Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

И если всё удачно сложится, никто и не поймет.

Навалилась страшная усталость, меч многократно отяжелел, пришлось бросить его в песок.

Хватит на сегодня авантюр. Он заработал достаточно. Настанет день, когда он вернется домой с большим мешком, набитым серебряными монетами, и отдаст всё сестре. Матери больше не придется унижаться. Возможно, даже удастся перебраться в крупный город, открыть там лавку и не знать горя — никакой тяжелой работы на полях, разведения вонючей скотины и прочих прелестей жизни в деревне.

Из приятных, сладостных мыслей его вырвал злой окрик:

— Что здесь происходит?

Толпа разошлась, пропуская неизвестного.

Забряцали пластины доспеха, зашуршал песок под сапогами.

Хен замер.

К нему направляется Черный.

Из-за его правого плеча торчит золотая рукоять меча. Длинный алый плащ стелется по земле, точно хвост ящера. На поясе в такт шагам раскачивается прикрепленный шлем.

— Что здесь происходит? — повторил вопрос гушарх и медленно осмотрелся. — Кажется, понимаю. Да, интересно… Бои на деньги? И судя по отчетливому смраду из ваших глоток, надрались вы все знатно.

Играя желваками, он замолчал, ледяным взором оглядел каждого, проник, кажется, в самую душу.

Воины кланяются, рассыпаются в извинениях и, пока есть возможность, ретируются по своим шатрам. Кто-то съеживается, точно желая уменьшиться в размерах, и, опустив голову, уходит, кто-то с недовольным видом подбирает оставшиеся кувшины с вином и, идя к себе, бурчит что-то невнятное, а кто-то стоит не в силах сдвинуться с места, дрожит, точно напакостивший ребенок.

За двадцать ударов сердца от толпы осталась лишь жалкая кучка солдат — в том числе и отряд Болтуна.

Черный повернулся к Хену, презрительно осмотрел с ног до головы.

— И снова в центре этого беспорядка ты, деревенщина, — начал он. — В который раз. Считаю, что ни тебе, ни твоим дружкам не место в геткормейской армии. Грязный, вонючий кретин! Тебе бы и дальше в поле копаться, а не быть рядом с достойными людьми. Или ты считаешь себя выше остальных? А? Позволяешь себе подобные выходки… — Он повернул голову в сторону валяющегося в песке гиганта. — Думаешь, научился махать мечом? Мне кажется, надо преподнести тебе урок.

Звякнуло, блеснул на закатном солнце вынутый из ножен клинок.

Хен едва успел отпрыгнуть, когда рядом с его лицом просвистел острый кончик.

Нырнул вправо, увернулся от удара.

Скорее инстинктивно, чем намеренно, оказался возле брошенного меча, поднял его.

Но защититься не успел — стальная молния порвала его рубаху и расчертила на груди царапину.

Тут же подоспела и боль — пульсирующая и острая.

Хен хотел было попросить пощады, но пришлось блокировать удар.

Звякнули клинки.

Понимая, что не выдержит открытого столкновения, он принялся отступать назад.

Сделав впечатляющую восьмерку мечом, Черный подскочил к нему и широко размахнулся для последнего решающего удара, Хен в ответ лишь зажмурился, желудок болезненно скрутило…

Звон.

Ничего не произошло — ни ослепляющей боли, ни горячей крови, ни успокаивающего шепота богини смерти.

— Что ты… — Недовольный голос гушарха.

В ответ смешок.

Болтун распахнул глаза.

Рядом с ним, блокировав удар капитана своим клинком, ухмыляется Вор.

Он стоит вполоборота, открыв спину и как бы говоря — мы можем закончить здесь и сейчас.

Но, конечно же, Черный, кипя от злости, увел меч и принялся бить — быстро, точно, не давая врагу времени на передышку.

Оба закружились в вихрях стали.

Вор с неестественной легкостью уходит от размашистых ударов, держась все время на полусогнутых ногах и показывая необычную технику боя. Он выматывает гушарха, работает в полную силу, всё быстрее ускоряясь, — никогда еще раньше Хен не видел такой быстроты движений и ловкости.

Гушарх вскрикнул, его меч, крутясь, по широкой дуге улетел в песок. Гася инерцию своего оружия, Вор сделал несколько оборотов вокруг себя и остановился, подняв облака пыли.

Повисла гнетущая тишина. Ребята, как и Хен, застыли, точно каменные изваяния, понимая, что сейчас произойдет.

Черный, кривясь от ярости, посмотрел на улетевший клинок, а затем выдавил из себя:

— Да как ты смеешь, мразь?! Ты… ты… ты сражался нечестно! — Он оглядел каждого, кто стоит на расчищенной для боя площадке. — Вы все возомнили себя лучше гушархов? Осознаете, чем грозит неповиновение? Я больше не буду с вами возиться! Я отправляюсь к фодег-генералу, и к вечеру вас насадят на пики!

Он, униженный, подобрал свой меч, трясущейся от злости рукой спрятал его в ножнах и грозно двинулся к шатрам.

Из Хена словно разом выкачали все силы. Колени подогнулись, и он шлепнулся задом на землю — в другой ситуации это было бы комично, но только не сейчас.

Побледневший Мирт тяжело выдохнул, провел ладонью по волосам.

— Надо уносить ноги из лагеря, — заявил Рыжий, оглядываясь по сторонам, словно к ним уже идут солдаты и палачи.

— Согласен, — поддакнул Толстяк.

— Куда мы успеем убежать? — спросил Звон, повышая голос. — Вокруг только треклятые равнины! Нас везде выследят! Даже если мы украдем лошадей, то далеко не уйдем. Наши кишки так или иначе намотают на копья и покажут всей армии! А Черный слов на ветер не бросает, вспомните Мореш! Я до сих пор чувствую смрад прибитых к городской стене трупов!

— Ну давайте перережем друг другу глотки, дабы не усложнять жизнь палачам! — зло бросил Рыжий.

Между ребятами началась бы перепалка, если бы не вмешался Вор.

— Я разберусь, — сказал он.

И не дожидаясь реакции остальных, направился в ту сторону, где скрылся гушарх.

Его удаляющаяся фигура в закатных сумерках показалась расплывчатой, подрагивающей, ненастоящей, точно морок.

Все из отряда молчали, не пытались его окрикнуть.

— Он совсем рехнулся, что ли? — первым нарушил тишину Мирт. — Он его убить собрался? На глазах всего лагеря?

— Вы как хотите, а я пошел собирать вещи, — заявил Рыжий. — Добровольно не сдамся. Черный нас со свету сживет!

— Я догоню его! — бросил Хен. — Может, ему будет нужна помощь.

Несмотря на все просьбы Мирта остаться, он побежал за Вором.

Быстрее-быстрее! Нельзя медлить!

Мимо пролетают шатры, повозки, солдаты, сидящие за кострами, развевающиеся на ветру флаги, шесты с охранными заклинаниями, металлические треножники с вставленными в специальные отверстия факелами. Влево, вправо, прямо, влево, вправо…

Лишь бы успеть.

Легкие от бега горят огнем, пот заливает глаза, в лопатке болезненно стреляет, однако Хен не жалеет себя, лишь ускоряется. Едва не сшиб лекаря, тот бросил ему в след забористое ругательство. Испугал лошадь — та всхрапнула, едва не поднялась на дыбы.