Рик Риордан - Темное пророчество

— Впечатляет, — заметил я, в то же время подумав: «Понятно, этим путем мы не выйдем».

Мэг кивнула:

— Это замедлит любого, кто станет преследовать наших друзей. Идём. Стул там.

— Откуда ты знаешь?

Вместо ответа она устремилась вниз по коридору, и так как все крутые силы были у неё, я решил последовать за ней.

Сигнализация продолжала реветь, шум вонзался в уши, будто горячие шампуры, красный свет заливал коридоры, окрашивая мечи Мэг в кровавый цвет.

Мы заглянули в ГАЛЕРЕЮ УКРАДЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ИСКУССТВА КОММОДА, в ИМПЕРСКОЕ КАФЕ КОММОДА и в ЛАЗАРЕТ КОММОДА, но не нашли ни людей, ни волшебных тронов.

В конце концов Мэг остановилась возле стальной двери. Во всяком случае, я предположил, что это дверь. У неё не было ручки, замка или каких-то видимых рычагов — просто невыразительный прямоугольник металла в стене.

— Он там, — сказала она.

— Откуда ты знаешь?

Она одарила меня фирменным «бе-бе-бе» взглядом — то самое выражение лица, о котором мамы говорят «скорчил рожу — таким и останешься» (я всегда воспринимал эту угрозу на полном серьёзе, так как божественные матери вполне способны воплотить её в жизнь).

— Это как с деревьями, дурачок.

Я моргнул:

— В смысле, как тогда, когда ты привела нас к Роще Додоны?

— Ага.

— Ты чувствуешь Трон Мнемозины… потому что он вырезан из волшебного дерева?

— Не знаю. Наверное.

Это казалось впечатляющим даже для могущественной дочери Деметры. Я не знал, как был создан Трон Мнемозины. Его определённо вырезали из какого-то особенного дерева, росшего в священном лесу. Боги любят такие штуки. И если так, значит, Мэг могла чувствовать трон. Я задумался над тем, не поможет ли она мне найти волшебный обеденный стол после моего возвращения на Олимп. Мне как раз очень нужен был такой, способный расширяться, чтобы вместить девять муз на День благодарения.

Мэг попыталась разрезать дверь так же, как проделала это со стеклянными стенами в тюрьме, однако её мечи не смогли её даже поцарапать. Она попыталась вбить лезвия между дверью и косяком, но безуспешно.

Тогда она отступила и хмуро уставилась на меня:

— Открой её.

— Я?! — я был уверен, что она выбрала меня только потому, что я был единственным богом у неё в рабстве. — Я не Гермес! Я даже не Вальдес!

— Попробуй.

Как будто это было так просто! Я перепробовал все очевидные методы: толкал дверь, пинал, пытался подцепить её кончиками пальцев и поднять. Я разводил руки и выкрикивал стандартные магические фразы: «МЕЛЛОН! ШАЗАМ! УЛИЦА СЕЗАМ!». Ничто не сработало. В конце концов я попробовал последнее средство, которое никогда меня не подводило. Я запел «Love Is an Open Door» [24] Love Is an Open Door дословно «Любовь — это открытая дверь». из «Холодного сердца». И даже это не помогло.

— Невозможно! — вскричал я. — У этой двери нет слуха!

— Будь более богическим, — предложила Мэг.

«Если бы я мог быть более богическим, — захотелось воскликнуть мне, — меня бы вообще здесь не было!»

Я быстро пробежался по списку того, богом чего я был: стрельба из лука, поэзия, флирт, солнечный свет, музыка, медицина, пророчества, флирт. Ничто из этого не могло помочь открыть дверь из нержавеющей стали.

Погодите…

Я вспомнил последнюю комнату, куда мы заглядывали — лазарет Коммода.

— Медикаменты.

Мэг уставилась на меня из-за своих тонких линз:

— Ты хочешь вылечить её?

— Не совсем. Идём.

