Даниил Ященко - Двенадцатый [СИ]

-Где-то здесь, - повторял про себя невидимый в темноте держатель факела, - Ага! Нет, дальше. Вот, нашел.

Через час из лаза, выходящего на используемые ярусы показалась бородатая голова гнома. Он осмотрелся, а потом вылез и сам. Бегом добежал до подъемника и подал сигнал поднять платформу вверх. То время, пока деревянный настил со скрежетом полз ввысь, он не отрывал руку от кармана. Вот и самый верх шахты. Гном выбрался на свежий воздух и припустил к зарослям дрока.

-Наконец-то, - сказал вместо приветствия человек, чье лицо скрывала черная полумаска, - Это у тебя.

-Да. Я достал это.

-Давай сюда.

-Нет. Я спрятал украшение. Сначала золото. Гони кошель, или я разворачиваюсь и ищи меня потом по всей горе.

-Ты, гноме, видимо не понимаешь, что твоего мнения никто не спрашивает, - вмешался второй человек, сидевший прямо на земле рядом со стреноженным конем.

Гном отскочил и достал из-за спины скрытый под засаленным, некогда желтым плащом, обильно покрытым пятнами, секиру - излюбленное оружие гномов.

-Я в тебе не ошибся, Орир Фротарон. А вот ты недооценил меня, - второй щелкнул пальцами. Из кустов материализовался третий человек, тоже в маске, как и первый, и в простой серой робе, не стесняющей движений. В его руке блеснул кинжал, вошедший гному под последнее ребро.

-Ну что, борода, не решил еще добровольно вернуть вещичку ее хозяевам? Нет? Тогда я тебе сочувствую.

Убийца достал второй кинжал. Рана от этого клинка уже была смертельна. Истекающий кровью гном упал.

-Тебе осталось недолго, гноме. Скажи, где оно и умрешь легко. А иначе...Короче, лучше тебе не знать.

Из последних сил умирающий достал из кармана брошь с радужным камнем посредине и бросил ее говорившему. Тот поднял украшение с земли и достал меч. Как предводитель наемных убийц и обещал, смерть Орира Фротарона была быстрой. Отрубленная голова гнома подскочила на камешке и замерла.

-По коням, - скомандовал главарь.

Вмиг троица скрылась, а гнома Орира еще долго не могли найти на его месте в забойнике алмазной шахты

17.

Оранжево-красный закат проникал в коморку под северной башней нового королевского дворца в Дракморе сквозь узкую бойницу. Лучик, толщиной с копейное древко, бежал по дощатому настилу на каменном полу, приближаясь к стене, просачиваясь в каждую щелку между неплотно пригнанными друг к другу досками. Вот он пробежал по выброшенным из сундука тряпкам, вызолотил тонкое лезвие даги, разлетелся сотней осколков, коснувшись железного набалдашника кинжала, коснулся сапога.

В комнату влетела птица. Простой серый воробей. Он сел на спинку простого, как в сотнях таверн, стула и склонил голову, внимательно наблюдая за метавшимся по комнате человеком. Птице были непонятны его действия - подойдет к сундуку, достанет какую-нибудь тряпку, выбросит на пол, подумает, поднимет и переложит в легкий заплечный мешок. Но любой человек бы понял - хозяин комнаты собирается в путь. Он знает - надолго, но хочет уйти налегке, не обременяя себя поклажей.

Это Канн готовился к своему походу и последующей бродячей жизни.

-Был, ты, друг, и гладиатором, и королевским солдатом, и вольным наемником, и разбойником был, и бродягой, - говорил Канн сам себе, - А вот тут ненадолго стал дворянином, особо приближенной к царствующему дому особой по праву рождения, будь оно неладно. И в козни небожителей сумел залезть. Теперь скитайся по всему свету, ищи мечи какие-то, которые мир спасут. Оставался бы лучше бродягой.

Наконец, он собрал походный мешок, надел свой заношенный серый полукафтан, сапоги поверх штанов, накинул сверху черный плащ с капюшоном, к поясу прицепил плотный кошель с деньгами - единственным в чем полуэльф скупиться не стал - засунул в ножны под плащом старый верный кинжал, короткий кривой нож за голенище сапога. Взял дагу, повертел в руках, словно раздумывая, куда бы прицепить, и отложил - клинок слишком не вязался с бродячим обликом, слишком много, по мнению Канна, драгоценностей было на рукояти. Дага была отброшена, заплечный мешок спрятан под широким плащом, и Лаэрдинн выступил в поход.

Дворец он покинул в сумерках, чтобы посреди ночи добраться до лагеря все еще осаждающей Дракмор армии. Стража бдительных эльфов не заметила, (или сделала вид, что не заметила?) выбирающейся серой тени. Лишь один солдат из отборного отряда гвардии телохранителей заметил напарнику:

- Вест'о, иллюнис наш'хаер тас. (Жалко, хороший командир был).

Как Канн и рассчитывал, к лагерю осаждающих он подошел в самый глухой ночной час, когда сморенные бездельем караульные дремали, несмотря на крутые меры командования. Ему повезло - ночь была безлунная. Без особых хлопот и никого не потревожив, беглец пробрался в длинный дощатый сруб, служивший армии Салкандо конюшней. Воспользовавшись отсутствием часового на месте (отошел по нужде), осмотрелся. Конюшня была единственным местом, где еще не спали. Сурового вида конюх, при мече и арбалете, заканчивал чистить великолепного каурого скакуна, явно принадлежавшего не последнему командиру.

Сзади что-то зашуршало - это часовой вернулся на пост. Мысленно укорив себя за нерадивость, Канн поспешил отпрянуть от ярко освещенного входа и укрыться в тени стен. И успел до появления солдата. Но тот все же что-то почувствовал каким-то шестым чувством. На счастье, тревогу горе-сторож поднимать не стал, а то мечи так и остались бы там, где они есть, ибо не отбился бы Лаэрдинн от всей армии. Часовой взял копье наизготовку и пошел вдоль стены. Канн полностью завернулся в плащ и словно бы слился с дощатым сооружением. Хрустя ветками, мимо него прошел солдат, но, на его горе, у него оказалось чуткое обоняние. Тот успел только повернуться в нужную сторону. Полуэльф одной рукой схватился за копье, а второй воткнул в глаз человеку кинжал по самую рукоять. Тело прятать он не стал - смысла не было. Затем прокрался в конюшню, схватил сзади конюха и, закрыв ему рот ладонью, перерезал горло. Каурый жеребец повел черным глазом, фыркнул, но протестовать не стал, когда Канн вешал на него сбрую.

-Так, коник, ты только пока не шуми. Вот закончу открывать стойла, тогда и пошумим.

Наконец, все стойла были открыты. Лаэрдинн запрыгнул на коня и пронзительно свистнул. Задремавшие часовые враз пробудились. Поднялись даже некоторые из тех, кому выпало спать в эту ночь. Правда, встрепенулись сторожа только затем, чтобы разбежаться в разные стороны от летящего на них табуна лошадей. Одному стражнику не повезло, он разглядел среди коней одного, несшего всадника, несмотря на то, что Канн низко пригнулся к лошадиной холке. Грудь наблюдательному часовому пронзило брошенное бывшим телохранителем правительницы Дракмора копье. Сзади кто-то выстрелил из лука. Скорее чисто рефлекторно спросонья по тревоге, чем реально метя в кого-нибудь. На всякий случай, чтобы не повредить ни в чем не виноватой лошади, Канн отбил ее позаимствованным у конюха мечом.