Диана Джонс - Дом за порогом. Время призраков [litres]

– Я бы тоже, – сказала Хелен. – Думаю, так Они и сделали. Но может быть, ты и ошибаешься. Когда я Их видела в Доме Уквара, Они играли совсем в другую игру.

– Да, точно, – подтвердил Адам. – Эту разновидность мы называем фэнтези-варгейм. В нее может играть сколько угодно игроков. Смотри. Я не могу показать тебе полномасштабную игру, потому что мы играем только с картой и рефери. – Он подвел нас с Хелен к полке у одной стены полуподвала, где лежали стопки карт, нарисованных от руки. Они были похожи на лабиринты или изображения ходов, проделанных дождевыми червями.

– Это карты подземелий, – с жаром бросился объяснять Адам, – с массой ловушек, засад и чудовищ. Обычно рефери отправляет персонажей игроков через такой лабиринт, и все смотрят, смогут ли они пройти его, избежав всех опасностей. Тут каждые несколько шагов что-нибудь ужасное.

– Это же мир Хелен! – воскликнул я.

– Такое чувство, что он похож на мои фэнтези-карты открытых пространств. – Адам принялся перебирать кипу карт. – Там игроки могут захватить крепость. Ага, и при этом важную роль играют разные качества персонажей игроков – сила, выносливость, кто они, воины, воры или жрецы, к какому классу принадлежат – простые люди или владеют магией. У тебя такой мир?

– Да, – кивнула Хелен. – Я из жрецов и владею магией.

Это была для меня новость, но, если вдуматься, кем она еще могла быть?

Тут к нам подошел Джорис с книгой правил в руках, и вид у него был озадаченный.

– Эта война совсем не похожа на нашу войну с демонами, то есть не совсем.

– Верно, – сказал Адам. – По твоим рассказам получается, что ваша игра – разновидность игры в мире Хелен. Вот почему там так часто бросают кости. Когда персонаж игрока встречает чудовище – или демона, – ему предоставляется спасительный бросок, чтобы дать ему какой-то шанс выжить. Мы пользуемся костями с множеством граней…

– У Них тоже были многогранные кости, – подтвердил Джорис.

– Ух, как я зла! – громко сказала Хелен. – Как Они смеют играть в игры!

– Вот именно, – сказал Адам. – Меня очень беспокоит, что этот мир, мой мир, наверняка тоже игра, вроде той, что на столе. И когда Они решат в следующий раз поиграть в войну, это будет ядерная катастрофа. Ну, сами знаете, радиация…

– Демонские лучи, – разом сказали Хелен и Джорис.

Я не сказал ничего. Я вспомнил, что мир Адама был девятый в последовательности военных миров. Мой Дом был очень похож на его мир – возможно, он десятый. Не исключено, что Они как раз сейчас разыгрывают там такую войну. Или хуже – не исключено, что мой мир был предыдущий, тот самый, где мы побывали перед тем, как попасть в мир Адама, тот самый, где были демонские лучи. Но мне нельзя было позволять себе так думать. Нельзя!

Адам повернулся и открыл несколько коробок с разными видами солдат – в красных мундирах, в синих мундирах, в доспехах, в килтах. Только, по-моему, он думал не о них – не больше, чем я. Он снял очки и повертел их в руках.

– А как от Них избавиться? – спросил он.

Но в этот самый миг раздался дробный топот, и по лестнице в подвал сбежал кто-то с пламенно-рыжими волосами и в такой же пламенной ярости:

– Адам! Адам! Я категорически запрещаю пускать ручных мышей на кухонный стол!

Это была уже совсем взрослая девушка – и правда очень красивая, несмотря на ярость и густую косметику. За такую не жалко было бы отдать шестьдесят тысяч крон.

– Ручная мышь! – вопила она. – Грызет печенье на столе!

– Она не ручная, – произнес Адам. – Она совершенно, абсолютно дикая. Надеюсь, она разорвет тебя в клочья. – И сообщил нам: – Это моя сестра. Ванесса.

