Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Священный исполнитель, я дожидаюсь вас здесь уже несколько недель, — начал Тешанас Высокий. Его голос оказался на удивление мелодичным и приятным, несколько дисгармонирующим с воинственным видом. — Сначала наши люди обратились к самому Пророку, но тот отправил нас к вам. Сказал, вы не сможете отказать.

Найват кивнул.

— Что случилось? — спросил он.

— Боюсь, Геткормея объявила полномасштабную войну Немату. Насколько нам известно, больше сорока тысяч пеших и семи тысяч конных воинов сейчас переходят границу своей страны, чтобы направиться прямиком к Келигиру. Но пугает нас другое: с армией отправилась и значительная часть Золотых Посохов. А значит, нам не выстоять без помощи Певцов. В противном случае — полное уничтожение нашей страны. А там и до других очередь дойдет — Геткормейская империя решила покорить весь мир.

Пустынник замолчал, давая обдумать услышанное.

Найват пожал плечами, провел ладонью по затылку и обратился к архимагу:

— Похоже, хлипкое перемирие между школами заканчивается. Возле наших обителей появились геометристы, Золотые Посохи объявили войну, а Вор разрушает наши концепции. Слишком много совпадений. Странно, что на горизонте не возникли чародеи Кси'Хэ. Впрочем, еще не вечер.

— Священный исполнитель, я передаю вам письмо Пророка, — сказал архимаг, достал из полы плаща свернутый свиток и подкатил его к Найвату. — Он требует, чтобы вы оставили пока поиски Вора и отправились в Келигир. Как можно скорее. Мне приказано выделить вам пятьдесят мастеров. Шепчущие и Поющие из других обителей уже отправлены на место.

— Голова идет кругом…

— Тут ничего не попишешь, священный исполнитель.

Найват аккуратно расправил свиток на столе, взгляд скользнул по ровным рядам иероглифов, остановился на вычурной большой печати Пророка — такую не подделаешь, волшебную ауру уловит даже обычный человек.

Из груди вырвался долгий вздох. Похоже, придется перекраивать планы.

Архимаг, завидев его выражение лица, быстро провел ладонью по столу и попробовал разбавить уксус разочарования сладостью будущих побед:

— Долгое скрытое противостояние с Посохами закончено. Теперь всем нам необходимо поставить жирную точку и определиться с тем, кто будет безраздельно правитьмиром. Никаких переговоров, никаких компромиссов! Одна школа против другой — как в старые добрые времена! Священный исполнитель, мне кажется, перед вами поставлена поистине великая задача! И только вы с ней способны справиться.

По залу поползли одобрительные шепотки мастеров.

Пустынник молча наблюдает за происходящим, ничем не выдавая своих чувств, — у каменного изваяния и то больше эмоций.

— …за столько лет мирной существования Посохи разрослись до немыслимых размеров, — донесся разговор мастеров. — И стали неповоротливыми.

— Именно! — поддакнул один. — Казначейства, министерства, судебные комплексы, тайные канцелярии. Опять же — тюрьмы на них. Да они, наверное, уже забыли, как колдовать-то! Наши агенты постоянно докладывают о том, как все дальше Посохи превращаются в обычных сановников! Мы не встретим серьезного сопротивления!

— Верно — даже напрягаться не придется! — согласился другой. — Убьем их — и не наша в том вина! Не мы к ним с мечом пришли!

— Обломаем врагу зубы, — благожелательно заявил архимаг.

Найват отодвинулся от стола — стул под ним мерзко скрипнул — и поднялся.

— Мне кажется, вы недооцениваете Вора, — сказал он. — И как бы в будущем не пожалеть об этом. — Голос его дрогнул. — К тому же не стоит строить иллюзий насчет войны с Геткормеей. Она будет долгой и кровопролитной. Победителей не будет — мы все так или иначе понесем огромные потери. А пока… давайте готовиться к долгой дороге в Келигир.

Совет закончился.

В зал вбежал перепуганный Шепчущий и взволнованно принялся что-то рассказывать архимагу. Тот по началу лишь кивал, а потом застыл, глаза лихорадочно забегали. Затем резко вскочил и решительно направился к лестнице. Найват не услышал слов Шепчущего, насторожился и ринулся следом. Уже на улице, он понял, куда они спешат — в школу Поющих. Сомнений нет: что-то случилось с юными учениками.

В стенах тяжелого невысокого здания сделалось неуютно: вызывают отвращение зеленые гранитные плиты с темными прожилками, массивные черные колонны, непроизвольно закрадывается страх при взгляде на многочисленные горельефы. Раззявливают широкие лягушачьи пасти каменные чудовища, хмурятся скульптуры героев древности, всюду висят гранитные ока Великого Баамона — сферы с рельефными прожилками и точками зрачков.

Всё громоздкое, холодное, пустое — нет даже намек на уют.

Эхо их шагов разносится по мрачным залам.

В тенях мерещатся смеющиеся твари.

Один раз Найват даже намеренно выхватил свечу из металлического треножника, поднес к самому темному углу — и, конечно же, ничего не увидел, кроме пыли, покрывающей тонким слоем колонны и пол.

Подавляющие гранитные залы сменились неухоженными коридорами с шершавыми стенами, чадящими факелами и побитой плиткой под ногами. Но вместе с тем до ушей донеслись первые звуки жизни — гомон детей, веселый смех, звон посуды и топот маленьких ног в сандалиях.

Навстречу архимагу вышли пятеро мастеров; один из них принялся рассказывать о случившемся. Во время медитации дети вдруг забились в конвульсиях, из их ртов потекла белая пена, тела покрылись синяками, вздулись вены. А после…

По телу пробежал ледяной озноб, Найват оттолкнул мастера и распахнул деревянную дверь.

В нос тут же ударил смрад перемешанный с благовониями. Взгляд упал на лежащих вповалку на полу мальчишек — лет десяти, не больше. У всех кожу пятнают кляксы колдовских татуировок.

Найват вошел, ему словно пришлось преодолеть невидимый, но ощутимый барьер — кожа зачесалась, тысячи несуществующих муравьев поползли по кистям рук. Он склонился над ближайшим к нему мальчишкой, всматриваясь в тонкие черты лица.

Глаза бедняги заволокла чернильная муть — белков не рассмотреть, кожа иссохла, точно у старика, покрылась паутиной морщин, щеки впали. Потрескавшиеся губы непрестанно двигаются, до ушей доносится едва слышный шепот:

— Иншгел шооран… хоорджи… хоорджи… варт кафас оройхон…

Одержимый.

Без единого шанса на выздоровление. Душа мальчишки испеклась и обуглилась — тут даже боги не помогут, существуй они. Теперь на её месте пустота, до сих непонятная ни одной школой абстракция.

— Шогтеелин! Хоорджи! Шавитас! Кафас оройхон…

Найват поднялся, отряхнул руки о полы хитона, словно испачкался в пыли.

Архимаг по-прежнему стоит у порога, вновь и вновь оглядывает одержимых, мастера ему пытаются что-то втолковать, однако он их не слушает. Нервно теребит большим и указательным пальцами бронзовую пуговицу плаща.