Макс Мах - Мастер войны : Маэстро Карл. Мастер войны. Хозяйка Судьба [сборник litres]

– Холодно, – неожиданно сказал он. – Камни холодные…

Леон перевел взгляд на огонь, помолчал.

– Тепло, – снова заговорил Леон. – Мне нужно тепло, но полтораста лиг… тебе не успеть. К утру я совсем закоченею.

– Садись, Мышонок, – предложил Карл. – Садись, и я сяду. Поговорим.

– Сесть? – Леон быстро взглянул на Карла. – Да, пожалуй. Торопиться уже некуда.

То, как он сейчас говорил, совершенно не походило на изысканную манеру речи кавалера и полномочного министра. Мышонок неуверенно опустился на землю рядом с костром, поерзал худым задом, устраиваясь поудобнее, и посмотрел на Карла:

– Спрашивай, Карл, спрашивай…

– Кто это был? – спросил Карл, тоже опускаясь на землю.

– Ярхи … Ты знаешь, кто такие ярхи?

– Да, – кивнул Карл. – Знаю. Когда это случилось?

Казалось, Леон готов был ответить, но, тем не менее, не произнес ни слова, озабоченно рассматривая ночное небо, к которому неожиданно обратил лицо.

– Сейчас… Подожди! До полуночи еще часа два, я полагаю… Значит… Да. Да, Карл, они напали на нас около часа назад.

– Где?

– На Второй ступени, – пожал плечами Леон. – Кажется, это место называется Вторая ступень.

Вторая ступень! Ворота Саграмон…

– Постой, – сказал Карл. – Саграмонские Ворота? Но как ты – именем богов! – оказался в Мраморных горах?! Ведь Неминген…

– Я был в Орше, – перебил Мышонок, не повышая при этом голоса и никак не выразив нетерпение или какое-либо иное чувство. – А в Немингене… Видишь ли, в конце концов я поссорился с протектором и мне пришлось уносить ноги. Но это неважно. Я решил ехать через Сегед. В Сегеде мы оставили возок и пересели на лошадей. Проводник говорил, что в это время года, дорога через перевал не будет трудной, и мы быстро доберемся до Флоры…

– Сколько же вас было? – спросил Карл.

– Десятеро, – удивленно поднял брови Мышонок, как будто не мог понять, как это Карл не знает таких простых вещей. – Я, пятеро телохранителей, двое слуг, повар… И проводник, разумеется. Он обещал, что дорога будет нетрудной, но или врал, или она действительно была легкой… Для него. А я, Карл, плохой наездник, и потом я привык к комфорту, но какие удобства могут быть в диких горах?

– А сколько было нападающих?

– Много, Карл, – Леон почесал лысину, как бы пытаясь вспомнить, сколько именно врагов напали на него в ущелье Второй ступени. – Много, и они знали… Да, Карл! Они знали, что со мной шутки плохи. Они подстерегли нас… Уже смеркалось … Пожалуй, я тебе соврал. Это случилось два часа назад… Мы как раз искали место для лагеря, когда… У них были арбалеты, Карл. Я «услышал» и успел предупредить остальных, но «злая речь» требует времени. Половина моих людей погибла раньше, чем я смог убить первого из нападавших. И моя лошадь… Она споткнулась, я упал, потом встал, выставил «щит», но, видимо, поспешил… Грудь и голову я прикрыл, но болт попал мне в бедро и перебил кость. Очень больно! Но я «заморозил» ногу и даже смог пройти несколько шагов, чтобы укрыться за скалой. Оттуда я убил еще одного. Он был крылатый! Только ярхи! Но почему ярхи, Карл? Я никогда не имел с ними дела…

– Что ты с собой вез, Леон? – вопрос напрашивался сам собой.

– Да нет, Карл, – отмахнулся Мышонок. – Ты не понял. Это были не разбойники. Это были ярхи.

– Я не о деньгах, – покачал головой Карл. – Что у тебя было с собой, кроме денег? Какая-то вещь? Архив?

