Элизабет Лим - Сплетая рассвет [litres]

– Мы закончили, – повторил Эдан.

Бандур взял амулет и исчез наряду со своей армией призраков. Лес снова заворошился от признаков жизни, и, не считая трупов людей Вашира, все выглядело так, будто его никогда не касалась тень демона.

Моя лихорадка прошла, но я дрожала, качаясь взад-вперед и прижимая руки к груди.

– Что ты наделал? – прошептала я.

– Ничего такого, к чему я не был бы готов, – ответил Эдан. – Пойдем.

Я схватила его рукав и показала на царапины.

– Эдан, ты ранен.

– Позже с этим разберемся. Сперва я хочу убраться из этого проклятого места.

Я молча кивнула. Мы забрали лошадей и сундуки и направились к Осеннему дворцу. Мое сердце тяжелело с каждой минутой, поскольку Эдан отказывался со мной говорить. Вновь пошел дождь, его черные волосы намокли. Глаза выглядели нормально – голубыми, как море. Но он так крепко держал поводья, что костяшки его пальцев побелели.

– Бандур… был твоим учителем, верно? – наконец спросила я. – Тем, который стал демоном.

Поначалу я думала, что он меня не услышал, но спустя какое-то время раздался ответ:

– Да.

Я наклонилась и коснулась его руки. От переизбытка эмоций в горле возник комок, и я сглотнула.

– Как он…

– Демоны бывают многих видов, Майя. Одни ими рождаются, других проклинают. Не все прежде были людьми, чародеями или даже животными. Но стражи, как Бандур, одни из сильнейших демонов и всегда чародеи, нарушившие клятву. Бандур убил человека, которому обязан был служить – того, кому принадлежал его амулет. В качестве наказания его приговорили вечно сторожить Забытые острова. Или же пока кто-то не займет его место.

– И теперь ты станешь следующим стражем острова, – прошептала я.

К моему ужасу, он грустно рассмеялся.

– Не беспокойся, ситара. – Эдан так нежно поцеловал меня в щеку, что я почти не ощутила его касания. – Я лучше выберу эту судьбу, чем позволю Бандуру завладеть твоей душой.

Часть меня была просто уничтожена. Живот скрутило и сжало, больше я не могла терпеть этих чувств. Я приструнила Опал и обняла Эдана за шею.

– Дурак! – воскликнула я. Затем взяла его лицо в ладони и прижалась лбом. – Пообещай мне, что мы придумаем, как с этим бороться. Пообещай, что не превратишься в демона… как Бандур.

Эдан ласково меня отодвинул.

– Я люблю тебя, Майя. Моя жизнь была долгой, так что позволь мне сделать что-то хорошее для тебя. Ты станешь лучшей портнихой в Аланди и встретишь счастливчика, за которого выйдешь замуж…

– Нет.

– Будь благоразумной. – Он сжал мои руки. – Я не могу обеспечить тебя будущим. Ты меня забудешь. Я могу это организовать.

Я обиженно выдернула руки из его хватки.

– Не смей!

Мою грудь сотряс всхлип. Эдан крепко обнял меня и поцеловал в щеку и в шею.

– Не прикасайся ко мне, – процедила я, вырываясь из его хватки. Мне был необходим воздух. Было необходимо побыть вдали от Эдана. – А как же все твои обещания?

Я не могла произнести эти слова вслух – о лавочке, которую мы вместе откроем у океана, о ежедневном пробуждении под звуки смеха Эдана, о шитье под ноты его флейты, о книгах, выстроенных рядом с моими станками и пяльцами, о том, как мы состаримся вместе. Во рту пересохло, от потери мечты, на которую я наконец осмелилась надеяться, сдавило горло.

Мне было больно, и я злилась – на себя, на Эдана, на леди Сарнай, на императора Ханюцзиня. Хотелось запустить руку в сундук и искромсать платья на кусочки. Это они во всем виноваты – не отправься я в это путешествие, ничего бы не произошло.

Теперь Эдан был обречен стать демоном.

Из-за меня.

Когда сгустились сумерки, Эдан в виде ястреба пару раз пытался сесть мне на плечо, но я отмахивалась от него, пока он не улетал, и не оглядывалась, чтобы посмотреть, куда он направился.

Подавила очередной всхлип. Тело болело, глаза покраснели от рыданий. Я так устала. От набега, от Бандура, от близости к звездам.

И от того, что знала, что потеряю любимого человека.

Когда мы вышли из каньона, то на протяжении многих дней не видели никаких признаков цивилизации, пока наконец не наткнулись на монастырь. Втиснутый между двумя высокими ивами, он был с вогнутой, как лодка, крышей и латунным колоколом, звонящим во внутреннем дворике с колоннами у входа.

Я не знала, надеяться ли мне на теплую пищу и кровать или же волноваться из-за того, что нам придется находиться в компании других людей. Мы с Эданом ехали в тишине, и он держался на почтительном расстоянии. Всякий раз, когда я кидала на него взгляд, его руки были сложены на коленях, двигаясь лишь для того, чтобы убрать с глаз непослушные темные кудри. Мне хотелось, чтобы он хотя бы насвистывал или напевал, но Эдан не рисковал. Даже его тень не касалась моей.

– Тебе стоит хорошенько выспаться, – сказал он ломающимся голосом. Мы практически не общались последние пару дней. – Монахи пустят тебя к себе.

Я сделала глубокий вдох. В прохладном воздухе остро чувствовался аромат сосен и росы, тени тянулись на запад, пока мир медленно двигался к ночи.

– А как же ты?

– Магия и религия веками не могли найти общий язык. Сомневаюсь, что в монастыре меня поприветствуют с распростертыми объятиями.

– Если ты не пойдешь, то и я не пойду.

Эдан сделал вид, что не заметил моего раздражения.

– Значит ли это, что ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Я промолчала, и он направил Ладью к монастырю.

Мы оставили лошадей снаружи. Неподалеку нашлась скромная конюшня, но с сеном и водой для Опал и Ладьи. Эдан спрятал наше оружие под кустом.

Я увидела монахов еще до того, как мы дошли до ворот, – они подметали широкие ступеньки в монастырь. У них были бритые головы, поверх роб были надеты простые муслиновые плащи. Монахи поприветствовали нас вежливым поклоном, но Эдан оказался прав: самый главный из них посматривал на него с подозрением. Тем не менее нас все равно пустили.

Мы разулись на улице, и один из юных монахов принес нам воду, в которой можно было помыть ноги. В деревянной миске плавал шафран, источая приятный аромат. Я окунула ноги и вздрогнула от холодной воды.

Эдан попытался взять меня за руку, но я ее убрала. Его челюсти напряглись, губы сжались в тонкую линию, и мое сердце неприятно закололо. Я делала ему больно, но он этого заслуживал. В глубине души мне хотелось укрыться в его объятиях, почувствовать теплое дыхание на своей макушке, как его сердце бьется в едином ритме с моим. Но в памяти постоянно всплывало обещание Эдана, данное Бандуру, и во мне вспыхивал гнев.

Пойти с Бандуром должно было быть моим решением, а не его. Моим.

Я поджала губы, отказываясь на него смотреть, и вместо этого взглянула на солнце. Дольше секунды не продержалась, но все равно успела заметить постоянно расширяющуюся красную окаемку вокруг него. На треклятые платья леди Сарнай оставалось две недели. Они причина, по которой все пошло наперекосяк.