Сергей Барк - Демон [СИ]

Господин сел и потянулся к поленьям, сложенным в стороне. Подбросил пару и кинул сверху почти свежую ветвь иголок. Слабые облачка чада унеслись вверх по дымоходу.

— Я согласен, — отозвался он, и в голосе его я расслышал такую знакомую улыбку.

Я едва успел нырнуть в проём кухни и схватиться за первое, что попалось под руку. Это оказалась кастрюля с подходящим тестом, только в тот миг перед глазами была пустота.

За спиной раздался шорох, затем послышались шаги, и уже в следующее мгновение пролился мерзкий сахарный голосок:

— Тэ-эг, — я вздрогнул и обернулся, — можно тебя отвлечь ненадолго?

Не нуждаясь в ответе, Мануэль, презрительно сложил губы, напоминая утку, прищурился и продолжил:

— Хотел спросить… — позади суккуба возник Эйриг. — На что ты готов пойти ради своего господина? — От омерзительного голоса, проникшего в голову, хотелось заткнуть себе уши.

Я не мог ответить — язык присох к нёбу. Спустя долгую паузу пожал плечами, просто вздрогнул.

Довольный, Мануэль повернулся вполоборота и тоже посмотрел на Эйрига.

— Скажи, ты бы отдал ему сердце, как он отдал тебе своё? — пропел он соловьём, словно приглашал меня на лёгкую прогулку.

В груди убийственно защемило.

Господин не шелохнулся, лицо его, в отличие от хищного выражения суккуба, оставалось совершенно безмятежным. Он прекрасно знал, что произойдёт дальше. Об этом знал и я.

— Да. Отдал бы.

Суккуб причмокнул, словно следующие слова вызывали у него особый аппетит.

— Как жаль, что будучи человеком ты не можешь этого сделать… Но что, если я тебе скажу, что это возможно! — в упоении взвизгнул он. — Эйриг от тебя скрывал, но я думаю, пришло время открыть правду. Ты не человек, Тэг. Ты — демон, — прошептал он, в притворном ужасе округлив глаза. — Такой же, как и Эйриг. Ну или почти такой. Почти, потому что тебя не обратили, как должно. Но в твоём сердце всё равно есть камень. Драгоценность, похожая на ту, что висит на твоей цепочке, — он сглотнул, словно хищник, почуявший добычу. — Хочешь вручить его Эйригу?

Пока Мануэль говорил, я не мог отвести глаз от господина.

Кивнул болванчиком, словно всё было не со мной.

— Только есть одно важное обстоятельство, — опечаленно всхлипнул Мануэль. — Видишь ли, это невыразимо больно. Придётся разрезать тебе грудь и покопаться во внутренностях немножко.

Суккуб вцепился в меня взглядом полным азарта, должно быть ожидая, что я откажусь, струхнув. Может, стану отнекиваться, и тогда он получит сердце господина — всё было написано на его лице. Ему было невдомёк, что я слышал весь разговор до последнего слова.

Но до Мануэля и его желания заполучить камень мне не было дела. Я думал о Эйриге.

Господин был поистине Чудовищем. Суккуб ему в подмётки не годился. Мануэль наивно полагал, что играет по собственным правилам, но это Эйриг подёргивал за невидимые ниточки. Единственное в чём я не сомневался ни секунды, это в том, что в кознях Эйрига я всего лишь разменная монета.

Господин явно вознамерился привести своё кровавое обещание в исполнение не откладывая. Уже совсем скоро Эйриг снимет свое сердце с моей умерщвлённой шеи, дополнит недостающим осколком, сделав его совершенным, и вручит в руки любовника. Достойный подарок тому, кого он действительно желал выбрать Хранителем.

Не знаю, что именно случилось между ними, но по всему видно, что господин всё ещё не остыл к суккубу. Должно быть гордость не позволяла ему приблизиться первым, раз уж тот однажды обвёл его вокруг пальца. И вот какой изощрённый способ он избрал, чтобы приманить любовника обратно в свою постель, сохранив лицо и подарив сердце. И сделать он это собирался со всем изяществом, на которое был способен демон — пожертвовав мешавшей ему жизнью. Убив двух зайцев. То есть одного, другой станет греть его ложе.

— Пусть так, — ответил я не моргнув.

Самоуверенность на лице Мануэля пошла рябью. Он растерялся на миг, но быстро взял себя в руки.

— Ты храбр, Тэг, — растянул он фальшивую до оскомины улыбку. — И совсем не боишься мучительной боли. Страшно даже представить, каково это, когда из тебя вынимают содержимое и ты при этом всё прекрасно чувствуешь, — шептал он, словно это обстоятельство доставляло ему терзание.

— Я готов.

Суккуб сжал губы в тонкую полоску.

— Меня поражает твоя отвага и благородство, Тэг. Поэтому я не могу не сказать тебе, что возможно в процессе этого действа ты умрешь, — всхлипнул он задушевно, касаясь лица, словно утёр слезу. — Жаль, безумно жаль. Цена так высока, что тебя никто не осудит, возьми ты свое слово назад.

Фарс должен был давно прекратиться, но Мануэль не знал, что закончится он только когда я перестану дышать.

— Я хочу этого, — твёрдо, со всей обречённостью ответил я, заставив суккуба позеленеть.

Он вглядывался в моё лицо, где, я уверен, не было ни тени благоговейной радости сумасшедшего, готового ради любви на всё, и никак не мог разобраться. Что ж, похоже шутки господина, не проронившего за всё время ни слова, мало кому были по зубам.

Впрочем, когда Мануэль обернулся к Эйригу, господин позволил снисходительный взгляд в сторону любовника. Он выглядел удовлетворённым, а значит, Мануэль со своей бравадой о сущности любви и природе человека был разгромлен начисто.

— Зачем же тогда тянуть, — пропел суккуб, сохраняя искусственное благодушие на змеином лице. — Может сделаем это прямо сейчас?

Похоже, он не собирался сдаваться так просто. Наверное, считал, что на словах я горазд, а как дойдёт до дела, решимости не достанет.

Мне оставалось только кивнуть.

— Ты не против, дорогой? Тебе, должно быть, не терпится получить подарок Тэга, — он пристально посмотрел на Эйрига, выглядя куда менее уверенно, чем когда победоносно появился в кухне.

— Я в предвкушении.

— Прекрасно. Тогда, где бы нам это сделать? Процедура, знаешь ли, Тэг, довольно грязная. Крови много. А когда ты испустишь дух, — бил он в лоб правдой, надеясь поколебать эту непонятную ему решимость, — придётся избавиться от тела.

Он выжидательно уставился на меня.

— Как решит господин.

Мы оба уставились на Эйрига.

— Кухня вполне подходит.

«Конечно, зачем марать весь дом. А здесь Содар как-нибудь управится».

— Я принесу нужное, — произнёс Эйриг и удалился.

Как только мы остались наедине, Мануэль подскочил ко мне вплотную, зацепившись за простынь, обмотанную вокруг его тела, и чуть не упав. Когда он оказался рядом, меня обдал запах его тела, такой, каким веяло от нас с господином после долгой ночи.

— Не дури, парень. Ты же сдохнешь сейчас, — зашептал он. — Видишь, Эйриг намеренно ушёл, чтобы ты, глупая башка, осознал на что согласился. Думаешь, кому-то есть дело до того, что ты скажешь или сделаешь? Да всем плевать. А вот жизнь из-за своего упрямства потеряешь, — запугивал он, нависая надо мной с высоты собственного роста.