Анатолий Махавкин - Черепа [litres]

– Телеги завсегда можно бросить, – рассудительно заметил Псих и подёргал очередную колбаску. На блестящей роже читалось: сожрать сейчас или обождать? – В случае чего, дадим в супровод пяток пацанов, и пущай помалёху чешут вперёд.

– Уломал, – щёлкнул я пальцами.

Ввязываться в серьёзный бой, где понадобится броня, очень не хотелось. Такие стычки обязательно кончаются кучей жмуров и калеченых. Правда, ежели в броне, то жмуров много меньше.

– Только в сам Шамус нос пока совать не станем, – продолжал разливаться соловьём Псих. Это его сытое пузо на потрещать пробило. А ежели бы Псих ещё накатил, то переговорить его смог бы только Зануда. – Разобьём лагерь в лесу за Вонючей лужей, кабанов пожарим…

– Ты ещё не нажрался? – ухмыльнулся я. – Смотри: потребуется в броню влазить, а у тебя – пузо наружу торчит.

Псих поржал, но колбасу оставил в покое.

Короче, мы неспешно проехали ещё десяток миль, напугали каких-то ряженых придурков на двуколке и свернули налево. Пока всё шло так спокойно, точно мы ехали после очередного дельца тратить монеты на баб и пойло. Большая часть парней вообще булки расслабили, а кое-кто даже подрёмывал в седле. Глыба вон, смехота, так усердно ковырял в носу, словно рядом и не ехала её величие. Хлоя, продолжая болтать с Джессипом, косилась на Глыбу и закатывала глаза.

Псих отправил вперёд Таракана и Перо, приказав разведать дорогу до Шамуса. Кстати, как помощник различал наших бравых стрелков, я до сих пор не понимаю. Как по мне, Перо, Два Пера и Трипер ничем на рожу не отличались. Так это уже года три, как они в «Черепах»! А когда явились в первый раз, я вообще решил, что в глазах троится.

Мы тогда как раз отметили удачное дельце и приняли каждый на грудь по бутылке пшеничной. А тут эти трое, все в зелёном, с луками за спиной. И хрен различишь. Зуб сразу сказал, что ему типа хватит, и упал за лавку. А те, так и так, а-ля хотим в «Черепа», умеем стрелять и зовут их – Перо, Два Пера и Три Пера.

Ну, первым двум с кличками повезло, а третьему – ровно до того момента, пока я не приказал Кошелю привести Три Пера. Кошель привёл и на серьёзных щах зарядил, типа привёл Трипера. До вечера все лежали от хохота, а пацана с тех пор только так называли.

Кажется, он не очень и обижался. Ну не всем же получится рожу начистить. Глыбе так точно.

Подъехал блондинчик. Рожа бледная, а на физии такое выражение, будто его заставили бородавчатую жабу целовать. Граф Бахтолм, морда уродская, тоже рожи такие корчил. Если бы, гад, не заперся у себя в замке, я бы ему ещё и это припомнил. А вообще, ловко тогда нас этот урод подловил! Когда поймаю, одной перерезанной глоткой говнюк не обойдётся.

– Её величество королева Хлоя, – отчеканил Джессип, постукивая пальцами по рукояти меча, – желает отдохнуть. Прикажи своим волкам остановиться.

Странное дело, сейчас он глядел на меня, как на пустое место, – привычное дело для благородных. Чего ж тогда зыркал так, будто я его голого с девки снял? Хрен поймёт этих графьёв. Мы поиграли в гляделки. Никто не выиграл, и мне это не понравилось: обычно даже Псих рожу отворачивает.

– А её величие никак десяток миль не потерпит? – спросил я. – Доберёмся до Лужи и…

– Нет, не потерпит, – отрезал Джессип и сжал рукоять оружия. А это мне совсем не понравилось. В отличие от Хлои этот индюк нам никаких украшеньев не вешал. – И ещё: королева желала с тобой побеседовать. С глазу на глаз. – Не дожидаясь моего ответа, граф повернул коня и поскакал обратно.