– Архив? – переспросил Леон рассеянно. – Нет, Карл, мой архив остался в Немингене. Он слишком велик, чтобы брать его в дорогу…

Он вдруг остановился на полуслове и задумался, склонив голову чуть набок, как будто к чему-то прислушиваясь.

– Да, Карл, – сказал он после недолгого молчания. – Ты прав. Два сундука с самыми важными бумагами я все-таки взял, но в ущелье их со мной не было. Они остались в Орше, а с собой я взял только сами сундуки, но в них лежали книги.

– Что это за бумаги? – спросил Карл, стараясь не думать о том, что произошло с Мышонком, что происходит с ним сейчас.

– Разные, – пожал плечами Леон. – Я всего и не помню. Сдается мне, там находится черновик «Наместнической войны»…

– Черновик? – удивился Карл. – Ты же уже опубликовал эту книгу.

– Опубликовал, – Леон беспомощно посмотрел на Карла и снова почесал лысину. – Ох, Карл, и хороший стрелок однажды промахивается. В рукописи… Ну, я не все опубликовал, да только и того, что напечатано, вполне достаточно. А с собой у меня был только один пергамент – расшифровка Женевского пророчества.

– Так, – кивнул Карл, чувствуя, как знакомый непокой овладевает его бестрепетным сердцем. – Женевское пророчество.

– Ну, да, – тоже кивнул Леон, но, если не обращать внимания на вполне уместные жесты, по его виду трудно было понять, какие чувства он испытывает. Скорее, следовало предположить, что он не испытывает теперь ровным счетом никаких чувств.

Равнодушие.

– Ты дал мне когда-то копию пророчества, – продолжал говорить Мышонок. – Лет десять назад я о нем вспомнил. Читал что-то и вспомнил. В общем, я стал над ним думать… Ты знаешь, Карл, оказывается, только ленивый не брался за его расшифровку, но я… Я единственный смог понять, о чем говорил тот бедняга. Кожаный футляр… Я… Я сунул его в какую-то щель между камнями… Не помню. Было уже темно. Я спрятал его и перебрался в другое место. Вокруг… Все были убиты, и друзья, и враги… Нет, подожди… Один с крыльями был жив. Он долго еще ходил там, а я уже не мог… Не мог. Он ходил там, искал, нюхал камни… Не думаю, чтобы он что-нибудь нашел…

– А ты? – спросил Карл, просто потому что уже не мог не спросить.

– Я… – Леон равнодушно пожал плечами и посмотрел на Карла. Его взгляд был безмятежен и пуст, как у младенца. – Он слушал мое сердце, Карл, но я остановил сердце. Наверное, ярх решил, что я мертв. Но я, и в самом деле, мертв. Кровь уходит слишком быстро, и у меня нет сил ее остановить. Холодно… Очень холодно, Карл. До утра я не дотяну, а может быть, я уже…

Его голос звучал ровно, монотонно, а речь утратила плавность и связанность. Время уходило, и следовало спешить, тем более что ничем другим Карл Леону помочь уже не мог.

– А те бумаги, что остались в Орше? – спросил он.

– Они на кладбище, – сообщил Мышонок рассеянным тоном. – В каком-то заброшенном склепе. Не помню.

– Кто знал о том, что ты расшифровал Женевское предсказание?

– Все, кто пожелал узнать, – пожал плечами Леон. – Я же, дурень хвастливый, так и написал в «Наместнической войне».

«И поехал через Ворота Саграмон, и туда же направился я…»

– Кто знал о том, что ты «хозяин слова»? – спросил он.

– Никто… не знаю, – казалось, силы покидают Леона. – Извини, Карл, но, кажется, я должен идти.

– Подожди! Ты знаком с Даниилом Филологом?

– Даниил? – Леон погладил лоб, как будто вытирал испарину, которой, однако, там не было. – Даниил Кормак… Да… В Бонне… Лет сорок назад… Он научил меня «рамочным формулам»… Теперь, он, скорее всего, в Семи Островах…