Марина Бишоп - По воле тирана

Не мешкая, Лисица быстро собрала слова сокола и завершила в голове небольшой ребус. Крепость перешла в руки тому самому сыну, о котором только что упомянул Фалькор. Почему он назвал его одержимым? Жаль, что с самого детства ее тщательно оберегали от внешнего мира, как от заразы. Да и вообще, зная она больше о великанах, наверняка не оказалась бы под странным влиянием их вожака. Возможно, даже поняла бы, что за игру он затеял с ней, и что за таинственный покупатель пожелал купить бескрылую шалфейю.

- Большего сказать не могу - это все, что нам известно. - А я думала, у вас и там найдутся глаза и уши.

Сокол ничем не выдал, что заметил нотки иронии в голосе шалфейи.

- С этим довольно проблематично. Фарлалы не поддаются звону золотых монет, а рудники все под землей, поэтому купить шпионов за драгоценные камни не представляется возможным.

- Да, я должна была это предположить. Имею ли я право попросить вас об услуге? - Разумеется, все, что угодно.

Сокол кивнул, одобрив продолжение.

- Мне необходима одежда, я не могу пойти в храм в таком виде. Я должна проститься с королем и помолиться за его душу.

Фалькор поклонился, заранее извинившись за последовавший ответ.

- Боюсь, что ворота дворца уже закрыты. Завтра вы сможете посетить храм.

Принцесса подняла камень, исподлобья проследив за заинтересованным взглядом сокола. Он упорно продолжал проникновение острыми глазами, однако теперь ему не удавалось превратить ее тело в податливое тесто.

- Вашему королю определенно повезло с такой охраной. Надеюсь, его так же хорошо охраняют в походе, и он благополучно вернется, - выдержав паузу, добавила. - Мне неловко просить вас еще раз, и все же мне необходима одежда. - Утром я пришлю к вам швею. Она принесет с собой несколько платьев и ушьет, если понадобится. Мой сюзерен будет рад, если мы сможем услужить вам.

Сокол отдал очередной поклон.

- Я вынужден оставить вас. Мне необходимо проверить посты. Внутри дворца вы останетесь одна. Это меры безопасности. Ваш ужин подадут в смежной комнате. Желаю вам спокойной ночи.

Сокол распустил накрученный на руку плащ и скрылся в одном из переходов, за тяжелой шторой.

Кажется, сокол спешно покинул ее, чем-то разочарованный. Лисице не хотелось спать, и яркий день продолжал править за широким балконом. Конечно, очень мило с его стороны оставить ее отдыхать. Она укоряла себя в излишней подозрительности, но возникшее беспокойство после прихода сокола не давало ей покоя - выманенная из одной ловушки, не оказалась ли она в другой, более изощренной. Или это плод ее воображения?

Один за другим упрямые вопросы атаковали с разных сторон. Сможет ли она добиться милости у короля соколов и объявить войну фарлалам. Она будет умолять его, но ей нечего предложить. Она даже не уверена, что по праву носит титул. Жрец может оспорить ее право на наследование...

Жрец.

От одной мысли о нем по коже пробежал мороз. Лисица закусила губу, обдумывая предстоящую аудиенцию с королем. Раз в Улее был шпион, то ей не предстоит объяснять, каким образом она осталась в замке одна. Но и просить о защите от мужа не хватит духу. После позорного бегства он вряд ли рискнет сунуться к Соколам.

Позже ей принесли ужин, и последующие вечерние часы она провела в раздумьях о собственной жизни и нынешних обстоятельствах. С чего все началось, и самое главное, почему отец спешно отдал ее Ульфу. За какие проступки расплачивался? Принцесса подошла к одному из длинных зеркал, чередовавшихся между стенными панелями, и скинула накидку развернувшись в вполоборота. На месте крыльев - уродливые шрамы. Она припомнила, что много лет назад могла обходиться и без них. По меркам шалфеев летать Лисица начала очень поздно. Но выбранный способ смягчения тоски о жестокости, которой необоснованно подверглась, нисколько не ободрил, напротив, яростное лицо обозленного Ульфа отшвырнуло ее от зеркала. Его не было рядом, но он стоял перед глазами. Принцесса упала в возникшие только в ее воображении крепкие и безопасные глыбы рук фарлала.