– Подрезать бы засранца, – задумчиво протянул Псих. – У нас такой хлюст капитаном служил. Правда, рожа потолще была и чин пониже. А так – одинаковое дерьмо. Чуть что – кулаком в пузо, плетей и в кутузку.

– Командуй привал, – скрипнул я зубами. Потом повертел головой и нашёл ровный участок недалеко у поворота реки. – Пущай вон туда едут. И наблюдателей не забудь выставить, чтоб не так, как прошлый раз.

– Дурость же, – проворчал помощник и достал из-за пазухи серебристую дудку. Её Псих стащил у какого-то морячка и хранил на теле. – Ровно ж, как на столе в трактире. Из-под земли они полезут али как?

– Из задницы! – взъярился я. – Делай, что сказано.

Дудка издала резкий протяжный звук, напоминающий стон, и парни, ехавшие впереди, начали тянуть удила и крутить головой. Поначалу завывание Психовой свистульки заставляло всех натурально одуревать и задавать кучу лишних вопросов. Теперь привыкли даже самые тупые. Полезная хренотень.

– Коней не рассёдлывать, – предупредил я. Достал из кармана плоскую металлическую флягу и хорошо глотнул. – Остановимся на чуть. Может, её величию просто потрепать языком приспичило.

– Или до ветру сходить, – рассудительно заметил Псих, и его пузо согласно заворчало. – Мне, вона, точно надо.

– Засранец, – беззлобно подначил я. – Только валяй где-нибудь в стороне. А то ещё про ваши дурные манерности выслушивать. Нажили прыщ на заднице!

– Не простой прыщ, а – королевский, о! – Псих поднял указательный палец. – И ишшо до кучи – бородавку.

Короче, у тракта мы оставили Два Пера с Шаманом и предупредили, чтобы не вздумали резаться в ведьму. Оба так важно покивали, словно реально собирались послушаться. Ничё, как-нибудь поймаю и уши натурально оторву.

Коней оставили у пары низкорослых кряжистых грабов. Здесь даже имелась какая-никакая трава, но тварюки не торопились её щипать. Должно, от пуза нажрались в тюремных стойлах, когда тюремщики думали, типа откармливают скотину для себя.

Парни вели себя по-разному. Кто, как Угол, сразу завернулись в плащи и принялись давать храпака, кто подсчитывал баблишко, под шумок отжатое у селян в Чачаце, а по большей части все завалились в круг и рубились в ведьму. Они так постоянно, если не жрут, не бухают и не машут своими железками.

Псих уже думал бежать за граб, когда я указал ему на игроков:

– Вернёшься, заставь балбесов вспомнить, как это, когда перед тобой реальный противник и ты с ним дерёшься, а не тыкаешь, как в шлюху на сене.

– Когда такое было последний раз? – Псих поморщился и потёр пузо. – Чёртова колбаса! Всё?

– Беги, пока штаны не замарал, – рассмеялся я. Говорил же дураку: не жри столько.

С нами так постоянно: то густо, то пусто. Неделями можно жевать сухие корки, запивая их грязной водой, а опосля получить выгодный контракт (или облегчить груз у купца на большаке) и загулять. Тогда парни начинают пихать в себя всё, до чего только можно дотянуться. Понятное дело, на следующий день половина мается больной башкой, а вторая – обсиживает кусты. Чисто тебе птички.

Хлоя, как и раньше, смотрелась злой, точно вернулась с выступления придурков из Жердеба. Помнится, я тогда так зевал, что чуть челюсть не свернул. Не, ну кто знал, что это будут не шуты, а эти самые лицедеи? А я ещё, чёрт бы всё побрал, был ни в одном глазу. Собирался покувыркаться с грудастой брюнеткой, муж которой укатил в столицу на ярмарку. В результате проклял всё, в том числе и бабу, из-за которой убил целый вечер. Пошёл в кабак и нажрался до чертей.