Марина Бишоп - По воле тирана

Она потупилась, читая вслух благодарственную молитву.

- Ты будешь вознаграждена за свою веру.

Она вновь со скоростью вихря пронеслась во тьме, медленно приходя в себя в храме. Кутаро вытеснил ее из сада без предупреждения. Он раньше никогда так не поступал. Невыносимая головная боль беспощадно рассекла виски. На негнущихся ногах она кое-как добрела до скамьи. Она чувствовала себя невероятно уставшей, каждая мышца дрожала, а кости болели. Обычно подобного рода контакты с Кутаро проходили в тайном месте за камином, там она имела возможность прийти в себя прежде, чем опять слиться с жизнью замка. Помня завет матери, Коутрин не хотела, что про ее дар узнали окружающие.

- Госпожа? О святые сады, госпожа, что с вами?

Коутрин с большим трудом разомкнула веки. Над ней склонилась шалфейя - одна из ее фрейлин. Та самая, которую разобрала по кусочкам Дакай. Раз одна фрейлина здесь, значит, и остальная стая бездельниц где-то неподалеку. Королева скривила губы, вспомнив, что в конце недели обычно возносилась традиционная благодарственная молитва Кутаро и его супруге. Она осознала, насколько сильно рисковала, приняв зов в храме.

- Госпожа, вам плохо? Я сейчас позову лекаря!

Пока шалфейя кружила вокруг нее с глупыми расспросами, Коутрин предприняла попытку встать.

- Что вы! Госпожа, лежите, не двигайтесь! Сюда, сюда скорее, королеве плохо. Кто-нибудь пошлите за лекарем.

Коутрин сотряс спазм. На нее теперь смотрели десятки пар глаз. Она хотела сказать им, чтобы оставили ее в покое. Но язык бился о сжатые зубы, и изо рта вырывались лишь булькающие звуки.

- Прости, Коутрин, мне пришлось парализовать твое тело, - послышалось извинение откуда-то издалека.

Ее взгляд забегал по губам столпившихся шалфейев. Кто-то из них что-то ей сказал? Но теперь их голоса и крики отошли на второй план, словно они говорили с ней через толстую стену.

- Кутаро? - мысленно спросила она.

- Почему ты боишься меня? Ты должна верить мне.

- Зачем ты спрашиваешь меня сейчас? Отчего не спросил в саду? - удивилась королева.

- Твой страх вытеснил тебя быстрее, чем я успел понять, в чем дело, - пояснил голос.

- Я и сейчас излучаю его?

- Нет.

- Иногда мне кажется, что ты явишься мне в той форме, в которой я увидела тебя в первый раз.

- Неужели я был настолько противен твоим глазам, Коутрин?

- Я готова проверить это еще раз, я верю тебе.

Наверное, этот ответ устроил Кутаро, и он освободил королеву от невидимых пут. Коутрин почувствовала, как голова прояснилась, будто ее промыли проточной водой. И все звуки вернулись, тут же заполнив ее до основания. Коутрин села, чем вызвала еще большее волнение. Суматоха вокруг прекратилась, когда в храм влетел король, за ним лекарь.

- Мне уже лучше, - в смятении проблеяла королева.

-Коутрин! - громкий возглас супруга прорезал воздух. Он ускорился с помощью крыльев, быстро оказавшись возле жены, и опустился рядом, сжав ее плечи. Он выглядел чрезвычайно обеспокоенным. Она слабо улыбнулась ему и еще раз повторила, что ей уже намного лучше.

- Я не хотела волновать тебя. Здесь слишком душно, голова закружилась, и мне пришлось прилечь. Прости, что напугала.

- Гловестер? - позвал Рэндел лекаря, чтобы убедиться в словах жены на деле.

- Прошу всех покинуть храм! Службы сегодня не будет.

Храм быстро опустел. Внутри белокаменных стен остались только трое шалфейев.

- Не стоило разгонять их, Рэндел, я же уже сказала, что головокружение...

Король жестом остановил ее.

- Не спорь со мной, Коутрин, - велел он.

Гловестеру это послужило сигналом к действию, и он занял место короля, чтобы осмотреть шалфейю.

***

Через несколько дней, за ужином, король был сам не свой. Коутрин долго выпытывала у него причину отвратительного настроения.

- Мне придется покинуть Райп на много полных лун. У западных границ мы потеряли огромный город.

Он хотел добавить что-то еще, но утопил остаток предложения в кубке с настойкой. Между глаз залегла глубокая складка усталости.

- Тебе обязательно там быть?

В такие моменты Коутрин убеждалась, что ее супруг - это два разных шалфейя. Один - понимающий, добрый, иногда по-отечески строгий. А другой - угрюмый и жалящий. Именно взглядом второго шалфейя он окатил ее, как из ушата холодной водой.

- От города ничего не осталось, он пропал, - проскрежетал король.- Земля заглотила все от границы до границы, не осталось даже шва на том месте, где она сошлась.

- Ты образно, конечно? - предположила Коутрин.

-Конечно? - его бровь взмыла вверх, а в голосе проскользнуло раздражение. - Я говорю как есть.

Королева отложила столовые приборы и положила руки на колени, зачем-то начала их рассматривать, размышляя, стоит ли продолжать разговор.

-Так не бывает, - осторожно засомневалась она.

- Как так?

- Чтобы город просто исчез.

- А как, по-твоему, тогда это произошло?

Шалфейя пожала плечами.

- Должно же было что-то остаться после ...чего бы там ни произошло.

Рэндел сузил глаза, напомнив Коутрин брата. Только так можно было объяснить холодок, пробежавший по спине.

- Почему ты всегда со мной споришь? - мрачно осведомился король

- Я с тобой не спорю, - тихо возразила Коутрин.

- Опять?! Ты мне постоянно прекословишь. Существует ли способ избавить тебя от этой привычки?

- Мне запрещено высказывать своё мнение? - огрызнулась королева

Придворные, пользовавшиеся привилегией принимать пищу за одним столом с королем, мгновенно притихли. Любопытство победило гомон голосов. Каждое ухо в зале напряглось в предвкушении продолжения. Завтра о ссоре царствующих супругов будет известно всем в обширных землях шалфеев.

Коутрин быстро осмотрелась и опустила глаза. Она должна играть свою роль и повиноваться мужу. Она выскажет ему все, что думает, когда они останутся одни в своих покоях. А пока придется смириться.

- Твое мнение никто не спрашивал, - громыхнул король, нарочно усмиряя ее при свидетелях.

Впервые Рэндел сорвал на ней своё неважное настроение.

Проглотив последнее предложение короля, Коутрин вернулась к своей тарелке. Внутри у нее все кипело, про себя она прикидывала, каким будет первое слово, которым она запустит в него, как только он переступит порог супружеской спальни. Она подняла кубок, чтобы его наполнили вишневой настойкой.

- Тебе хватит, - Рэндел отстранил руку раба с кувшином и жестом отослал его в другой конец стола.

- Я не дам тебе уснуть от настойки только, чтобы позлить меня. Сегодня последняя ночь перед отъездом, у тебя есть шанс доказать мне свою преданность и разрешиться наследником к моему возвращению.

Коутрин сжала зубы.

- А если я не смогу, то ты возьмешь к себе в постель наложницу или лишишь меня...?