Андрей Лукин - Две половинки демона

— Ну-у… Вообще-то они не на тебя плюнули, — протянул Ванька, глядя на шагающего впереди Боеслава.

— Мы сейчас его телохранители, значит, и на нас тоже.

— Ну, это Всегнев мне тоже не понравился, но как-то это… — Ванька поёжился. — Как-то слишком всерьёз. А ты про кровь не пошутил?

— Ещё чего! Сражались бы до первой раны. А ты, Ванька был бы моим секундантом или как они здесь называются. А если бы меня случайно убили, то тебе пришлось бы выйти против весича вместо меня. Ну, чтобы отомстить.

Ваньку аж перекосило:

— Ты точно сдурел! Ведь я же… Ты же…

— Мы же, ты же, мозги пожиже, — засмеялся Стёпка. — Эх ты, экзепутор!.. Да пошутил я, успокойся. Никто меня не убьёт. И сражаться тебе не придётся. Смотри, мы уже, кажется, пришли.

Боеслав остановился, оглянулся на мальчишек:

— Благодарю тебя ещё раз, Стеслав.

Стёпка отмахнулся:

— Да не за что пока. Я просто не сдержался. У меня почему-то с весичами никак дружбы не получается. Как ни встречусь — обязательно поругаюсь.

Над новым мостом через Лишаиху, ещё не потемневшем от времени и непогоды, лениво колыхались двухвостые таёжные стяги, недвусмысленно предупреждая своей серо-багряной расцветкой званых и незваных гостей о том, кто здесь хозяин и с кем в любом случае им придётся иметь дело. На противоположном берегу раскинулся лагерь ополченцев. Там было шумно и людно, там среди шатров и навесов дымились костры, там громко спорили, смеялись и даже, судя по неумолчному звону и лязгу, сходились в дружеских поединках, вновь и вновь пытаясь выяснить, чья сила крепше и чьи мечи острее.

— Боеслав, — сказал Стёпка, поняв, что тянуть больше некуда. — Знаешь, что… Отведи нас, если можно, к твоему отцу.

Княжич остановился, словно на стену наткнулся.

— Отец третий день без памяти лежит, — сказал он, не оборачиваясь. — Не слышит и не отзывается. И вас тоже не услышит.

— Да нам и не надо, чтобы он нас слышал. Просто я тут подумал, что мы, может быть, сумеем ему помочь. Ну, вылечить.

— Чародеи не сумели, — сказал Боеслав. Понятно было, что он уже не верит ни в какую помощь, пусть её даже предлагают самые крутые и бесстрашные демоны.

— То чародеи, а то мы, — Стёпка взял княжича за плечи и повернул к себе. — У меня есть одно очень хорошее лекарство. Один раз оно помогло спасти от смерти раненого дружинника. Чародей отказался, а у меня получилось. Честное слово. А вдруг и твоему отцу поможет.

— Отец не пораненный, на него порчу навели неотвратимую.

— Вот и посмотрим, что за порча. Ноги мы ему, конечно, не отрастим… Да я и не обещаю! — тут же поторопился Стёпка, увидев, как вскинулся княжич. — Но вдруг хоть чуть-чуть, хоть самую малость ему полегче станет. Вдруг он в себя придёт. А?

Ванька пошевелил бровями, но промолчал. Он и тут имел своё — отличное от Стёпкиного — мнение, но после некоторых недавних событий, кажется, принял для себя решение ни в чём другу не перечить. Кажется, этот новый, вернувшийся из тайги Степан, его немного если не пугал, то уж точно озадачивал. Рядом с ним Ванька чувствовал себя младшим братом, это было непривычно и заставляло слегка напрягаться. Был его друг вполне себе обычным школьником, а теперь то на вооружённых весичей с голыми руками набрасывается, то умирающего князя обещает вылечить… Лекарь, понимаешь, самоучка.

К его удивлению, Боеслав согласился.

Гостиный дом купца Рогоза оказался крепким двухэтажным строением, ничем не выделяющимся среди других таких же домов, стоящих вдоль левого берега. Крутая тесовая крыша, окна с массивными резными ставнями, высокий забор, крепкие ворота. Ни княжьих стягов, ни суетливой дворни… Если бы не многочисленная молчаливая охрана, состоящая исключительно из вооружённых до зубов княжьих дружинников, ни за что не догадаешься, что именно здесь лежит правитель (пока ещё!) всего Таёжного улуса.

Мальчишек никто не остановил, дружинники расступились, уважительно склонив головы. Боеслав для них был не студиозусом, а законным наследником, и относились они к нему так, как и должно относиться к своему будущему князю.

Худощавый молодой тайгарь приоткрыл ворота, без излишнего подобострастия поклонился, цепко оглядел Степана с Ванькой.

— Кого привёл, княжич?

— Пропусти, Тормоха, они со мной. Это демоны из замка. К отцу пришли.

— Дак это, — отступил в сторону Тормоха. — Без памяти ить батюшка-то твой. Уж который день без памяти, али забыл.

— Мы знаем, — кивнул Стёпка. — Мы только посмотрим, — и сам пожалел, что так неуклюже сказал. Как будто они зеваки и пришли полюбопытствовать в дом умирающего.

К счастью, на его оговорку никто не обратил внимания.

В доме вновь пришлось объясняться. Суровый кряжистый дедок преградил путь к ведущей на второй этаж лестнице, посопел, выслушав пояснения Боеслава, сурово дёрнул седым усом, перевёл неприязненный взгляд на нежданных посетителей:

— Почто вам на князя глядеть пожелалося? Почивает он.

Дедок был непростой, явно рубака-ветеран, весь в шрамах, на левой руке всего три пальца, правая привычно лежит на рукояти меча. Мимо такого, ежели он воспротивится, без боя не прорвёшься. Костьми ляжет за князя, но прежде и супротивников тут же уложит. Стёпка замялся. Как объяснить этому неприветливому и недоверчивому воину, который, наверное, даже за столом сидит в полном доспехе, что нежданные гости надеются на какой-то чудесный мешочек, на то вдруг да преодолеет он княжий недуг? В чудеса здесь все верят, вернее, не в чудеса, а в магию, да только ведь даже чародеи лечить отказались… А тут отроки незнакомые, молоко на губах не обсохло, какая от них помощь?..

— Можете нам не верить, но это очень важно, — сказал Стёпка, глядя на изрытое морщинами и шрамами обветренное лицо. — Я должен увидеть князя. Я не знаю, смогу ли его вылечить… Но думаю, что смогу.

— А ты кто таков? — с неприкрытым недоверием спросил воин. — Лекарь? Али чародей силы невиданной? Ходили тут к князю… званые и незваные, — он засопел. — Дума верная имеется, что порчу навели, потому как мешает он многим. И вам незачем…

— Не пугай отроков, Скусень, — произнесла вполголоса пожилая женщина-вурдалачка, спускаясь вразвалку по лестнице. — Не на тех ты гнев свой тратишь.

Она подошла к Стёпке, вгляделась в его лицо, поклонилась чуть ли не до пола:

— Здрав будь, Стеславушка. Не гадала, что зайдёшь, не думала. А на Скусеня не серчай, не со зла он, покой княжий оберегает. Тяготно у нас нынче, чужих не привечаем, свои ходят редко… Не серчай.

Стёпка тоже поклонился, догадавшись, что это та самая знахарка, о которой упоминал Боеслав.

— И вам быть здоровыми.

— Верно ли, что помочь нашей беде можешь?