В лазарете я порылся в ящиках с медикаментами, наполнив маленькую картонную коробку удивительно полезными вещами: пластырем, шприцем для впрыскивания жидкости в рот, скальпелями, аммиаком, дистиллированной водой и пищевой содой. И в конце концов:

— Ага! — жестом триумфатора я поднял вверх бутылочку с надписью «H2SO4». — Купоросное масло.

Мэг отшатнулась:

— Что это?

— Увидишь, — я схватил несколько средств защиты: перчатки, маска, очки — то, о чём я бы и не задумался, будучи богом. — Идём, Чиагёрл.

— От Лео это звучало лучше, — пожаловалась она, но последовала за мной.

У двери я надел защиту и приготовил два шприца — один с маслом и один с водой.

— Мэг, держись позади.

— Я… Хорошо, — я облил дверь маслом, и, почувствовав запах, Мэг наморщила нос. Над стальными швами заклубились завитки дыма. — Что это такое?

— В Средневековье мы использовали купоросное масло, чтобы лечить людей. Поэтому Коммод держал небольшое количество в лазарете. Сейчас мы зовём это серной кислотой.

Мэг дёрнулась:

— Разве это не опасно?

— Очень.

— И вы лечили этим?

— Это было Средневековье. Тогда мы были довольно чокнутыми.

Я поднял второй шприц, с водой:

— Мэг, то, что я сейчас сделаю… никогда не пытайся повторить это самостоятельно.

Я чувствовал себя глупо, давая подобные наставления ребёнку, регулярно уничтожавшему монстров золотыми мечами, но я обещал научному парню Биллу Наю [25] Bill Nye the science guy («Билл Най — научный парень») — популярное американское научное телешоу времён 90-х. , что всегда буду пропагандировать безопасные лабораторные опыты.

— Что сейчас будет?

Отступив, я пустил струю воды на швы двери. Кислота незамедлительно начала шипеть и плеваться агрессивнее Карфагенского змея. Чтобы ускорить процесс, я спел песню о жаре и коррозии. Я выбрал Фрэнка Оушена, так как его душевная сила могла пробиться даже сквозь самые твёрдые субстанции.

Дверь постонала, поскрипела и в конце концов ввалилась внутрь, оставив кольца дымного тумана по периметру рамы.

— Вау! — сказала Мэг, и это был лучший комплимент, которым она когда-либо меня одаривала.

Я указал на картонную коробку у её ног:

— Передай мне пищевую соду, будь так любезна.

Я щедро осыпал ею дверной проём, чтобы нейтрализовать кислоту. Чувство собственной гениальности невольно вызывало у меня улыбку. Я надеялся, что Афина наблюдала за мной, ибо МУДРОСТЬ, ДЕТКА! И я проделал это с гораздо большим стилем, чем старушка сероглазая.

Я напыщенно поклонился Мэг:

— После тебя, Чиагёрл.

— Хоть что-то хорошее ты сделал, — заметила она.

— Тебе обязательно нужно было испортить момент.

Внутри мы обнаружили складское помещение площадью примерно двадцать квадратных футов, в котором находился один-единственный предмет.

Трон Мнемозины не тянул на трон. Это был стул из шлифованной белой берёзы с высокой прямой спинкой, украшенной лишь вырезанным контуром горы. Фи, Мнемозина! Дай мне нормальный золотой трон, инкрустированный вечно сияющими рубинами! Увы, не каждому божеству дано умение красоваться.

Тем не менее простота стула меня тревожила. Я уже понял, что многие ужасные и могущественные предметы внешне ничего из себя не представляют. Молнии Зевса? Не особо устрашают, пока он не метнёт их. Трезубец Посейдона? Помилуйте! Он никогда не счищает водоросли и мох с этой штуки. А свадебное платье Елены Троянской, в котором она вышла замуж за Менелая? О боги, оно было такое скучное! Я говорил ей: «Девочка, да ты шутишь! Вырез абсолютно не твой!» А затем Елена надела его, и просто вау!