь?

– А зачем мне это понадобилось? Я сказал, что призову тебя, вот и призвал.

– Ты мог дать мне время убить Пахолика, – зло ответил Мертвец. – Я уж подбирался к нему. И что мне стрелы, таких я вытаскивал в бою не меньше дюжины. Вытащу и эту. И почему Шат, куда мы теперь?

– Не трогай, – но было поздно, Мертвец уже вытащил стрелу, и скривившись от нахлынувшей боли, разглядывал ее шипастый оконечник.