Рик Риордан - Темное пророчество

— Мне нравится! — он похлопал меня по плечу, отчего мой нож затрясся.

Неужели никто больше не боится гнева богов?

Пока Эмми выпекала буханки хлеба — которые, должен признать, пахли великолепно — я побросал в салат морковку, огурцы, грибы, помидоры и другие всевозможные растительные штуки, выращенные на крыше. Из свежих лимонов и тростникового сахара Калипсо сделала лимонад, напевая под нос песни из альбома Бейонсе с одноименным названием. (Во время нашего путешествия на запад я взял на себя обязанность помочь Калипсо наверстать пропущенную за последние три тысячелетия популярную музыку.)

Лео резал сыр. (Можете интерпретировать как хотите [9] cut the cheese — устойчивое выражение, означающее «пускать газы» .) Головка чеддера оказалась ярко-красной и изнутри, а еще довольно вкусной. Джозефина делала десерт, что, как она сказала, было по её части. Сегодня это означало свежие ягоды и домашний бисквитный торт, покрытый сладким красным кремом и украшенный сверху меренгами, слегка поджаренными сварочной горелкой.

Что касается призрака Агамеда, то он парил в углу кухни, держа свой волшебный шар с таким удручённым видом, будто это был приз за третье место в соревновании трех человек.

Наконец мы сели обедать. Я и не подозревал, как сильно голоден. Прошло уже достаточно времени после завтрака, а питание на борту Фестуса оставляло желать лучшего.

Пока Лео и Калипсо рассказывали хозяевам дома о нашем путешествии на запад, я загребал еду. В перерывах между откусываниями свежего хлеба с ярко-красным маслом я в случае необходимости добавлял свои комментарии, поскольку, конечно, обладаю превосходными навыками рассказчика.

Мы объяснили, что мой давний враг Пифон обосновался на месте древних Дельф, отрезав доступ к самому могущественному Оракулу. Объяснили, что Триумвират саботировал все средства связи, которыми пользовались полубоги — почту Ириды, магические свитки, кукол-чревовещателей, даже тайную магию имейлов. С помощью Пифона три злых императора намеревались теперь захватить контроль над всеми древними Оракулами (или уничтожить их), таким образом взяв в руки само будущее мира.

— Мы освободили Рощу Додоны, — подвел я итог. — Но тот Оракул просто послал нас сюда, чтобы обезопасить следующий источник пророчеств: Пещеру Трофония.

Калипсо показала на мой колчан, лежащий на ближайшем диване.

— Аполлон, покажи им свою говорящую стрелу.

Глаза Эмми загорелись живым интересом стрелка.

— Говорящая стрела?

Я пожал плечами. Стрела, которую я подобрал среди шепчущих деревьев Додоны, пока что принесла мне мало пользы. Только я слышал её голос, и, когда бы я ни спрашивал её совета, она тараторила чепуху на английском языке времен Елизаветы I, что отрицательно влияло на мою манеру речи и заставляло часами говорить как плохой актер шекспировского театра. Калипсо это невероятно забавляло.

— Я не буду показывать им свою говорящую стрелу, — сказал я. — Однако готов поделиться лимериком.

— Нет! — взвизгнули Калипсо и Лео одновременно.

Бросив вилки, они закрыли уши ладонями.

Я продекламировал:

— Жил да был бог искусств Аполлон.

В голубую пещеру отправился он.

Но на бронзовом трехместном

Огнееде расчудесном

Смерть с безумьем проглотить принуждён.

За столом воцарилась неловкая тишина.

Джозефина наградила меня сердитым взглядом.

— Никто никогда еще не отваживался произнести лимерик в этом доме, Аполлон.

— Поэтому давайте надеяться, что больше никто никогда этого не сделает, — согласился я. — Но это — пророчество Додоны, приведшее нас сюда.

Лицо Эмми напряглось, не оставляя никаких сомнений в том, что она была той самой Гемитеей, которую я обессмертил так много веков назад. Я узнал силу в её глазах — ту самую решимость, что заставила её броситься с обрыва, вверяя судьбу богам.

— «В голубую пещеру отправился он…» — сказала она. — Это Оракул Трофония, разумеется. Он находится в пещерах Блю Спринг, примерно в восьмидесяти милях южнее города.

Жующий Лео ухмыльнулся. Из его рта лавиной посыпались крошки цвета земли.

— Тогда этот поиск вообще легче легкого. Мы забираем Фестуса, потом забиваем это место в Гугл Карты и летим туда.

— Сомнительно, — сказала Джозефина. — Все прилежащие окрестности у императора строго охраняются. Вы не сможете даже близко подлететь к Блю Спринг — вас подстрелят в воздухе. Даже если бы вы могли, все входы в пещеру слишком маленькие, чтобы через них мог пролезть дракон.

Лео скривился.

— Но лимерик…

— Может вводить в заблуждение, — сказал я. — Это же лимерик, в конце концов.

Калипсо наклонилась вперед. Она обернула платок вокруг своей недавно бывшей сломанной руки — может, потому что та до сих пор болела, а может быть, потому что Калипсо нервничала. Это напомнило мне ватный факел (нехорошая ассоциация после моей последней встречи с безумным императором Нероном).

— Что насчет последней строчки? — спросила она. — Аполлон будет принуждён проглотить смерть и безумие.

Джозефина уставилась в пустую тарелку. Эмми быстро сжала её руку.

— Оракул Трофония опасен, — сказала Эмми. — Даже когда у нас имелся к нему свободный доступ — до того, как здесь засел император, — мы советовались с духом только в случае крайней необходимости.

Она повернулась ко мне.

— Ты должен помнить. Ты же был богом предсказаний.

Несмотря на отличный лимонад, в горле у меня пересохло. Я не любил, когда мне напоминали, кем я когда-то был. Ещё я не любил гигантские дыры в своей памяти, не наполненные ничем, кроме неясного ужаса.

— Я… Я помню, что пещера была опасной, да, — сказал я, — но не могу припомнить, почему.

— Не можешь припомнить, — в голосе Эмми появились угрожающие нотки.

— Обычно я концентрировался на божественной стороне дел, — признался я. — Качество пожертвований. Какой вид ладана сжигали просители. Насколько приятными были восхваляющие гимны. Я никогда не спрашивал, через какие испытания проходили просящие.

— Никогда не спрашивал.

Мне не нравилось, что Эмми повторяет мои слова. У меня появилось ощущение, что она могла бы создать ещё более ужасный греческий припев, чем Калипсо.

— Я кое-что почитал в Лагере Полукровок, — выпалил я, защищаясь. — О Трофонии там было немного. Хирон тоже не смог помочь. Он совсем забыл про этого Оракула. Предположительно, предсказания Трофония были тёмными и страшными. Иногда они сводили людей с ума. Может, эта пещера была чем-то вроде дома с привидениями? С, э-э… свисающими скелетами, жрицами, выпрыгивающими и кричащими: «Бу-у!»?

Кислое выражение на лице Эмми подсказало мне, что моя догадка была не в кассу.

— Еще я читал что-то о просителях, пьющих из двух специальных источников, — настаивал я. — Я думал, проглатывание смерти и безумия — символическая отсылка к этому. Ну, знаете, поэтическая вольность.