Андрей Лукин - Две половинки демона

— Точно не знаю, — признался Стёпка. — Только ведь… Попробовать всё равно надо. А вдруг получится.

— Не много ли ты, Верея, на себя берёшь? — пробурчал Скусень, даже и не думая уступать дорогу. — Как бы беды большей не стряслося от доверчивости твоей.

— Куда уж больше-то! — отмахнулась знахарка. — Мало тебе ещё разве беды? Князю всё шибче неможется, того и гляди… Подымайтеся за мной, — сказала она мальчишкам и решительно отпихнула охранника в сторону. — И не егози попусту, старый. Не чужого к князю веду, сам Стеслав-избавитель к нам пожаловал.

Скусень опустился на лавку, тяжко звякнув доспехом, ухватился трёхпалой рукой за бороду. Наслышан был об Избавителе (женщины на кухне который день языками треплят), только думал до сей поры, что это обычные бабьи сказки, а вот поди ж ты… Может, и впрямь малец князю мучения облегчить сумеет.

— Откуда тебя все знают? — сердито шипел в спину Ванька, топая по крутой скрипучей лестнице.

— От верблюда. Потом расскажу.

— Слушай, а давай я туда не пойду. Чё мне там делать? Я умирающих всяких шибко боюсь. Тоскливо на них смотреть.

— Прикуси язык! — зашипел на него Стёпка. — Какие умирающие! Вылечим мы князя, ясно тебе! Должны вылечить или я не демон!

— Ладно-ладно, только не шипи на меня, — буркнул Ванька. — А то ты, как я погляжу, что-то слишком уж крутым демоном заделался. Ажно в дрожь бросает.

В комнате князя было светло, тёплый воздух струился в распахнутые окна и шевелил шелковые занавеси. Сам Могута, прикрытый по грудь шерстяным элль-фингским одеялом, лежал на широком ложе. Неестественно короткое тело поначалу вызвало у Степана оторопь — одно дело знать, что у князя нет обоих ног, другое — увидеть собственными глазами. Ванька тоже дёрнулся было что-то сказать, но глянул на сердито сжатый кулак друга и промолчал, сообразив, что сейчас не самое подходящее время для вопросов. Знахарка тихой мышкой устроилась в уголке, зашептала что-то ссутулившемуся там же старенькому целителю в поношенной мантии.

Едва слышно скрипнув, приоткрылась дверь, и в комнату вошла высокая стройная женщина в тёмном платье и накинутом на плечи светло-зелёном расписном летнике. На вид ей было лет за тридцать, впрочем, возможно и больше. Её красивое лицо заметно старили скорбно сведённые брови и печальные складки вокруг губ. Окинув всех внимательным взглядом, она уже хотела задать вопрос, но тут к ней подошёл княжич и зашептал что-то на ухо, показывая глазами на мальчишек. Склонившаяся к Боеславу женщина таким привычным жестом пригладила его волосы, что сразу стало ясно — это его мать, светлая княгиня Улея. Ни слова не говоря, она встала чуть в стороне, прижав к себе Боеслава и положив руки ему на плечи.

А для Степана настал момент истины. Преодолев секундную робость, он шагнул к постели больного. Запавшие глаза князя были плотно зажмурены. Загорелое, искажённое страданием лицо блестело испариной. Боеслав был очень похож на отца. Тот же высокий лоб, тот же нос и скулы. Только бороды и усов пока нет. Стёпка оторвал взгляд от скрещённых на груди сильных, перевитых выступающими жилами рук с обрубками вместо пальцев на одной из них, нащупал целебный мешочек и решительно вытащил его из кармана.

И ничего не произошло.

В напряжённой тишине слышно было лишь как жужжат за окном мухи.

Прошло несколько томительных секунд. И длились они так долго и тянулись так неохотно, словно весь мир замедлил своё движение. Стёпка закрыл глаза. Ну же!

Лениво тявкнула на улице собака. Бухнули створки ворот. Под тяжёлой ногой заскрипела внизу половица.

А мешочек молчал.

Он молчал, хотя порошка в нём было ещё довольно много. Стёпка досадливо закусил губу. Что-то пошло не так. Почему этот гад молчит и не верещит, чтобы его поскорее отверзали? Или ему что, на умирающего наплевать? Или — что хуже всего — князю уже и в самом деле никакая магия не в силах помочь? Что же это тогда за всеисцеляющий порошок? Никакой он тогда не всеисцеляющий. Неужели зря пришли? Вот обидно-то как!..

Стёпка покосился на княжича. Тот с одного взгляда всё понял и сразу весь как-то потух, ссутулился, вот-вот заплачет. Княгиня судорожно вздохнула и погладила его, успокаивая. Сама она, похоже, ничего чудесного от внезапных гостей не ждала. И не такие чародеи здесь бывали, да ни один помочь не сумел.

Ванька, о котором Стёпка в этот момент напрочь забыл, вдруг дёрнул его за рукав. Требовательно так, чуть ли не зло.

— Чего тебе? — шепотом спросил Стёпка, всё ещё с надеждой глядя на безмолвный мешочек.

— Слышь, Стёпыч, — горячо зашептал ему в ухо Ванька, — у меня в голове кто-то человеческим голосом разговаривает. Я кажись того… этого самого… с ума схожу.

— Нашёл время, — отмахнулся Стёпка. Потом рывком повернулся к другу. — Что? Кто в голове разговаривает?

— Гад какой-то, — глаза у Ваньки были по три кедрика и сам он был по-настоящему испуган. — Зудит и зудит, зараза. Как сюда поднялись, так сразу и зазудел. Сначала почти шёпотом, а теперь во весь голос. Высвисти, говорит, да высвисти. Да ещё так настырно, словно я обязан ему тут высвистывать. Свистуна нашёл… Во, снова началось! — Ванька схватился за голову: — Где-то в голове гад сидит, точно тебе говорю. Это, наверное, твой гузгай во мне пробуждается. Стопудово от тебя заразился, так и знал, что добром не кончится…

— Он у тебя точно в голове зудит?

— Нет, в пятке, — огрызнулся было Ванька, но потом прислушался к чему-то и прижал руки к груди. — А ты откуда?.. Во! Видал! — он выскреб из нагрудного кармана какой-то небольшой предмет, похожий на берестяную заклятку. Впрочем, это действительно была берестяная трубочка длиной в полпальца. — Видал! Это оно… она у меня в голове разговаривает! Ф-фух! А я уж думал, что крыша поехала, — Ванька вертел трубочку перед глазами, — Ну и что это за фигня, а, Стёпыч? Откуда она у меня в кармане взялась? Не было её раньше.

— Да ты сам её туда и положил. Погоди, не дёргайся. Сейчас мы увидим, что это такое.

Стёпка достал увеличительный кристалл (хорошо, что взял, а ведь сомневался!), навёл на трубочку. Ха-ха, ну так и есть!

Он сунул кристалл Ваньке:

— Посмотри сам.

Тот послушно глянул сквозь кристалл, потом с удивлением повертел трубочку перед глазами, затем снова сквозь кристалл, то приближая его, то отодвигая:

— Круто. Это когда мы в футбол на стадионе играли, помнишь, я судил. Потом сунул его в карман и забыл Владимиру Андреевичу вернуть. Ну и что теперь?

— Ну-у… — протянул Стёпка. Он понятия не имел, зачем нужно свистеть, но если голос в голове требует, значит зачем-то нужно. — Свисти.

— Прямо здесь? — ужаснулся Ванька, выразительно показывая глазами на больного.