Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Золотые Посохи.

Один из Певцов, тот худой Шепчущий, у которого был тощий черный верблюд, заговорил:

— Тринадцать Вторых Звеньев и три Первых, исполнитель. Довольно много для простой засады, вы не находите?

— Не для Посохов, — отмахнулся Найват и, отряхнув руки, поднялся. — В Геткормее у них практически в каждом крупном городе есть свои школы. Отправить на заклание шестнадцать колдунов для них не проблема. Чудо, что никто из нас не пострадал.

Тешанас скрестил руки на груди.

— Ваш колдун с глиняным сосудом появился в нужный момент, — сказал он. — Без ядовитого газа выкурить врагов с вершины горы было бы практически невозможно. Поэтому мои люди благодарны вам, и их жены теперь станут молиться нашим предкам о вашем долгом крепком здоровье. — В его голосе нет эмоций, отчего фразы кажутся пустой формальностью. — Я бы только хотел прояснить для себя один момент: разве маги не чувствуют, когда колдуют другие?

Вопрос повис в воздухе.

— Посохи находились на большой высоте, — ответил Найват. — Они были буквально над нашими головами, и никто не успел вовремя среагировать.

За спиной заверещал верблюд, после раздались недовольные крики то ли торговца, то ли кочевника.

— Понятно, — сказал Тешанас и раздвинул уголки губ в легкой улыбке, не предвещающей ничего хорошего. — А вы как? Пришли в себя. Я имею ввиду, душевно. В конце концов, у вас погиб друг.

— Ренай не был мне другом. И я в порядке.

— Надеюсь, сегодняшняя битва у вас, исполнитель, не выльется в ночные припадки и странное поведение. Я на это всячески уповаю. Не хочу смущать своих людей лишний раз.

Он не договорил, глядя ему прямо в глаза.

— Можете не волноваться, — буркнул Найват.

— Спасибо за ответ.

Тешанас чуть склонил голову, развернулся и направился к своим людям.

Треклятый сумасшедший день заканчивается, раскаленный шар солнца касается далекой кривой линии горизонта, отчего пески окрашиваются в густой алый цвет.

Скоро ночь — и скоро сон. Тварей-галлюцинаций нигде не видно.

Если повезет, удастся выспаться…

Он опустился на колени и принялся срисовывать иероглифы с напольной каменной плиты. Угольный карандаш мягко касается блокнотных листов, толстых, гладких, точно спокойная гладь озера, выводит вязь знаков, приятно шуршит.

Необходимо поторопиться — предстоит переписать еще уйму всего.

В огромном круглом зале взгляд разбегается от количества иероглифов — их так много, что они сливаются в сплошные черные пятна.

— Хотите воды? — спросил за спиной Ренай. — Свежая, колодезная, холодная. Самое оно сейчас.

— Нет, спасибо, — ответил Найват, на миг перестав писать.

Осмотрелся.

Плотный туман скрывает здесь все стены. Его поверхность точно живая, дышит, то опадая сизыми клубами, то втягиваясь. Изредка колыхаясь и облизывая пол призрачными щупальцами, мгла издает один тонкий протяжный звук. Ни дверей, ни ворот в зале невидно. Потолки высокие, но колонны их не подпирают. Золотая лепнина и выбитые в камне сценки на них — монструозных размеров кабаны несутся на ощетинившийся копьями строй тунолар-пехотинцев, бородач с огромной булавой прыгает в кипящую битву, бесформенные морды чудовищ повернуты в его сторону — ласкают взор.

— Точно не хотите? — переспросил Ренай и принялся громко хлебать.

— Ты меня отвлекаешь. Мы должны успеть, а времени в обрез.

— Простите, мастер. Но не могу остановиться. Никогда не пил ничего вкуснее. Вы бы тоже отложили свои дела и присоединились ко мне. Чудесная амброзия, а не вода! Даже тошатханское вино не идет с ней ни в какое сравнение! А я, представьте себе, толк знаю. Нет, серьезно — отпейте! Вам понравится! М-м-м-м…

— Постой-ка, — Найват замер. — Ты же умер…

По телу пробежала нервная дрожь, мышцы спины свело, карандаш застыл в пальцах. В животе разлился болезненный холод.

Не оборачивайся. Сиди на месте.

Он напряг глаза, сосредоточил взор на ровных квадратных плитах под ногами, однако громкое хлюпанье не перестало резать слух, сменилось мерзким причмокиванием.

Голова — медленно-медленно, словно воздух загустел и превратился в желе, — сама повернулась в сторону Реная, шея отозвалась болью.

Фигура Камня застыла перед ним в трех-четырех шагах — привычная и совершенно человеческая. Вот стопы в кожаных сандалиях, вот крепкие мускулистые ноги, вот обычный хитон, бесцветный из-за осевшей на нем пыли, и просторная хламида, вот одна здоровая рука, держащая большой серебряный кубок, другая черная скрюченная рука прижимается к мощной груди, вот широкие плечи…

Взгляд замер на лице.

Глубокие черные провалы там, где должны быть глаза, уставились на Найвата.

— Мастер, вы побледнели. Чего так беспокоитесь? Всё в порядке!

— Я… Я… — Рот не слушается, губы напоминают гранитные плиты.

— Выпейте воды — и вам полегчает, уверяю!

Ренай наклонился к нему, протянул кубок, до краев наполненный прозрачной чистой водой.

Найват нервно улыбнулся, поблагодарил, отложил блокнот и угольный карандаш и взял его. Даже отпил. Холодная вода смочила пересохшее нёбо. На вкус она оказалась чуть сладковатой.

— Спасибо…

— Всегда пожалуйста, мастер. Моя основная задача прислуживать вам. Я же вижу, как вы страдаете от жажды. И не бойтесь чудовищ — здесь нам ничего не угрожает. Ну, почти. — Он растянул губы широко, блеснули ровные зубы. — Время еще есть.

— Ты ненастоящий, — сказал Найват и указательным пальцем обвел зал. — И это всё — сон.

Ренай насмешливо заозирался, затем пожал плечами и посмотрел на него — в упор, затаив дыхание. Чернота его пустых глазниц будто засасывает в себя, тьма, таящаяся в них живая, подрагивающая.

Найват вздрогнул, отвел взор.

— Мне кажется, вы обманываете себя, — сказал Камень. — Разве эта реальность похожа на сон? Вроде всё настоящее… — Он ударил пяткой по плите, та отозвалась низкими гулким звуком, эхом разлетелась по залу. — Видите? Вполне себе. Сны не бывают такими подробными, такими овеществленными . Так вы говорите, мастер? Это же одно из ваших сложных словечек!

— Ты мертв.

— Разве?

Что-то в окружающем их зале поменялось.

Найват ощутил изменение каждой частицей тела. Нос уловил запахи сырости, мокрых тряпок, смешавшиеся с ароматами роз, груш и персиков, — странное, одновременно отталкивающее и притягивающее сочетание. Писк, доносящийся из тумана, стал настойчивее, резче, барабанные перепонки болезненно завибрировали, лицо скривилось в недовольной гримасе.

— В реальной реальности возможно всё, — сказал Ренай. — Даже то, что вы раньше и помыслить на могли.

— Например?

— Посмотрите на воду, мастер.

Найват перевел взгляд на кубок.