Ирина Нельсон - Кома. Первая и вторая книги. [СИ]

Люпин отмахнулся.

— Не стоит. Ешьте шоколад, а мне нужно сказать пару слов машинисту.

Оборотень вышел из купе.

— Я так и не понял, что произошло. — Гарри вытер пот со лба.

— Ну, понимаешь, этот дементор стоял здесь и осматривался, и вы с Волховым… вы…

— Наверное, это был обморок, — Рон никак не мог успокоиться и переводил взгляд с Гарри и на меня. — Вы вдруг обмерли и упали. Ты забился, а Волхов начал задыхаться, посинел весь.

— А профессор Люпин подошел к дементору, вынул палочку, — продолжила Гермиона, — и сказал: «Никто из нас не прячет Сириуса Блэка под мантией. Уходи». Но великан не шелохнулся. Тогда Люпин что — то пробормотал, и из палочки на дементора посыпались серебряные искры, тот развернулся и тотчас исчез. А Люпин к Волхову метнулся.

— Ужас какой! — пропищал Невилл не своим голосом. — Когда это вошло сюда, почувствовали холод?

— Мне показалось, он явился с того света. — Рона передернуло. — Такой страх, как будто никакой радости никогда в жизни больше не будет.

— Но вы же не попадали с сидений, — неловко пробормотал Гарри.

— Я не упал, потому что у меня опыт по части обмороков. Я падаю исключительно вбок! — я важно поднял палец; рука противно дрожала. — А то знаешь, упадешь так, очнешься, а у тебя или нос разбит, или затылок. Учись, Поттер, пока я жив!

Ребята нервно рассмеялись.

О происшедшем больше не вспоминали. Поезд прибыл на станцию Хогсмид. Высаживались долго и шумно. Совы ухали, коты мяукали. Недалеко громыхал Хагрид, подзывая первокурсников. Крошечная платформа после дождя обледенела. Я чуть не навернулся, пока шел до карет. На грязной, в колдобинах, дороге их было не менее сотни. В упряжке стояли фестралы, всем своим видом показывающие, что произошли от ящериц. На самом деле очаровашки, только больно уж тощие. Недокармливают их, что ли?

Я забрался в карету вместе с гриффиндорской троицей. Внутри попахивало навозом и соломой. Рон и Гермиона сели напротив нас с Гарри и всю дорогу украдкой поглядывали, опасаясь повторения припадка. Карета подкатила к великолепным чугунным воротам, слева и справа высились каменные колонны, увенчанные крылатыми кабанами, рядом стояли два дементора, с ног до головы укутанные мантиями. Я ощутил подступающий озноб, в ушах зашумело. Я откинулся на пухлую спинку сиденья и будто провалился куда-то. Звуки долетали до меня издалека, тело было неимоверно тяжелым, конечности холодило, я закрыл глаза…

Кажется, меня встряхнули.

— …хов! Вадим!

В уши сквозь мерный морской шум пробился высокий обеспокоенный голос. Я приоткрыл глаза. Платиновые пряди, серебряные глаза — кто это? Мне плохо. Отстань от меня, я никуда не пойду, не хочу.

— Эй-эй! Не закатывай глаза!

Пощечина отрезвила ровно настолько, чтобы я смог узнать в приставучке младшего Малфоя. Глаза закрывались, хотелось обратно в уютную тьму, и у меня не было ни сил, ни желания противиться этому. Краем сознания я отметил, что Малфой зовет на помощь Люпина. Последовал очередной противный Энервейт, от которого я чуть не захлебнулся рвотой и окончательно уплыл… Нет, это меня на руках несет кто-то. Пахло незнакомо, и руки были тверже — не Северус. Где Северус? Где он? Мне плохо, мне нужен Северус!

На лоб легла знакомая рука. В морской шум вплелся бархатный голос.