Фред, скелет, был представлен нам гораздо теплее.

– Ах, так у тебя гости! – воскликнула Ванесса. – Вечно у тебя гости, когда я на тебя сердита!

Она двинулась к нам, пытаясь обратить все в шутку. Но это была не шутка. Мне было ясно, что Адам ее и вправду бесит.

Джорис попятился от нее. Он страшно смутился. Разговор о ценах на миловидных девственниц он помнил не хуже моего. Хелен было неловко за мышь. Волосы у нее упали, будто занавес. Так что на переднем крае остался я один.

Высокой Ванесса не была. Даже на каблуках, которые носили модницы в мире Адама, она оказалась не намного выше нас с Адамом. Почему-то от этого у меня возникло ощущение, что я ее хорошо знаю. Едва Ванесса посмотрела на меня, как с ее лица, которое было почти вровень с моим, мигом сошла досадливая гримаса, сменившись фальшивой улыбкой. Она посмотрела на мою руку в перевязи из кухонного полотенца, а потом снова мне в лицо.

– Что с тобой случилось? У тебя вид совсем больной!

– Долгая история, – ответил я. – Несчастный случай, вроде того.

– Это я… – начал Джорис.

– Ничего страшного, – торопливо вмешался Адам. – Мы с Джорисом оказали ему первую помощь. Кстати, его зовут Джейми. А эта – без лица – Хелен.

Не помогло. Ванесса знала Адама как облупленного. И не позволила себя отвлечь.

– Дай мне посмотреть, – велела она мне. – Сейчас же. Адам совершенно не разбирается…

– Я разбираюсь, – робко проговорил Джорис, а Адам оскорбился:

– Я разбираюсь!

Но Ванесса не обратила на них ни малейшего внимания, как будто их и не было. Поволокла меня куда-то, где было очень много пахучих лекарств, бинтов и всего прочего. Развязывая кухонное полотенце, она сообщила мне, что ей девятнадцать и она с недавних пор учится на врача, так что я в надежных руках. Потом она увидела рану. Это зрелище ее потрясло – противодемонские клинки опасное оружие, – и она вознамерилась срочно доставить меня в больницу, чтобы наложить швы.

Я отказался. Я понимал, что в таком организованном мире мне потом будет не выпутаться. Чего доброго, меня упекут в сумасшедший дом. Поэтому я болтал без умолку, чтобы Ванесса забыла про больницу. Что я ей наплел, не помню. Странная штука: если тебя жалеют и за тебя беспокоятся, начинаешь чувствовать себя в два раза хуже. У меня перед глазами все совсем посерело. Помню, как я все говорю и говорю, а Ванесса отвечает и даже шутит, но что я говорил, понятия не имею. Однако, как выяснилось потом, я рассказал ей все про Адама, игру и проулок и еще половину моей истории скитальца. Хелен клялась, что рассказал, да я и сам подозреваю. Наверное, я считал, что Ванесса не поверит ни единому моему слову.

Так или иначе, она как следует перевязала мне руку, и стало гораздо удобнее. Потом отправила меня полежать в большую комнату. Я решил, что это у них зал: у нас Дома такие комнаты называли залами. Там были роскошные бархатные кресла, и пианино, и восковые фрукты, и фотографии родственников, в точности как у нас. Но они называли ее как-то иначе – гостиная, кажется. Даже странно, потому что она была обставлена гораздо шикарнее, чем наш зал. Даже родственники на фото все были гораздо шикарнее наших: важные старики с бакенбардами и дамы в огромных расфуфыренных шляпах. Над роскошным диваном, где я лежал, висела фотография дамы в шляпе, и я все смотрел на нее. Эта дама была совсем не похожа на Ванессу (впрочем, покойные родственники на фото никогда не похожи на живых), но я все думал, где же я ее раньше видел. Я то дремал, то просыпался и несколько раз смотрел на фотографию дамы, и с каждым разом она казалась мне все более знакомой.