Сергей Барк - Каста [СИ]

Опустив ноги на пол, он сел на край постели. Смущаясь пристального взгляда, потрогал ногу. Она больше не выглядела опухшей, а была точно такой же, как и вторая. Если бы не хромота, нельзя было бы и догадаться, что с Виро что-то не так.

— Вставай, — приказал Хюрем и парень вздрогнул.

Сначала Виро проверил, насколько устойчива здоровая нога, и, убедившись, что та по-прежнему ему служит, попытался подняться, смещая вес на неё и подгибая больную.

— Иди, — продолжал отдавать приказы Хюрем, когда Виро уже был бы рад снова опуститься на ложе, чтобы отдохнуть.

Делать было нечего, и Виро, пыхтя и напрягаясь, решил проделать несколько шагов вдоль кровати. Это он решил, а на самом деле почти что пропрыгал весь путь до стены, подпиравшей кровать с одной из сторон, и устало повалился, надеясь, что Хюрем на этом отстанет. Не тут-то было. Дав Виро немного отдышаться, Хюрем снова приказал подняться и дойти вдоль стены до окна, и на этот раз Виро следовало опираться на обе ноги.

Несчастный омега полз по стене, опираясь на нее плечом, и под конец разревелся. Слёзы выступили не от боли, хотя в ноге пульсировало и стреляло беспрерывно, слёзы были от безысходности. И всё же Виро добрался до окна. Собрался упасть, послав Хюрема на четыре стороны, но тот оказался рядом и подхватил. Вернул в кровать и, сообщив, что днём они займутся тем же, исчез.

Уставший и расстроенный, Виро провалился в сон, и спал крепко, успев позабыть, как много сил отнимает движение. Днём, а затем и вечером всё повторилось вновь. Всю ночь Виро ворочался — больная нога сводила с ума. Утром Хюрем окинул его взглядом и принялся разминать одеревеневшую часть тела, кажется, решив пощадить, но дневные и вечерние подъёмы прошли по расписанию, как позже понял Виро.

Все следующие дни были похожи один на другой. Виро заставляли двигаться, а когда издевательства заканчивались, омега забывался сном.

Спал он всё меньше, а ходил всё больше. Сначала по комнате, затем по дому, а после стал выбираться и на обрыв за домом. Компанию ребят, собиравшуюся на площади, Виро давно избегал и не стремился вернуться обратно. Рядом всегда оставался только Хюрем, безжалостно пресекавший всякую попытку использовать одну ногу вместо двух. Стоило Виро смухлевать, пожалеть бедную конечность, как ему тут же прилетал легкий подзатыльник. Хюрем не позволял себе бить Виро в присутствие Мидаре или остальных, но как только они оставались одни, возвращал ему все пропущенные. Виро тихо плакал и клял Хюрема, но на следующий день не бежал к отцу жаловаться, позволяя тому издеваться над собой и дальше.

Хюрем не был похож ни на одного омегу, которого доводилось видеть Виро. Он не сомневался, что жестоким омегу сделала тяжёлая жизнь. Такой была доля простолюдина. Вышел бы Хюрем сражаться в Свободном бою с бетами и альфами от хорошей жизни? В тот момент, когда увидел на арене омегу, Виро решил, что тот спятил, а когда Хюрем выиграл, стал им тайно восхищаться. И даже мечтал, что, как и Хюрем (если бы не нога, конечно), смог бы заниматься с альфами в гарнизоне, наравне со старшим братом.

Восхищение длилось недолго, до тех пор, пока у Виро наконец не открылись глаза и он не углядел, как по-особенному смотрит на Хюрема Лето, взявший того в подручные. Виро стал ненавидеть Хюрема. Он завидовал ему. Хюрем, не красивый и не знатный, выиграл Свободный бой, тренировался с альфами, словно воин, и завоевал сердце Лето. А позже оказался его истинной парой.

Виро, не думая, обменялся бы с ним жизнями, но это было невозможно. Поэтому ли, или по другой причине — и таких причин, связавших его судьбу и судьбу этого омеги, был целый ворох, — Виро продолжал молчать, позволяя издеваться над собой день за днём. А может быть потому, что не хотел снова видеть разбитую в кровь спину.

— А теперь, — сказал однажды Хюрем, когда оба они были на обрыве, — ты дойдёшь от этой стены до другой не хромая. Так, как войдёшь рука об руку с Лето в храм.

Хюрем указал на стену его дома и соседского. Виро ничего не ответил. Это было невозможно. Боль, как ни странно, давно прошла и почти не чувствовалась, но не хромать он не мог. По обычаю, не начиная пререканий с тем, кто их не слушал, Виро доковылял до стены и попытался пройтись, держась прямо. Конечно, нога его не слушалась, чуть выворачиваясь в сторону. Не так, как после первой беды, а по-новому, но вставать прямо она, само собой, не хотела.

— Плохо, — дал оценку Хюрем, когда Виро остановился на противоположной стороне. — Ещё раз.

Виро выполнил команду с тем же успехом, вставая рядом с Хюремом и ожидая подзатыльника, который не последовал.

— Любой здоровый человек может прикинуться хромым, — заговорил Хюрем. — Вот и ты попробуй прикинуться здоровым. Ставь ногу ровно, так будто ничего тебе не мешает. А если болит, улыбайся, выдавливай из себя эту помеху. Пытайся идти плавно, позволяй мышцам повторять то, что делает здоровая нога. Понял.

Всё было понятно, но… впрочем, для «но» простора никогда не оставалось, если речь шла о Хюреме, и Виро не спеша двинулся, думая о том, что сказал омега. Давил боль, напрягая мышцы лица и натягивая улыбку, словно шел рядом с Лето и глядел на окружающих. Пытался прятать хромоту. Достигнув стены, расслабился, опал спиной на холодный камень и прерывисто задышал. Вышло у него, по его собственному разумению, ещё хуже, чем обычно.

Перехватив взгляд Хюрема, он ожидал нагоняй.

— Лучше, — произнёс тот, немало удивив подростка. Виро не поверил, решив, что Хюрем лукавит. — Теперь точно так же иди обратно.

Собрав силы, Виро снова отправился в путь. Так они занимались до вечера, и всю следующую ночь мышцы страшно гудели, не давая спать. Эти ощущения отдавались болью, тупой и глубокой; вытерпеть было можно, но заснуть в те часы у Виро совсем не получалось. Омега хотел бы, чтобы в эту ночь, как и во все предыдущие, Хюрем был рядом и видел дело рук своих, может, тогда бы в нём проснулась бы совесть или раскаяние. На жалость Виро не надеялся. Но Хюрема не было. Как всегда.

Время до праздника Касты пролетело стремительно. Люди были заняты приготовлениями, ожидая гостей со всех концов империи. Первые ласточки уже преодолели ворота Барабата, заселяясь в пока пустующие комнаты над трактирами, понимая, что уже совсем скоро яблоку негде будет упасть. Хозяева запасались спиртным и вяленым мясом с рыбой, на случай, если свежее закончится или не удастся доискаться загулявшего повара.

В Дома радости съехались омеги, беты и альфы из мелких поселений неподалёку — в такое время работы хватало всем. Уличные артисты готовили новые выступления и костюмы, желая поразить воображение неискушенного зрителя, прибывшего с отдалённых окраин. Булочники пекли хлеб денно и нощно, тщательно следя за движением воздуха в амбарах и молясь великому Ауму, чтобы погода стояла сухая и тёплая.