Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Вы и без меня знаете: в логике наших концепций нет ничего случайного. Если что-то входит в атомарный факт, то возможность этого атомарного факта уже в чем-то предрешается. Однако я видел иероглифы, доказывавшие обратное! Вор открыл нечто уникальное.

— Как мы тогда поймаем его? — спросил архимаг. — Если он настолько могущественен?

— Пока не знаю. Этот человек, которого мы все ищем, бессмертен. У него вместо крови по жилам течет чистый ослепляющий свет, а любая нанесенная рана на нем затягивается в мгновение ока. Его не берет ни сталь, ни колдовские заклинания, ни молитвы, ни обряды…

— А действительно ли с вами приехал единственный выживший после атаки на храм колдун?

Поерзав на стуле, Найват кивнул, затем сказал:

— Да. Но он не колдун — бывший Поющий. Он был личным телохранителем настоятеля. Признаться, ему я не доверяю: он что-то скрывает.

Архимаг пригладил пальцами длинные усы, спросил:

— И что вы с ним собираетесь делать?

— Выжидать. Больше мне ничего не остается.

— Таковы реалии мира, да? Только в сказках герои постоянно действуют, сражаются, спасают…

Кивнув и допив одним большим глотком воду из бокала, Найват поднялся, устало потер глаза костяшками пальцев и сказал:

— Мне надо выспаться. Дождемся Совета, решим проблемы, а после с вашими людьми отправлюсь на поиски Вора.

— Слова мудреца.

Архимаг довел его до окованных стальным пластинами входных дверей, где и попрощался с ним.

Чернильный мрак окутывает длинные коридоры, стелется по залам, террасам и галереям. Приходится напрягать глаза — дальше десяти шагов невидно. Факелы в металлических скобах на стенах потушены. Тишина не абсолютная — до ушей доносится неумолчный неразборчивый шепот.

Обеспокоенно оглядываясь, Найват направляется в сторону своих покоев, однако то ли спутал поворот, то ли слишком углубился — не найти выход. А спросить не у кого, будто вымерли все.

Под ногой хлюпнуло.

Он резко остановился, живот болезненно скрутило.

Вязкая черная лужица растекается на полу, отвоевывая себе все больше пространства. Пришлось опуститься, окунуть кончик указательного пальца в эту мерзкую дрянь.

Да, без сомнения — кровь.

Но откуда?

Найват поднялся.

Стараясь не оглядываться, двинулся дальше по коридору. Сделал шесть или семь шагов, когда путь преградила странная фигура — изломанная, высокая, будто состоящая из одних острых углов.

Окутанная тенями, она покачнулась на непропорционально маленьких ножках, издала детский всхлип.

Найват застыл не в силах даже вздохнуть.

Первобытный животный ужас охватил его, сковал каждую часть тела. Чем больше он смотрит на фигуру, тем сильнее мутится рассудок, распадается на несвязанные друг с другом лоскуты. Поэтому пришлось отвернуться и быстрым шагом направиться обратно. Странное изломанное существо не последовало за ним — продолжило стоять на месте и всхлипывать.

Коридор запетлял, зазмеился, украшенные гранитными панелями стены сменились грубыми каменными блоками, покрытыми серой, фосфоресцирующей плесенью. Попадающиеся двустворчатые двери, ведущие в залы дворца, заржавели, позолота слетела, осыпалась на полу лоскутами.

Стало гораздо светлее, хотя ни лампы, ни факелы не попадаются на глаза — сияние исходит от пола и высоченных потолков.

В очередной раз попав в тупик, Найват тяжело вздохнул и огляделся.

Да где же лестница, ведущая в его покои?

Еще и этот дурацкий шепот в ушах не затыкается!

С левой стороны, на самой границе зрения, что-то шевельнулось.

Вздрогнув, Найват обернулся.

Держа себя за худые плечи, раскачивается из стороны в стороны старик. На его вытянутом, испещренном морщинами лице выражение неописуемого ужаса, будто онувидел нечто такое, отчего до сих пор не смог прийти в себя. Взгляд выцветших стеклянных глаз устремлен в одну точку перед собой. На густой длинной седой бороде местами запеклась кровь, висит отвратительными алыми сосульками. Сухие потрескавшиеся губы непрестанно двигаются, из рта вырывается только одна фраза:

— Фрактальная Цитадель… Фрактальная Цитадель… Фрактальная Цитадель.

Найват подошел к старику, принялся трясти его за плечи, с льняного хитона посыпалась комьями пыль, словно седобородый последний месяц провел в шкафу.

— Эй! Очнитесь! Вы слышите меня? Понимаете? Я — священный исполнитель воли Пророка! Мне нужно вернуться в свои покои! Вы поможете мне? Я хочу лечь спать. А еще у вас там огромная лужа крови растекается на полу — прикажите служке убрать. Если кто-то поскользнется…

Договорить не смог: старик посмотрел на него.

Найвата будто окатили ледяной волной. Он инстинктивно шагнул назад, только сейчас понимая, в какие неприятности попал.

Шепот вокруг усилился, где-то далеко в коридоре раздался протяжный душераздирающий крик, выворачивающий само нутро.

Сотни голосов обрушились с умопомрачительным грохотом.

От такого напора в голове стрельнуло, виски сдавило.

Вокруг кистей старика материализовались энергетические кольца с кружащимися световыми иероглифами. Из его глаз брызнул ирреальный, яркий свет.

Миг — и воздух по-змеиному зашипел.

Кнут овеществленной энергии едва не снес Найвату голову — удалось лишь в последний миг пригнуться.

Кувырок, уворот, отскок, уворот, прыжок назад.

Седобородый, не говоря ни слова, стегает энергетической лентой, высекая из стен разноцветные искры. Кружащиеся вокруг него в бешеном водовороте иероглифы, сотканные из сияющих синих точек, угрожающе свистят, вспарывают, разрыхляют пространство, точно соха — землю.

Найват выгадал нужный момент и, когда кнут полетел в его сторону, нырнул к старику. Нанес удар локтем в грудь и, пока тот потерял равновесие, побежал в дальний конец коридора.

Без оружия и магии ему нет смысла сражаться. Открытого столкновения он не переживет, поэтому ничего не остается, как уносить подальше ноги.

Влево, вправо, опять вправо — он двигается наугад, надеясь на удачу.

Знакомые ориентиры давно потеряны, все-таки дворец архимага в Оранеше отличается от дворца Пророка в Кулгере, хотя изначально показалось иначе.

Впереди попалась каменная лестница с широкими, потрескавшимися ступенями.

Найват взобрался по ней наверх, распахнул огромные двустворчатые двери.

Застыл, точно вкопанный.

По началу подумал, будто это чья-то шутка или разыгравшееся воображение, такого просто не может быть, невероятно…

Стены с обеих сторон живые, состоящие из лиц, искривленных в жутких гримасах боли. Раззявлены рты, глаза устремлены к потолку, будто там не тяжелые каменные блоки, а милосердные небеса, будто око Великого Баамона увидит страдания этих людей и освободит их души. Не смолкают чудовищные крики, от которых по телу прокатываются волны мурашек.