Марина Бишоп - По воле тирана

- Спасибо.

Она сделала глоток и откинулась на спинку стула, сомкнув веки от наслаждения.

Служанка тем временем отошла к очагу и начала помешивать дурно пахнущее зелье, пенящееся в котле.

- Не говори мне, что эта ужасно пахнущая смесь будет моим возможным лекарством.

Афира усмехнулась:

- Это для короля.

Коутрин прыснула от смеха, представив лицо мужа после доброй порции этого варева. Афира также пичкала его своими настойками и заваривала ему травы, те, что дают силы для любовных побед несколько раз за ночь. Он и без них был ненасытным любовником, ласковым и внимательным. Наверное, его главным удовольствием было наблюдать за конфликтом эмоций на лице его королевы, когда он открывал ее двери к невероятным высотам блаженства. На Коутрин накатила горячая волна, припомнив их последнюю встречу после нескольких дней разлуки, когда главным местом действия стала вовсе не супружеская постель, а лестница в главный трапезный зал, которая редко пустела даже в ночное время.

Конечно, любовь к ним пришла не сразу. Первое время они не делили одну постель, Рэндел приходил к ней в спальню в установленные дни. Каждая такая ночь была похожа предыдущую и все вместе - на первую, когда Афира по просьбе Коутрин напоила ее снотворным отваром. Король ужасно рассердился, уходя от полусонной жены, принявшей его общество, как забитая рабыня участь ночной грелки. Так продолжалось, пока не выдался удобный момент изменить рутину.

-Если в этом замке нет никого, кто знает, что значит "чисто", принесите мне бадью и тряпиц! - жестко велела Коутрин, закатывая широкие рукава платья из небесно-голубого шелка.

Ее молодая подруга подавила смешок, наблюдая, как королева приняла белый фартук из рук кушины, не справившейся с уборкой комнат в верхней башне, не обитаемой долгое время. Замок ожидал гостей, и несколько спален наверху не стали бы лишними.

- Представляю, что за слухи поползут - Королева-служанка, - не выдержав, засмеялась Дакай.

Коутрин кисло улыбнулась в ответ, на самом деле не зная, чем еще занять себя. Физический труд приносил большее удовлетворение, чем посиделки в саду с фрейлинами за вышивкой и поддержанием их глупых бесед.

- А ты что стоишь разинув рот, помоги мне! - потребовала Коутрин, метнув в Дакай мокрой суконкой. Она заправила длинный подол за пояс и принялась скрести каменные полы от вековой грязи. Сложилось впечатление, что комнаты не использовались после постройки. Ленивая служанка не соизволила смотать наросты паутины с потолков, не говоря уже о густом слое пыли на сундуке.

- Извини, не могу, если буду наклоняться - меня тут же стошнит!, - посетовала подруга, сморщив носик. Она со вздохом устроилась возле окна.

- Они опять сидят там и, наверное, обсуждают, каким лучше цветом вышить розы. Или вон та, с рогоподобным атуром, все время кусает нижнюю губу, когда делает стежок. Иногда я думаю, почему я родилась среди шалфейев. Вот кушины свободны и делают все, что хотят. А соколы. Коутрин! Расскажи мне о Соколах!

Королева выпрямилась и выдохнула, обтирая лоб. Голова немного закружилась, но она быстро остановила пляску перед глазами.

- Не хочу.

- Как всегда! Другого я и не ожидала, - махнула рукой Дакай, продолжив обсуждения каждой фрейлин и их качеств.

Коутрин перевела дух и опустилась на колени, стараясь достать под кроватью до дальнего угла стены, где она заприметила толстенный слой сажи.

- Мне нужна свежая вода! - объявила она, домывая последний лоскут пола под кроватью.

Когда Дакай не ответила, королева повернула голову в сторону, перед самым носом появился сапог. Она резко выпрямилась, приложившись затылком. Прошипев что-то, она медленно выудила себя из-под кровати, очутившись в компании мужа вместо подруги. Краем глаза она поймала ее ускользающую тень. Дакай помахала ей рукой и послала воздушный поцелуй, со смешком оставив наедине с супругом.

Она увидела протянутую руку короля. Его выражение лица было неопределенным. Одно из тех, что он делил с ней довольно часто: что-то между озадаченностью и любопытством.

- Здравствуй, Коутрин. Мне сказали, что ты в башне, но не уточнили, что натираешь полы.

Коутрин приняла руку. Он помог ей подняться и отступил назад. Легкая полуулыбка тронула уголки губ, когда он заметил длинную полоску сажи на лбу. Щеки украшал персиковый румянец - редкий гость на ее мраморном лице. Несколько локонов, выбившихся из-под обруча, разрушили неприступную крепость нереальной идеалистичности. Рэндел поймал себя на мысли, что она была идеальна даже сейчас, в испорченном платье, с распустившейся прической; ее тело подвижное, совсем не похожее на то, что он познавал ночами. Перед ним была другая шалфейя - живая, его настоящая жена.

- Сегодня в замок доставили письмо, - загадочно начал король.

Коутрин заметно приободрилась и обыскала стоящего перед ней мужа взглядом, полным надежды; Рэндел почти отказался от затеи. В его руках промелькнула хорошо знакомая печать ее прежнего дома. Печать короля соколов. Она потянулась к письму, но оно тут же исчезло в длинном упелянде супруга.

- Ты получишь письмо, но при одном условии, - начал король. - Если...

- Святые сады, какое? - не думая, перебила шалфейя. - Прошу, не играй со мной. Все, что угодно!

Рэнделу с трудом давалось задуманное. Если она заплачет, он не выдержит и отдаст то, что принадлежит ей по праву. Он понимал, что поступает жестоко, выставляя ей требования, играя на ее чувствах. Но отступать поздно, либо она возненавидит его и ничего не изменится, либо он добьется ее расположения и обретет королеву в полном смысле слова. Коварство не было в его крови. Честность, милосердие и справедливость были когда-то главными жизненными законами его существования. К сожалению, взрослея, к нему приходило осознание, что хитрость и жесткость были куда более действенным оружием в среде шалфейев. Подтверждениями был насыщен каждый новый день.

- После ужина я жду тебя у себя в покоях. Если ты не появишься до полуночи, я сожгу его, и все последующие письма будут преданы огню, - мягко проговорил Рэндел.

Коутрин не изменила выражение лица, осмысливая его слова. Она блуждала взглядом по его лицу.

- Я не прошу ничего такого, что не является частью брачного договора, - официальным тоном напомнил король.

Ее реакция, точнее, ее отсутствие подстегнули и углубили его раздражение. Азарт спал.

Коутрин не хотела спорить. Она была не слепа и, конечно, замечала неоднократно, как король всеми доступными гуманными способами пытался добиться ее расположения. Теперь она играла с огнем. Рэндел решился на грязные меры. Она сама довела его, и винить в этом некого. Пора сдаться и признать поражение. Возможно, ей понравится быть побежденной.