Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

Раскинувшийся перед стеной давным-давно разрушенный город напоминает вытащенную на солнечный свет мумию, ссохшуюся, рассыпающуюся, но все же вселяющую страх. Окна чернеют пустотой; там, где раньше когда-то стояли величественные храмы, тянутся накрененные, щербатые колонны и сломанные зубья камней; на лежащих менгирах краснеют подпалины, оставшиеся после магических ударов; взгляд выхватывает среди руин уцелевшие, практические нетронутые здания, так дисгармонирующие с царящей разрухой; в воздухе висит напряжение, как будто перед грозой. Широкая — на ней в лучшие времена легко бы в ряд проехали четыре колесницы — дорога разрезает город на две части — до самых циклопических стен.

Священный дворец-крепость Миттурат, первый приют человечества, заслоняет собой половину неба. По легендам сотворенный божественными руками, величественный, необъятный и проклятый — ни одна живая душа не продержится внутри больше двух дней. Один только его вид вызывает трепетный ужас, разгоняет кровь по жилам. Железные стены отбрасывают темно-алые блики, высокие шпили, точно иглы дикобраза, торчат из башен. Словно наплевав на все законы мироздания, древние архитекторы — боги? — сделали так, что верхняя часть дворца гораздо массивнее нижней.

Любое другое здание давно бы рухнуло.

Но не это.

— Иди, Жакерас, — сказал я. — И не высовывайся, пока всё не закончится.

— Да, учитель.

Мне послышалась в его голосе обида.

— Если пойдешь против моего слова, тебя будет ждать суровое наказание.

— Я понял.

— Тогда ступай.

Он недовольно побрел на вершину склона, где и скрылся в зарослях орешника.

Я остался один, глубоко вздохнул.

Взор упал на левую часть разрушенного города — там, возле самой стены, красуются новые дома. Простые, сделанные из обожженных кирпичей и глины, низенькие, будто прижимающиеся к земле. Я насчитал восемь-девять построек и просторный плац. Чародеи Кси'Хэ обитают здесь тысячелетия, но так и не сподобились возвести себе нечто величественное, удобное. Впрочем, это не говорит об их слабости, скорее даже наоборот.

Я направился вниз по склону, осторожно наступая на гранитные плиты.

Против врага необходимо работать его же методами, оставляя выигрышные ходы на потом, поэтому сконцентрировался на звуках и запахах. В воздухе витают ароматы зелени. Скрипят подошвы сандалий. Шепчет ветер. Напряженное дыхание вырывается из моей груди.

Сосредоточиться. Гул гор, далекий, низкий и всеобъемлющий. Протяжный стон земли под ногами. Звук скатывающихся с вершин камушков. Шелест листьев орешника.

Вникнуть. До ушей докатываются звуки, которые еще мгновение назад нельзя было услышать. Перебирание лапок жука, ползущего по поваленной колонне. Грустный плач выпи, летящей за много стадий отсюда. Легкое дрожание воды в стоячих озерах гор.

Ощутить, как в кончиках пальцев приятно покалывает, как с ногтей слетают миниатюрные искры, как тело переполняет энергия.

Я высоко вскинул руки, и сонм разноцветных светляков вырвался с ладоней. Он обволок меня плотным облаком, ударил по ушам громким жужжанием тысяч несуществующих крылышек.

Мир наполнился голосами — хриплыми и звонкими, радостными и грустными, злыми и добрыми. Сначала в этой невнятице звуков ничего не разобрать, кроме интонаций, однако постепенно смысл вполз в мою голову.

И я прозрел.

Успел подступить к первым рядам разрушенных зданий, когда из тьмы полуповаленных стен вырвались чародеи Кси'Хэ — аньярты, те, чью кожу не пятнают татуировки. Они подступили ко мне, насколько позволило мое облако светляков, и принялись хлестать меня кнутами овеществленной энергии.

Удары посыпались один за другим, перед глазами взорвались снопы ярких искр. Раскаленный воздух зашипел, точно рассерженная змея. Сама реальность попросила меня прекратить, и я не смог ей сопротивляться: с моих губ сорвалась команда искрам, и те смертоносным роем налетели на чародеев.

Крики боли, чавканье пронзаемой плоти, плеск крови.

На глазах тела аньяртов распались на части, кожа и мясо разлетелись в стороны, оголяя кости и внутренние органы — сердца, кишки, легкие. Из голов брызнули кусочки мозгов. Голоса душ смолкли.

Я продолжил путь, переступив через трупы.

Пошел по центральной дороге, давая возможность врагу спрятаться, забиться в самую темную нору. Но, конечно же, на мой жест доброй воли наплевали — из мертвых улочек выполз колдовской туман, яджигур . Плотный, поблескивающий, точно снег на сильном морозе, он заклубился, направляясь в мою сторону. Начал напевать песнь скорой смерти, мои губы растянулись в улыбке.

Я позволил ему поглотить меня.

Небеса, солнце, город растворились в фиолетовой мгле. Не видно дальше пяти шагов. Тут же ударили чародеи — в мою сторону полетели эфирные призраки, обрушилисьмощью режущих уши воплей. Я едва увернулся от раззявленной широкой пасти, выставил вокруг себя щит из светляков. Земля под ногами издала протяжный плач, взмолилась о пощаде. Реальность пошла волнами, размыла и без того плохую видимость. Между тем, призраки усилили напор, продолжая хлестать меня звуками.

От воплей желудок скрутило, а в груди заныло. С трудом удалось подавить страх. Ну всё, хватит этих дешевых фокусов: быстро прошептал заклинание, и с кончиков моих пальцев полетели новые светляки. Сияние мелких колких точек сожгло эфирных тварей в мгновение ока — последовавшая тишина показалась тяжелой, заволакивающей уши.

Я двинулся наугад, готовясь в любой момент отбить атаку, вслушиваясь в голоса мира, весь вскипая от переполняющей силы. Рубашка и штаны пропитались потом, со лба стекла капля, попала в глаз, тут же защипало и закололо. Пришлось быстро тыльной стороной ладони протереть глаз.

Клубы фиолетового тумана обволакивают, тянут в мою сторону плотные поблескивающие щупальца, касаются щек, подбородка, скользят по спине, оставляя после себя холодящее онемение.

Слева сверкнуло, я среагировал скорее инстинктивно — выставил перед собой световой щит.

Последовал удар, воздух схлопнулся, силовая волна отшвырнула меня, точно мелкую букашку.

Миг — и меня со всего маха хрястнуло о стену. Позвоночник отозвался жгучей болью, я упал на землю.

Кривясь от боли и откашливаясь, поднялся.

Голова кружится, а в ушах звенит остро и протяжно, заглушая все прочие звуки. Сердце стучит, как у испуганного зайца. Большая часть моих светляков погибла, кружат лишь редкие световые росчерки — их вряд ли хватит на отпор. Однако все равно сконцентрировал их в шаге от себя, пусть слабый и хлипкий, но щит. Надо просто предугадать, откуда последует следующий удар. Слева от меня из мглы появился поваленный менгир, щербатый, изуродованный черными подпалинами, справа — дорога и разрушенные дома.