— I'm here. Try not to make any sudden movements. Are you bloody well trying to break the record? The school year hasn't started yet, and you are already in the hospital wing! [2] Перевод фразы Снейпа звучит приблизительно так: Я здесь. Постарайтесь без лишних телодвижений. Хотите установить чертов рекорд? Учебный год еще не начался, а вы уже угодили в Больничное крыло!

Вычленять смысл английских фраз я был не в состоянии, но суть уловил — он рядом и очень недоволен тем, что я уже попал в Больничное крыло. Хотелось уткнуться ему в плечо и плакать, и я застонал от того, как меня ломало из-за этого желания.

Вокруг меня прибавилось людей. Хлопнула дверь. Меня аккуратно устроили в кресле, подложив под голову что-то мягкое, чтобы не запрокинулась. Я приоткрыл глаза и в плывущем пространстве разобрал незнакомую маленькую комнату с большим, ярко пылающим камином. Напротив меня стояла профессор МакГонагалл. Вид у нее был, как всегда, суровый. Я слабо мотнул головой, рассмотрел в соседнем кресле Гарри. Где мой декан? Мне было нужно, очень нужно увидеть его…

Я приподнялся, и меня тут же повело.

— Волхов, не буяньте! — буркнул Северус из-за спины, придерживая за плечи.

От прикосновения по телу потекло тепло, и я покорно откинулся назад. Как же сладко подчиняться этим сильным пальцам. Хоть каждый день в обморок падай.

Рядом Поттер препирался с Помфри, и на этот раз я смог понять смысл.

— Со мной все в порядке.

— А-а, это опять вы! Тебе опять угрожала опасность, а Вадим опять перестарался?

— Это был дементор, Поппи.

— Выставили дементоров вокруг школы, — недовольно закудахтала мадам Помфри. — Одним обмороком дело не кончится. Да он весь мокрый! Такая страсть, а проку от них чуть. Да если еще учесть, какое действие они оказывают на людей хрупкого здоровья…

— У меня здоровье не хрупкое! — вспыхнул Гарри.

— У меня хрупкое, — прохрипел я. — Здравствуйте.

— Очнулся? — деловито спросил Северус, оказываясь в поле зрения, всмотрелся в мои глаза и выставил перед носом руку. — Сколько пальцев?

— Эээ… Три?

— Почти, — согласился Северус и достал из кармана матовый пузырек с зельем. — Мадам Помфри?

Колдомедик поняла Снейпа с полуслова и подала шприц. Снейп закатал рукав на моей левой руке, взмахом палочки наколдовал жгут и мазнул по сгибу локтя вполне обычной ваткой, пахнущей спиртом. Я с вялым интересом следил за ним и вздрогнул, когда тонкая игла вонзилась в вену.

— Что это?

— Вариация Глотка Мира, — ответил Снейп, неспешно нажимая на поршень. — Используется для лечения пострадавших от дементоров, когда шоколад не помогает.

Он вытащил иглу из тела, мазнул по проколу какой-то мазью, отчего ранка моментально затянулась, испарил жгут и присел напротив.

— Волхов, смотрите на меня.

В голову мягко ударила волна эйфории, постепенно нарастая. Северус показался самым красивым человеком в мире. Я расслабленно откинул голову на спинку кресла и расплылся в улыбке. Захотелось петь, танцевать и любить весь мир. Кажется, меня только что накачали какой-то наркотой, но мне на это было абсолютно похер!

— Профессор…

— Ммм? — Снейп с интересом вглядывался в моё лицо. Вот гад, наверняка реакции изучает!

— Знаете, почему я вас люблю? — я заерзал в кресле и прикрыл глаза. — Потому что только зельеварение способно дать людям счастье!

А потом меня окончательно накрыло пеленой блаженства.

Больничное крыло было наполнено свежестью чистого белья и простором большого помещения. Фикус бодро зеленел в углу, источая кислород со всем довольством счастливого существа. Рядом с ним стояла кровать со спящим на ней подростком. За ночь фикус повернул листья в его сторону и, несмотря на направление солнечных лучей, отворачиваться не собирался. Дамблдор озабоченно хмурил брови, глядя на спящего Вадима.