Сергей Барк - Демон [СИ]

Гошер явился, как и я, поздно. Просил костюм. Имел при себе десять монет, и портной предложил один из имевшихся, с обещанием за полчаса подогнать его слегка по фигуре. Позже Гошеру следовало вернуться, чтобы основательнее перешить штаны и пиджак. Молодой человек согласился.

Домой я прилетел полный возбуждения, и застал господина Эйрига за ужином. Я не хотел задерживаться, желая осуществить свой план, не дожидаясь завтрашнего дня, но господин не позволил, сказав, что у меня красный нос и уши, а губы синие. Ещё немного, и я сам помру от обморожения и превращусь в призрака.

— И кто станет присматривать за твоей семьёй? — спросил господин.

Пришлось признать, что Эйриг прав: я действительно носился весь день словно оголтелый. Ноги давно отмёрзли, в горле першило, не удивлюсь, если завтра слягу с температурой. Нет, так не пойдёт. Распутать историю Гошера я обязан, но лечь в гроб рядом — увольте.

— И что же тебя гоняло сегодня по городу, Тэг? — задал вопрос господин Эйриг, когда я сел по левую от него руку — я быстро привык обедать за хозяйским столом, и теперь чувствовал себя вполне уверенно.

— Мне кажется… я надеюсь, что, возможно, понял, чего хочет Гошер, господин.

— Расскажешь?

— Я могу ошибаться, господин.

— Тогда станешь думать дальше. А сейчас я бы послушал, какая мысль посетила тебя на этот раз.

— Ну… — уступил я после целой минуты сомнений, — выглядеть посмешищем в глазах господина Эйрига не очень хотелось, — …вы же сами говорили, что должно быть что-то простое, но одновременно важное для Гошера, и я подумал, что для такого честного и ответственного парня долг перед кем-то — дело недопустимое.

— Продолжай, — велел господин, ловко орудуя ножом и вилкой. Мне бы так.

— Если он задолжал кому-то при жизни, это могло не давать ему покоя и после смерти.

— Мысль хорошая. Но как ты собираешься узнать кому именно и что он должен?

— Да в общем, всё просто, господин. Если взял деньги, то, скорее всего, у матери — себе-то он ничего не оставлял. Но мать сомневалась, что Гошер действительно нашёл новую работу, значит, у неё он не брал. Иначе бы, прося денег, объяснил что да как, и она бы точно поверила. И у учительницы не занимал. У неё самой, должно быть, денег не густо, да и в ателье он спешил, когда решил заглянуть к ней по дороге. Выходит, деньжата уже имелись. Остаётся две возможности, — убедившись, что господин Эйриг всё ещё внимательно меня слушает, я продолжил: — Если он у кого занял, к матери должен был явиться кредитор. Я как раз хотел сбегать, спросить. Так, на всякий случай. Думаю, никто не приходил.

— Почему ты так уверен?

— Потому что, думаю, он занял у Базила. Тот был его лучшим другом. То есть, так думал Гошер, — мрачно добавил я. — И тот, совершив убийство, не пошёл к матери Гошера требовать своё.

— Совесть заела?

— Чтобы вопросов лишних не было. И подробности Базил все знал. Может, Гошер, конечно, просто так ему всё рассказал о своей удаче, а может, рассказал чтобы денег попросить. Другие-то особо ничего не знали. Сглазить, наверное, боялся. Но кто ж десять монет займёт, не спросив на что? — И я рассказал господину Эйригу о том, как выведал точную сумму. — Я, в общем, и забежал домой, чтобы попросить у вас десять монет из тех пятидесяти, что мне причитаются, господин, если я помогу с Гошером.

— А вдруг ты ошибся? Тогда будешь должен мне целых десять монет.

— Так-то оно так, господин, — рассудительно задумался я. — Вот только я почти уверен, что прав. Гошер ведь честным был. Вы сами слышали в театре, чужого никогда не брал. До четвертинки всё возвращал. А тут целых десять монет. Да ещё и у друга лучшего занял. Он, как вы и говорили, думаю, не понял, что его Базил на тот свет отправил. Видели, какой он тощий и мелкий, а Базил, хоть и худой, а высокий и жилистый. Наверняка со спины зашёл. Раз-два и готово. Так что я не сомневаюсь. Ведь для Гошера было важно поступать правильно, по совести. Вот душа его и мечется.

Обо всём этом я подумал, когда бежал из собственного дома, а на мысль меня натолкнул малыш Джерт. Для него сейчас самым главным был котёнок. Уверен, если бы мы все помирали с голоду и умоляли братишку отдать последний кусочек, из всех нас он бы выбрал своего кота. Просто потому, что для малыша не было ничего важнее. Так и для Гошера не было ничего важнее своих убеждений. Об этом говорили все без исключения.

— Значит, ты собираешься вернуть долг вместо Гошера.

— Да.

— Но ведь он тебе денег никогда не вернёт.

— Это не важно. Подарю, — пожал я плечами. — Жаль только, что деньги придётся отдать такому псу, как Базил. Лучше б уж кому другому.

— У тебя благородное сердце, Тэг.

— Скажете тоже, — возмутился я такой похвале, и почувствовал, как опостылевший румянец снова заливает щёки.

Опустил голову пониже, чтобы спрятать глаза за длинной чёлкой.

— И всё же это так, Тэг.

На следующий день я не заболел. Обрадованный везеньем, не стал откладывать самое важное, подошёл с утра к Содару за деньгами, и тут же направился в участок, просить встречи с Базилом.

Видеть этого гада не очень хотелось, но передавать деньги через вторые руки было не надёжно. К тому же, я решил удостовериться, что деньги одолжил именно Базил. И только после того, как тот подтвердил мою догадку, я вернул долг от имени Гошера.

В комнату призрака я входить не торопился. Помялся немного у двери, а затем всё же вошёл. Мираж молодого грустного парня растаял, словно и не было. Я только понадеялся, что там, где бы ни было место, в которое он отправился, судьба будет к нему более благосклонной. Пусть мы не были знакомы при жизни, и я не знал каким он был человеком, и все же столько хороших слов о Гошере не могли быть вымыслом.

— Счастливого пути, — пожелал я и, приблизившись к окну, задёрнул шторы.

Дверь в кабинет по обыкновению была широко раскрыта, и потому, прежде чем войти, я сначала заглянул внутрь. Эйриг, как всегда в это время дня, занимался делами, важно восседая за своим громадным столом.

Только после того, как мне удалось немного унять волнение, я постучал, предупреждая о своём появлении.

— Входи, Тэг, — тут же прозвучало приглашение. — Присаживайся.

— Спасибо, господин, — пока я располагался, Эйриг отложил бумаги в сторону. — Гошер, кажется, ушёл. Его больше нет в комнате.

Господин Эйриг отвёл от меня взгляд, будто задумался о чём-то, а я, предоставленный на несколько мгновений самому себе, не смог унять любопытство и снова принялся его разглядывать.

Сегодня на нем была кремовая рубаха с воротничком и серая жилетка в тон штанов. Непритязательный цвет оттенял смуглую кожу. Хвост смолисто-чёрных волос, высоко собранных на затылке, спадал на плечо. Такие же чёрные, словно соболиный мех, ресницы обрамляли повисший в пустоте взгляд.