Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

— …может, Дамблдор сможет? Я точно не подхожу, тем более я только недавно начал обучение этой технике, — неуверенно предположил Люпин.

— Волхов его не подпустит к себе, — Снейп отпустил подбородок Вадима и перевел непроницаемый взор на близнецов. — Несите его в комнату. Я сейчас приду.

Фред и Джордж послушно потащили потерявшего сознание парня по лестнице. Гарри с недоумением наблюдал за ними, не понимая, почему взрослые все еще не помогли целителю.

— Что вы собираетесь сделать? — спросил он. — Вы же говорите, что нельзя в Мунго, а врачей у нас, в Ордене, нет. Как вы собираетесь ему помочь? Почему ему нельзя дать восстанавливающее?

— Крайняя степень магического истощения лечится только магией другого волшебника. Если это не колдомедик, то родственника, близкого человека, любимого… — пояснил Сириус.

— Есть еще несколько условий, — нервно добавил Люпин. — Должно быть доверие, что объясняет, почему подходят только вышеперечисленные личности, а также сродство…

— Но у нас отдельный случай, — вмешался Снейп. — Энергоструктура Волхова такова, что может взаимодействовать почти с любым видом силы, а значит, практически с любым магом.

Повисло потрясенное молчание.

— И что? Что это… — спросил Гарри, а потом замолк, сообразив. Смешивать магию напрямую волшебники без кровного родства могли посредством секса. — О.

— Удивительно, вы стали использовать мозги по назначению, — едко усмехнулся Снейп за спиной. — Но не всё завязано на сексе, мистер Поттер. К счастью, у меня есть необходимая медицинская подготовка.

Гарри не смог сдержаться, и его перекосило. Это Снейп-то?! Он что, будет… Нет, лучше не думать. Гарри понятия не имел, как это происходит между колдомедиком и пациентом. Наверное, Снейп использует заклинания, не будет же он, в самом деле, прикасаться к Вадиму?..

Снейп только покосился на гримасу Гарри, презрительно хмыкнул и ушел вслед за близнецами. Гарри остался.

— Ну-с, молодой человек, — уперла руки в бока миссис Уизли. — А теперь объясните-ка нам куда вы так внезапно исчезли, никого не предупредив? Чем ты думал, Гарри?! Мы же волновались о тебе!

— Это замечательно, что Вадим смог помочь. Как мы поняли, твой кузен в порядке? — Люпин улыбнулся. — Это действительно невероятно! После поцелуя дементора еще никто никогда не приходил в себя.

Гарри только кивнул и тяжело вздохнул. Судя по лицам Молли и Тонкс, сейчас его будут отчитывать. Вот бы, как Волхову, отключиться и не слышать всех этих упреков…

Северус закрыл за собой дверь и раздраженно дернул пуговицу на шее, расстегивая воротник. Мантия и сюртук отправились на спинку стула, такого же старинного и вычурного, как и всё в этом доме. Вадим скорчился на своей кровати, спиной ко входу. Его колотило. Белые пальцы с синюшными ногтями судорожно цеплялись за плечи в попытке сохранить хоть каплю тепла. Однако изнутри шел вымораживающий холод, и те крохи, которые Вадим смог урвать у Поттера и близнецов, стремительно таяли.

Северус глубоко вздохнул, запирая клокочущие эмоции на замок. Раздражению и злости не место в таком тонком процессе, как слияние аур. Неважно, что двигало этим… человеком, когда он доводил себя до такого состояния. У него всегда отключался инстинкт самосохранения во время лечения, а тут — возвращение съеденной души. Может быть, у него не было намерения залезть в постель к Северусу. До сих пор Вадим не позволял себе намеков. Первое и единственное прикосновение, которое можно было назвать ласкающим — поглаживание запястья десять дней назад… И небольшой флирт.

Северус отрезал от себя воспоминание. Никакого личного отношения. Всё осталось там, за дверью. Здесь есть лишь маг, которому срочно требовалась помощь. И никак иначе думать о нем сейчас нельзя. Не хватало еще почувствовать влечение к пятнадцатилетнему подростку. Пусть разумом он гораздо старше, но глаза-то видят хрупкого юношу, только-только вступившего в пору взросления. Несовершеннолетнего.

Северус закатал рукава рубашки, сел на кровать и заглянул в лицо Вадима. Бледный лоб был покрыт испариной, с лица ушли все краски, из приоткрытых посиневших губ вырывалось тяжелое дыхание, очень напоминающее всхлипы, зубы стучали. Вадим метнул на Северуса мутный полубессознательный взгляд из-под приоткрытых век и захныкал, когда он погладил сероватую ледяную щеку и смахнул с неё светлую кудряшку.

Мимолетом отметив, что Волхову становится хуже, Северус велел:

— Перевернись. Сейчас станет легче.

— С-с-север… — с трудом выговорил Вадим по-русски, послушно переворачиваясь на спину, и нервно хихикнул. — Тепло, М-морозушко…

Северус бесцеремонно развел его руки и залез под футболку. Вадим охнул, когда к груди и к солнечному сплетению прижались ладони, и обмяк.

— Не сопротивляйся.

Северус сам не ожидал, что фраза выйдет таким вкрадчивым низким тоном. Он вздохнул, прикрыл глаза и расслабился, настраиваясь на чужое дыхание и чувствуя, как под ладонью заколотилось сердце.

Вадим был истощен. Его магия, раньше напоминающая океан, скукожилась до промерзшего озерца. «Замороженное одиночество — как будто прямиком из Азкабана», — промелькнуло в голове сравнение. Нужно всего лишь осторожно переплести свою магию с чужой, словно с пальцами другого человека, а дальше всё получится само собой. Зельевар потянулся навстречу, согреть, вызвать хоть какой-то отклик в этом пугающем бессилии.

Аура Вадима открылась с такой готовностью, что Северус буквально рухнул в неё, как в яму. «Он же проводник! Чертов синдром Грин!» — успело промелькнуть в голове. Достаточно было всего лишь одного касания, чтобы его подхватила волна, затягивая в себя, как в водоворот.

Вадим широко распахнул глаза. Из его груди вырвался длинный низкий стон. Ледяные пальцы жадно вцепились в запястья. С каждой секундой его магия становилась всё теплее, живее, снова разворачиваясь в солнечный теплый океан, ласковый и пьянящий. Могучий, огромный, удивительно щедрый и такой покорный… И на нем сейчас бесновался шторм.

Парень невидяще смотрел в потолок и что-то тихо бормотал на своем языке, перемежая фразы мучительными стонами. В душе Северуса шевельнулось сочувствие, но продержалось недолго. Ровно до тех пор, пока он не разобрал смысл слов.

— Ты такой… Острый, сладкий, жаркий… Горячее вино с пряностями и привкусом крови… Я как будто лечу к звездам… Или падаю… В темноте не разобрать — и это классно… Се-е-евер… Ну, пожалуйста… прошу…

Это были стоны не боли, но удовольствия.

От мальчика исходило едва видимое сияние. Кожа мягко светилась от перенасыщения силой — резонанс во всем своем великолепии. Воздух загустел, потемнело, и светильники на стенах тревожно замерцали. Раздался низкий, на пределе слышимости, гул, и Снейп ощутил вибрацию, словно от пробежавшего недалеко табуна кентавров. Стены комнаты напрямую впитывали в себя излишки выплескивающейся магии. Воздух над кроватью и в паре метров от нее взблёскивал мелкими золотистыми искорками.