Сергей Барк - Демон [СИ]

— Что же тебя держит рядом с ним? — расслабленно спросил Эйриг, пока его пальцы скользили вдоль чужого плеча.

— О, он плох отнюдь не во всем, — многозначительно хмыкнул Мануэль и допил остатки вина. — Только не нужно смотреть на меня свысока, дорогой. Ты же не забыл, что правит миром? Любовь и звонкая монета. С последним у Оскольма тоже всё замечательно. К тому же, он состоит при дворе. И, думаю, с правильным подходом он всего добьётся.

— Значит, ты здесь ненадолго?

— Только не нужно о грустном, Эйриг! Давай наслаждаться моментом, — Мануэль перевернулся на бок, соблазнительно изогнувшись и вздохнув: — К тому же, судя по камушку на груди мальчишки, тебе тоже не скучно.

Эйриг не ответил, видимо, не посчитав брошенную фразу вопросом.

— Что же тебя так привлекло в человечке, раз ты отдал ему сердце? — после недолгой паузы продолжил Мануэль, стараясь наполнить голос безразличием, и это ему почти удалось.

— Как и твой Оскольм, Тэг весьма интересен.

— И что же занимательного может быть в мальчишке? — стараясь унять напор, спросил Мануэль.

— Хотя бы то, что он не совсем человек.

— То есть? Считаешь, я обманулся? — не поверил Мануэль, и даже приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть лицо Эйрига.

— Именно. И тебя не в чем винить. Он необращённый.

— Необращённый? Шутишь!

— Нисколько.

Мануэль рассмеялся:

— Держу пари, ты отыскал его в Подлунном мире. Я всегда знал, что стоит только демону обжиться среди людей и вот он уже забывает кто такой и что должен делать. Или чего не должен. Брошенное потомство — это всегда так печально, — протянул суккуб, будто всерьёз болел душой за чьих-то брошенных детей.

— Совершенно с тобой согласен.

— Надо же, оставить малыша умирать жизнью смертного.

— Для него это не такая уж большая беда. Он не знает о том, кто он.

— Ты ему ничего не сказал?

— Нет.

— Ты коварен… Или, — встрепенулся вдруг Мануэль, — это милосердие, Эйриг? Неужто ты пожалел мальчонку и потому прикусил язык? Это, должен признать, имеет смысл. Если он рос как человек, то и разницы не почувствует. Счастье в неведении, так говорят? Однако, не могу понять, когда это ты так раскис? Зачем тебе жалеть парня? И возиться с ним? И уж тем более, отдавать сердце?

— Он меня любит, — спокойно ответил Эйриг.

— И-и?

— И всё.

Мануэль сел и потянулся за начатой бутылкой, чтобы налить себе ещё вина.

— Дорогой, я, конечно, многое повидал на своём веку, но не думаешь же ты, что я тебе поверю?

— Почему же нет? Ты сам сказал, миром, по какую сторону врат он бы ни находился, правят монеты и любовь. Моего положения достаточно, чтобы вести ту жизнь, которую я пожелаю, а вот любовь… Не обижайся, Мануэль, но мне кажется, что настоящей любви я никогда не видел. Вот мне и интересно узнать, какая она. На что похожа.

В комнате повисла тишина, нарушаемая треском обращающихся в пепел поленьев.

— Похоже, я слишком много выпил, — чуть сбивчиво, словно сдерживаясь, пробормотал Мануэль. — То есть ты хочешь сказать, что то, что между нами было это… это ничто, а вот в какие-то чувства человечка ты вдруг поверил? — Голос повис на высокой ноте.

— Наверное, да, — размышлял Эйриг вслух совершенно отстранённо, словно говорил и не о себе вовсе. — Ведь ты играл со мною тогда, и значит, всё было не всерьёз. Не отрицай, — не дал он себя оборвать на полуслове. — Я не сержусь за это. Как я и сказал, что было, то прошло. И всё же, когда живешь столько, сколько мы, поневоле одолевает любопытство. Тебе ли не знать. Вот меня и стал занимать вопрос — что же такое настоящая любовь. И потому я оставил Тэга рядом.

— Ладно, предположим, мне понятны твои сомнения. История действительно вышла тогда глупая, и выглядит сейчас не слишком красиво, хотя я был с тобой искренен — всё было по-настоящему, — с чувством добавил Мануэль. — И поэтому — только поэтому — я даже стерплю твоё оскорбительное неверие. Сомневаешься, и поделом мне. Но что заставляет тебя думать, что этот мальчишка тот, кто сможет тебе показать, что такое любовь? Не веришь же ты наивному лепету смертного? Представляю, сколько раз он томил тебя своими чувствами, — хмыкнул Мануэль.

— Ты удивишься, но он ни разу не сказал, что влюблён.

— Тогда с чего ты взял?

— Я вижу это в его глазах…

Суккуб громко фыркнул, а Эйриг продолжил:

— …Его простые и неискушённые ласки. Его дрожь, когда я рядом…

— И поэтому ты решил, что этот сопляк понимает, что такое любовь? — рассерженно потребовал Мануэль, не сумев дослушать.

— Разве возраст важен?

— Смешно слышать это от тебя! Не ты ли считал людей насекомыми, недостойными существования? Не ты ли говорил, что, когда им только начинает открываться правда жизни, век их уже на исходе? И тут вдруг поверил, что такой мелюзге, жалкому смертному, известно сильнейшее из чувств?

— Поверь, известно, — ответил Эйриг, не теряя самообладания в отличие от всё больше распалявшегося любовника. — И, как я уже сказал, он не совсем человек.

— Эйриг, Эйриг, Эйриг, — покачал головой Мануэль. — Я, право, тебя совсем не узнаю. Я всегда говорил, что твой замкнутый образ жизни, твоё отшельничество выйдет боком. И вот, вижу, что был прав. Ты совсем спятил.

— Попридержи язык. — Резкость тона заставила Мануэля захлебнуться новой порцией собственных возмущений.

Он выпрямился, прочистил горло, и проблеял невинной овечкой:

— Прости, если это грубо прозвучало, но как ещё я должен понимать то, что услышал? Это же просто смехотворно — утверждать, что такой мальчишка знает о любви.

— Хорошо. Ты можешь сам у него спросить. Впрочем, ещё до того, как он ответит, ты всё поймёшь по его лицу. Он совершенно не умеет скрывать чувств. Странно, что ты, разбираясь в вопросах подобного рода, до сих пор ничего не понял.

Замечание Эйрига заставило Мануэля сделать новый глоток, после чего он ответил:

— И что я должен был понять? То, что кто-то смотрит на тебя, капая слюной, отнюдь не говорит о том, что он готов пойти ради тебя на всё. Абсолютно на всё. Знаешь ли, это и есть любовь, — Мануэль разом опрокинул в себя остатки вина и замолк.

Тени, отбрасываемые огнём, бушевали на тёмных стенах комнаты, походя на адское пламя, в гуще которого выплясывали черти.

— Он пойдёт ради меня на всё, — бесчувственным голосом отозвался Эйриг, словно давал мелкое поручение управляющему.

Мануэль обернулся в сторону любовника, его растрёпанные волосы змеями скользнули по плечам.

— Ну так давай проверим, прав ли ты? — заносчиво бросил вызов суккуб.

— Давай.

— Только у меня есть условие.

Предчувствие беды пахнуло среди догорающего ельника.

— Я слушаю.

— Если я сумею доказать, что ты заблуждаешься, ты отдашь сердце мне, — прошипел коварный змей.