Сергей Барк - Демон [СИ]

— Рад, что вам весело, господин.

Я с немым укором смотрел в глаза Эйрига. Наверное, отравленное чувство справедливости лишило меня на время рассудка, но в этот момент я не боялся его. Всё, что я хотел, это поступить по совести. И будь, что будет.

Удачное решение, заключавшееся в простом обмане оборотней пришло на ум, когда я увидел, как мужики водили за нос вредную жену. Обман — всё было просто! Я так обрадовался, что побежал по льду, разыскивая Аржена, позабыв об осторожности.

— Хорошо, я сообщу псам не откладывая. Это порадует тебя, сердце моё?

Обманчиво ласковое обращение, имевшее двойное дно, освежило роковое обещание. Я потупил глаза.

— Да.

— Замечательно, — бросил Эйриг, надев наконец свои треклятые перчатки.

«Вот же, демон», — зло подумал я и развернулся спиной, чтобы поскорее вернуться в свою комнату и, может быть, разбить там что-нибудь.

— Сердечный мой, — окликнул господин, заставив меня споткнуться.

Поворачиваясь к Эйригу, я уже чувствовал, что это мне не сулит ничего хорошего.

— Не могу не заметить, — с едва проскользнувшей язвительностью начал он, — что жизнь тебя ничему не учит.

Между нами было несколько шагов, а мне казалось, что мы стоим вплотную и сейчас на шею мою рухнет топор.

— Но ничего. Я тебя подучу уму-разуму, — приторно пропел господин. — Своё наказание ты получишь вечером. Приятного дня, — закончил он на высокой ноте, и скрылся за дверью.

«Конечно, я перешёл черту, осмелившись указывать (!) господину, что делать! Но и он тоже! Покалечил Аржена!», — неистовствовал я, гневно меряя шагами комнату.

Так продолжалось несколько часов. Потом запал мой пошёл на убыль. Его место занял страх.

Господин Эйриг был тысячу раз неправ, не сдержав собственную ярость и причинив вред невиновному. Но, как и сказала Эссиенте, ничего нельзя поделать. Мы никто в этом доме. Мы и помыслить не можем о том, что дозволено ему — хозяину. Демону.

Похоже, Эйриг серьёзно на меня разозлился. Он уже наказал меня за то, что я осмелился требовать. Наказал правдой.

Ничего не могло сравниться со страшным обещанием, ждущим своего исполнения там, впереди. Но когда этот день придёт, я не знал и попросту старался об этом даже не задумываться. До вечера же оставались считанные часы, и я нервничал всё сильнее.

Что же ждёт меня на этот раз?

Может, он наконец возьмёт в руки палку или хлыст и выдаст всё причитающееся?

Сидеть взаперти не было мочи. Идти к Эссиенте, когда у неё самой были сложности похлеще, я не мог, посчитав за лучшее побродить немного.

В коридоре, надевая накидку, я думал, куда отправиться. Содар не нашёл для меня поручения. Когда дверь в привычный мне мир оказалась прямо перед глазами, я вдруг оглянулся. Радан едва ли успел развеять ночной сумрак. День только зарождался и до вечера было так далеко. Замечательно далеко.

Отбросив тёплые вещи и повинуясь сиюминутному порыву, я развернулся и шагнул к противоположной двери. Пока смелость оставалась при мне, выскочил наружу. Окинул взглядом спавших прямо на ступенях оборотней. Всего их было трое — караульные. Пара лежала чуть в стороне, а один пристроил взлохмаченную голову на нижней ступени.

Он очнулся, подёрнув ушами, и хмуро уставился на меня.

— Доброго утречка! — бросил я, сбегая вниз и держась подальше от одного из злыдней, преследовавших Аржена и Эссиентне.

Тот не стал преследовать. Зорко огляделся и снова вернул голову на ступень.

Вот-с, я оказался в Тартаре впервые один. Что собирался здесь делать, я едва ли представлял. Но вот, всегда шумная площадь помаленьку оживала. Может быть мне только показалось, но многие спешили в сторону рынка. Решив, что место для прогулки вполне подходящее, я отправился к югу.

Рынок в Тартаре представлял невероятное зрелище. Я видел его только мельком, когда ходил за покупками с господином и Содаром. По их словам, делать нам там было нечего, и, обойдя столпотворение по краю, словно разбушевавшуюся реку по берегу, мы углубились в квартал, застроенный дорогими лавками.

Сейчас никто не мешал идти на все четыре стороны и я, чуть с опаской, всё ещё удивляясь причудливым физиономиям вокруг, побрёл вдоль первого из проходов.

Сколько же тут всего было или, наверное, стоило сказать, чего здесь только не было.

Как я понял немногим позже, сперва я очутился в той части, где торговали тряпьём. Отрезы и готовые вещи всех цветов и фасонов, для любой погоды и напасти. Чего только стоили ползунки и слюнявчики для младенцев, к которым не приставала никакая пакость. Или штаны-шатёр, вмещавшие в свои карманы сколько угодно вещей.

Дамы толпились у котлов, самостоятельно помешивающих содержимое. Старушки подбирали метлу понадёжней. Липа для ведьмовских дел совсем не подходила. Слишком мягкая, могла развалиться в полёте. Другое дело дуб. Правда, некоторые не забывали и о приятностях. Ничего не пахло лучше пихты и можжевельника. Об остальных деревьях я никогда не слышал, отнеся их на счёт особых навистральских пород.

Очень скоро нюх привёл меня к прилавкам со съестным. Таверны только-только начинали открывать двери для посетителей. Оттуда уже приятно тянуло выпечкой и поджаркой. Желудок тут же откликнулся на приглашение, но войти туда я не отважился. Вместо этого, приглядел небольшую тележку, и пытался рассмотреть, есть ли там что-нибудь съедобное для меня.

Пара монет у меня ещё оставалась, вот только они принадлежали моему миру. Я всё же полез в карман, решив предложить их торговцу. Но когда извлёк их на свет, обнаружил, что монеты изменились!

Уже минутой спустя я разменял одну и спрятал остаток в карман, отправляясь дальше с медовым рогаликом в руках. Всего-то и требовалось, что сказать, что желудок у меня, увы, слабый, как у самого обычного человека. Я даже попытался изобразить досаду. И, по-моему, у меня неплохо вышло.

Дальше меня ждал скарб и мебель для дома. Никогда бы не подумал, что есть чайники, выращивавшие в себе чай. Или стулья, ножки которых начинали подгибаться, когда дорогому гостю пора было и честь знать.

Я подошёл ближе к одному из шкафов, уставленному разноцветными склянками. Кажется, это отсюда доносился терпкий цветочный аромат.

— Смотри внимательнее, милок. Да, выбирай, — каркнула за моей спиной ворона человеческим голосом.

Позади стояла старуха. Низкая, словно гриб, и широкая, как пень. Сходство было ещё более очевидным из-за чёрного тряпья, которое увешивало торговку со всех сторон. Лицо её было морщинистым и жёлтым. Длинный нос почти доставал до верхней губы крючком. Она смотрела на меня сквозь длинные щели прикрытых сейчас глаз. Если бы она их раскрыла, то была бы похожа на самую огромную жабу, которую мне доводилось видеть.