Лисица обескуражено заглушила беззвучное восклицание ладонью. Великан не может быть безопасным. Это монстр - бесчувственный, жестокий, взошедший из пещер Нуроса, чтобы пожрать ее расу, а ее саму обречь на вечный позор. Однако, тягостное томление, теплое и безвестное, доминировало над телом, а душу терзали противоречия. Она разрешила этому новому чувству увлечь себя дальше и посмотреть в глаза одному из своих страхов - фарлалу. Теперь в нем нет ничего пугающего - из вертикальных зрачков сочится огонь, но он не обжигает. Его слова режут, но не ранят, и нет в них злобы. Руки жесткие, но не причиняют боли. Она не погибла в крепости, наоборот, воскресла из мертвых. Из сырого подвала, благодаря воле великана, она вернулась на свое место. Унизил ли он ее? Предводитель фарлалов защищался. Оборонялся от соблазна поглотить Лисицу.

Шалфейя вздохнула. Фарлал течет в ее мыслях, как быстрая река, унося скорым потоком страхи, но приносит новые. Трепет, наверное, это его она испытывает к врагу. Пришли ли великаны в их земли, чтобы только убивать, прикрываясь праведными намерениями? Принцесса не делала выводов, она сделает их позже, когда туман над разумом спадет. У нее есть цель, которой не было всю жизнь - это маленькая победа, и она ей гордится.

В полдень после умывания ее спальню наводнили рабы с тканями и лентами. Среди них Лисица не узнала никого со вчерашнего дня. Совесть привычно заныла - принцесса стала причиной их наказания. Она спрятала камень, чтобы избежать повторения инцидента.

Как только одно платье подшили по фигуре, она незамедлительно попросила проводить ее в храм. Однако рабы вместо ответа расставили перед Лисицей завтрак. Аромат свежего хлеба растревожил аппетит принцессы, и она задержалась еще на несколько мгновений. Утолив утренний голод завтраком из сваренных яиц, жирных сливок с белым хлебом и разбавленной горячей вишневой настойкой, Лисица была провождена в храм.

На нетвердых ногах она вошла в небольшой дворцовый храм. Внутри ничего не напоминало о Кутаро - Боге и покровителе шалфейев. Ни статуй бога и его супруги, ни алтаря с чашей, ни традиционных благовоний, и вместо кадильниц - длинные желтые свечи.

Под отлитым из золота скрещенными пластинами, повешенными над высоким сводом, стоял большой ларь с открытой крышкой.

Лисица подошла к пьедесталу, еле переставляя ноги, отсчитала три ступени. Короткий крик заглушил стук крови по вискам. Принцесса не устояла и повисла на краю ларя. У нее потемнело в глазах, однако она удержалась от обморока.

Король уснул навсегда. Но его лицо, все еще живое, отдавало миру последнее отражение.

Злость обдала принцессу спертым дыханием. Ненависть к фарлалам за убийство отца врезалась в крепость без стен, воздвигнутую на скорую руку для собственного спокойствия. Они чудовища. И им нет прощения. Она предавалась порочным мыслям, оправдывая убийцу отца и не желая мести. Лисица заплакала без слез - сухими и прерывистыми всхлипами. Некогда золотая борода короля поседела, но лицо светилось от масел. Она потянулась к скипетру, проскользнув ладонью по жесткой ткани траурного одеяния. Лисица гладила его руки и нашептывала отходную. Ей впервые в жизни приходилось молить Кутаро. Исполняя свою обязанность, единственная дочь имела право взывать к могущественного Богу. Чтобы он позвал отца за собой - на гору Фуена, в божественный сад, и не позволил Нуросу завладеть благородной душой короля.