Сергей Чернов - Медианн №1, 2019

В Дорае все делается по-крупному. Если пьют, то неделю. Если воруют — то уж целыми вагонами, ведь так куда безопаснее. Это мелких преступников просто вешают без разговоров. А такие, как собравшиеся при дворе Наместника, всегда чувствуют себя в безопасности.

Отвратительно, конечно. Но интересно. И многие хотели бы здесь оказаться.

— Выпейте с нами, выпейте!..

Это кричал мне плюгавый мужичок в увешанном орденами мундире, на коленях которого сидела роскошная блондинка. Я выпил, конечно, но только ради соблюдения приличий. Этот человек не вызывал у меня симпатии. Не стал бы с ним пить, кабы не мое положение.

Внутренний дворик уставили длинными столами, за которыми творилась сущая вакханалия. До того, как пустить себе пулю в голову и прервать жизнь на Земле, я успел повидать кое-какое веселье. Секс, наркотики и безумие, «Лето любви» и не менее жаркие зимы. Но все это не шло ни в какое сравнение с кутежом в дворце Наместника.

Правда, меня этот разгул и разврат уже совершенно не прельщали. Они вызывали отвращение. Но да: отвращение, странным образом притягивающее. Декаданс за чертой смерти. Казалось бы, падать ниже уже некуда? Ха. Всегда есть куда.

Большие акулы жирного и внешне благоустроенного мирка — мирка, что тянулся к Раю, опираясь на плечи тех, кому повезло еще меньше. Чиновники, магнаты, святоши, короли преступного мира, вожди прикормленных Дораем племен. Облепленные не желавшими их обнаженными женщинами, они вливали в себя вино, заедали деликатесами, затем смачно блевали. Слуги расторопно вытирали пол и их роскошные одежды, а потом подносили новые блюда и наполняли кубки.

Вот такой круг жизни в этом дворце. Лучшее, что Чистилище способно предложить.

— За здоровье Наместника!

Да уж, здоровье Наместнику сейчас пришлось бы впору.

Я отчетливо понимал: счастливых людей передо мной нет — несмотря на их самое высочайшее положение. Богачи за этими столами сходили с ума от того, что им уже нечего хотеть. Святоши, думаю, слишком много знали о своей вере — единственном костыле, на котором все «величие» Дорая еще как-то держалось. А дикарям с низа спирали плохо подходили их новенькие военные мундиры. Вожди водили туда-сюда стеклянными глазами, но врага рядом не находилось — а этим людям едва ли что-то, кроме крови, могло доставить удовольствие.

Хотя и насчет крови — не факт. Я пил с одним из них как-то. Он, покрасневший от алкоголя и уже неспособный подняться с софы, но крепко сжимающий оружие, говорил:

— Однажды утром я проснулся и первым делом пробил череп одному дураку. И вообще ничего не почувствовал! С тех пор я пью. Мне на все плевать. Здесь тоже рано или поздно умирают, так вот: не могу дождаться!..

Помню, я тогда поднял взгляд. Не к небу, которого здесь нет: прямо над нами, очень-очень высоко, виднелся Амадис. Блистательная столица Дорая. Мне тогда думалось — ну, может, хоть там все немного лучше? Смешно, конечно. Но я отвлекся от главного в моем рассказе.

Наместник был болен. Хотя это не совсем точное слово. Люди из его окружения говорили прямо: умирает. И сам старик тоже говорил прямо: отравлен.

Он не спустился тем вечером во двор, не почтил визитом ни одного пиршественного зала. Видимо, сделалось совсем дурно. Я был единственным человеком, кроме жены Наместника, которого в его покои сейчас могли пустить безо всяких вопросов. Все знали о моем особом положении.

— Мне неловко снова просить об этом, Наместник, но все же. принимая во внимание все обстоятельства.

— Желаете, чтобы я подписал ваши бумаги?

Даже кивать не требовалось. Разумеется, я просил именно об этом. Даже предположить не могу, в который раз.

Наместник чуть приподнялся на своем одре: до сих пор он по горло укрывался красиво расшитым пледом, а теперь обнажил грудь. Это был старый человек, в прошлой жизни — определенно откуда-то с Востока. С седыми волосами, собранными в тугой узел на макушке, низко свисающими седыми усами, глубокими морщинами — словно раны от клинка. И глаза у него были чуть узкие, как листовидный наконечник.

— Боитесь, что я умру, не успев подписать их?

Само собой, я этого боялся. И разумеется, ни за что не сказал бы такого вслух.

Наместник решил все-таки подняться с постели. Он медленно, с каждым движением преодолевая боль и слабость, укутался в плотный длинный халат — который одновременно напоминал и японские одежды, и что-то персидское или индийское.

— Не беспокойтесь, мой дорогой друг. Совершенно очевидно, что Министр не откажет себе в удовольствии лицезреть мою кончину. Поэтому яд достаточно медленный, чтобы я дожил до его скорого приезда. Давайте немного пройдемся: я хочу подышать свежим воздухом, да и беседа не помешает.

И мы вышли на крытый балкон, опоясывающий снаружи третий этаж дворца. Шум пира в залах и дворике отсюда был слышен превосходно — кутили так, что никому в окрестностях не грозило уснуть. В дело как раз пошли фейерверки: не очень-то ярко смотрящиеся в краю вечного дневного света, но зато развлекающие гостей Наместника шумом.

Хорошо, что это сборище теперь хотя бы не было видно. Однако и снаружи дворца я наблюдал не самую приятную картину: толпа оборванцев поджидала, когда слуги начнут выносить объедки. В первые дни, когда о религиозном празднике еще помнили, беднякам даже доставалось какое-то нормальное угощение, но сейчас людям во дворце стало уже не до милосердных обычаев.

Наместник будто прочитал мою мысль. Он шел с трудом, опираясь на парапет, и так же тяжело говорил.

— Все мои гости позабыли о поводе для веселья, правда? Никто больше не выходит, чтобы угостить бедных, а ведь обычай-то святой. Но я понимаю. И тех, кто во дворце — и тех, кто под его стенами.

— Что же именно вы понимаете?

— Моим гостям не хочется уходить из дворца, хоть праздник давно закончился. Не хочется даже думать о чем-то за его пределами. Зачем?.. Что касается толпы, то ей для торжества вовсе не нужны церковные даты: день, в который переселенцам в Дорае бросили кость — уже праздник.

— Я не уверен, с какой стороны этих стен больше счастливых людей.

— А вы искали в Дорае счастье?

От саркастической улыбки глаза Наместника стали еще уже.

— Мне сказали, что в этом мире его больше негде искать.

— Ну что же_ Не знаю, мой друг, насколько вы счастливы — но уж точно больше всех прочих людей здесь. Вы не голодны, с одной стороны, а с другой — все еще чего-то желаете.

Наместник нечасто напоминал обо всем, что сделал для меня — но его, видимо, задело явно показанное желание скорее получить вожделенный документ. Слишком бестактное напоминание о скорой смерти.

— Я хотел бы задать вам один вопрос, Наместник.

— Задавайте хоть сотню, ведь для того вы и подле меня.