Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

Комнаты братьев остались позади — почти пустые, как после похорон, когда вещи покойного раздаривают друзьям. Корабли Марека разломаны и растоптаны, книги Става — отец отовсюду привозил ему книги — исчезли. Что бы там не обещал Орден насчет прощения роду Собронов, все вранье. Никто не будет громить дом человека, если не уверен, что мстить будет некому. Те, кто топтал шкуны и галеры малыша-Марека, кто превратил их покои в подобие выгребной ямы, знали, что с них никто не спросит…

Но мы спросим, господа в рясах. Спросим. Чувствуя, как перехватывает горло от ненависти, Тир сжал рукоять метательного ножа.

— За поворотом лестница на второй этаж. Там гербовый зал, оружейная, кабинет отца и гостиные покои. И молитвенная. Если верить пленным, основная часть орденских крыс там, уцелевшие слуги тоже. А нам направо, к лестнице для слуг. Она не ведет прямо к подвалу, но там близко…

Точней — один переход и сквозной спуск.

— И тише пока.

«Тише» удалось сохранить почти до подвала. И то благодаря тому, что слуг орденцы на ночь запирали. Надо полагать, для дополнительного душеспасения.

Сам Тир чувствовал себя очень далеким от спасения души. От спокойствия тоже. Отрешиться от чувств не получалось, это был дом, его дом, неузнаваемо изменившийся, ставший ловушкой для хозяев, и с каждым свидетельством разорения сердце словно обдавало горячей волной. Как они могли? Как посмели?

Коридор. Переход в мамин зимний сад. Почти иссохшие растения, опавшее листья на полу. Никто не поливает. Ордену не до того. Для них дом «мажьих прихвостней» просто обиталище грешников. Грешникам никто не поверит, грешникам не стоит искать справедливости… а значит, «душеспасителям» можно вести себя, как… как захватчикам на завоеванной территории.

«Ты можешь родиться в семье короля или нищего — Ордену все равно», — всплыли в голове давние слова Стимия.

Лестница с десятком пустых бутылок, лужа на полу. Не вино… и смазанный отпечаток ладони на неровном камне.

Переход. Мамина вышивка, почти законченная, она любила вышивать их замок на фоне рассвета… а сейчас кусок ткани и два клубка ниток лежат на полу, и разломанные пяльцы рядом… мама…

«Маги в глазах всех — не люди… так что если ты лелеешь мысль придти к королевскому двору и потребовать справедливости и мести, лучше брось. Ты — маг, парень. Для магов справедливости нет».

Для магов… Тир шел мимо запертых дверей, мимо сорванных занавесей, мимо разбитой статуи, которую ваятель лепил с молодой матери, и чувствовал, как леденеет внутри. Для магов справедливости нет. Для моих родичей, похоже, тоже. И для всех, кто не в Ордене? Только бы Дану братьев вытащить, только б у нас все получилось.

Потом… потом вы вспомните, что это такое — справедливость.

У сквозного спуска маленький отряд останавливается. Подвалы — знаменитые винные подвалы Собронов, дедово наследство — устроены так, что попасть в них сложно. Коридор перегораживают запертые решетки, а двери дубовые, тяжелые. Не потому, что хозяева опасаются воров, нынешние Соброны к вину равнодушны. Но прадед, женившись некогда на урожденной Катарине Иллари, получил в приданое за женой великолепные виноградники и винодельни и стал очень рьяным виноделом. Он и возвел эти подвалы и завещал беречь в них постоянную прохладу — тогда, мол, род разбогатеет. При деде старые вина и правда стали приносить деньги… но к этим деньгам прилагались назойливые гости, бесконечные визиты и навязчивые грабители, так что отца можно понять…

— Куда? Это же не лестница.

— Это сквозной спуск. Замаскирован под колодец. Если надо быстро попасть в подвал или нужно поднять бочку, то используют этот спуск. Здесь есть ступеньки, по краю, но обычно спускаются по веревке…

Те, кто спускаются в «колодец» впервые, обязательно попадают в воду — обширную каменную чашу глубиной в две ладони, устроенную давным-давно, вместе с подвалом. Чаша изображала дно колодца, причем изображала успешно — маленьким Тир даже кидал сюда камушки, определяя глубину.

Ноги мягко касаются пола. Отцепить веревку с пояса, дернуть два раза, сигнализируя, что спуск закончен — и в сторону. От воды тянуло гнилью… а когда глаза чуть привыкли к полутьме, стало заметно, что чаша полна какого-то мусора.

И здесь напакостили, рясники.

Еле слышный шорох — сверху кто-то спускается. Тир осторожно, за пояс, тянет человека к себе, чтобы тот не ступил в воду.

— Ш-ш-ш…

Два рывка, веревка уползает, и снова ждать.

— Я отойду… разведаю, что там. Помогите спуститься остальным, следите, чтобы они приземлялись на сухое.

Они сидели шагах в пятнадцати, двое, в долгополых серых куртках орденской хват-команды… один как раз начал открывать рот, одновременно поднимаясь с низкой скамьи… и метательный нож срывается с пальцев, затыкая неродившийся крик. Второй был умней — замер с поднятыми руками, обшаривая взглядом лица нападавших…

— Ваша вышность… не надо… я… я помогу вам… вашего отца…

— Где он?

— Так… я покажу… я… — и вдруг, не опуская рук, метнулся к стене, всем телом ударяя в окованную железом дверь. По ней и сполз, хрипя и корчась.

Кажется, времени не осталось.

Несколько пушинок Тир ждал, с колотящимся сердцем, не сводя глаз с двери. Она была открыта, из щелки сочился мягкий желтый свет, и стоит только кому-то выглянуть, тревоги не миновать.

Все-таки стоит подождать остальных, слишком опасно…

— А вы не находите, что нетерпение в божьих наставлениях не зря именуется грехом? — очень кстати послышалось из-за двери, и Тир прикипел к месту. Говорил отец. — По крайней мере, меня так уверял отче Дисок… К сожалению, про жадность он ничего не говорил, но вы не откажетесь меня просветить на этот счет? Считать ли это естественное человеческое качество пороком?

Глухой непонятный звук, короткий стон, лязг железа… несколько жутких пушинок тишины. И снова голос отца, более тихий… прерывистый…

— Наглядная… иллюстрация… к пословице о плодах… терпения… Не боитесь остаться… без добычи, если я… умру?..

— Герцогиня останется!

Дальше Тир ждать не стал. Дверь отлетела, стукнувшись о камень.

Его жизненный путь и особенности характера можно было проследить по цепочке сменяющихся прозвищ. Колючка, Плющевец (ядовитый плющ из земель саюри), Голова, Гадюка, и, наконец, Антобордо (крупная, смертоносная змея с Золотого архипелага). А прозвища не имена, даром не даются. Поименованный Антобордо был отчасти даже польщен такой своей репутацией, особенно после того как повидал оригинал… Это не помешало ему сжить со света неосторожного собрата, имевшего наглость разбрасываться прозвищами, глупого купца, подарившего ему эту самую змеюку, да и сам оригинал — репутацию надо подтверждать, знаете ли…