Максим Бондарчук - Научиться любить-2 [СИ]

Это была кровь гиганта. Те крохи, что удалось собрать из его рассеченной груди, куда Баррук вонзил свой топор перед тем, как гигант превратился в камень. Сила Мад'Рога была у нее в руках. Всего одна капелька этой крови могла сделать ее непобедимой!

Сатифа подняла колбу и попыталась спуститься, как вдруг драконий хвост рухнул перед ней, преградив путь. Пасть его открылась и из нее полился человеческий голос отца.

— Ты хоть понимаешь, что ты держишь в руках?

— Да, отец, — она покорно поклонилась ему, но с места не сошла.

— Я так долго хранил ее здесь, что не мог никому об этом рассказать. Еще живы те, кто помнит, как эта кровь попала ко мне и ненависть не даст им просто так простить мне мой поступок.

— Ты оставишь ее мне? Ты даруешь мне силу, которой обладаешь сам? Ну хоть капельку. Одну лишь капельку, отец! Сила нужна мне! Прошу тебя!

Но дракон молчал. Лишь после как женщина замолчала, он потребовал вернуть взятое на место.

— Ты еще не готова к этому. Поставь ее туда, где оно было и посмотри на меня. Я попробовал кровь гиганта на кончике языка и его мощь сделала меня таким каким я есть сейчас, даже я не осмелился выпить ее всю. Ты должна четко понимать, что это даст тебе и нужно ли оно тебе вообще.

Сатифа не хотела возвращать кровь гиганта на место. Она всеми руками прижимала ее к своей груди, но какая-то сила заставила ее вопреки воли положить колбу обратно. Затем хвост дракона поднялся в черную пустоту и открыл ей дорогу.

— Ты можешь идти. Мы еще поговорим на эту тему.

Сатифа спустилась вниз. Разгребая золото ногами и ступая на него как на грязь, побрела обратно к выходу, время от времени оглядываясь назад, туда, где стояла кровь гиганта.

— Где ты его нашел? — спросил кто-то стоявший рядом. — Может не стоило его притаскивать сюда?

Он едва дышал. Был похож на посиневшую рыбу не первой свежести, выловленную в каком-то болоте и отправленную ну сушку, чтобы потом сделать из нее что-то съедобное. Кожа сморщилась от длительного пребывания в воде, губы посинели. Все его тело было очень ослаблено и если бы не случай, подвернувшийся его спасителям, то молодого орка можно было считать погибшим. Но все случилось по-другому. Его спасли, вытянули неводом из бурлящей воды, когда постаревший отец и сын рыбачили в этом месте. Буря застала их врасплох. До берега было слишком далеко и ими обоими было принято решение во что бы то ни стало переждать внезапный природный всплеск ярости, не покинув рыбного места. Каково же было их удивление, когда все стихло и они смогли вытащить заброшенные сети, что в них, будто диковинная рыба, попалось их родственное существо, только очень молодое. Любому орку было известно, что никто из них не умеет плавать и научиться этому так никто и не смог. А тут такое! Он выжил. Каким чудом знала лишь судьба, но сейчас, глядя на него сверху и осматривая молодого орка, отец и сын не могли отвести глаз. Что-то в нем для них было знакомо. Какие черты лица, глаза, весь его силуэт напоминал им кого-то, но из них так ничто и не смог понять кого.

— Ты присмотри за ним, а я схожу в лес, посмотрю, что можно собрать из местных трав.

Старый орк вышел за двери, легкий ветерок обдувал его со всех сторон и, хватая своими большими ноздрями этот свежий воздух, он чувствовал аромат необходимых ему трав. За долго время, проведенное в этих местах они приспособились к местному климату, природе, совершенно не похожей на то, что было раньше. Здесь не было недостатка практически ни в чем, разве что теперь их сила не была столь необходимой для самозащиты и Арха здесь не существовало. Тут было спокойно. Слишком спокойно для старых орков-воинов, чья жизнь всегда была сопряжена с риском и постоянным напряжением. Однако были в этом и плюсы. Спокойная и размеренная жизнь понравилась и отцу, и сыну. Особенно старику. Он стал ценить каждый день, каждое мгновение этой почти беззаботной жизни в окружении шумящего леса, диких животных, привыкших к их присутствию и иногда подходивших так близко, что каждый из них мог дотронуться своими громадными руками до этих ранее невиданных в пустыне животных. Отшельники ценили то, что получили и вспоминать свое прошлое любили далеко не всегда.

Старый орк выбрался за пределы их небольшого дома. Он был построен из подручных средств, сваленных штормами деревьев и всего, что попадалось им под руки. Небольшая лачуга в самом начале, спустя месяцы упорного и кропотливого труда, они смогли сделать из нее вполне приличный дом с камином и двумя отдельными друг от друга комнатами. Пристроили широкий загон, где начали разводить коз, оборудовали несколько подходов к своей хижине и даже выкопали хранилище под землей, где в холоде можно было хранить даже самый скоропортящийся продукт. В целом все было сделано так хорошо и удобно, что никакая невзгода или природное бедствие не могло бы испортить им жизнь в этом месте.

Орк тяжело зашагал вперед. Узенькая тропинка, протоптанная им уже очень давно, вела как раз в самую гущу черного леса. И хоть с виду он страшным и даже мог напугать чужеземца, для него это был тот рай, где он чувствовал себя как рыба в воде. Устало передвигая своими толстыми ногами, он ощущал, как старость медленно, но верно наполняет его. Возраст был уже не тот, прошло то время, когда для него такие путешествия и походы были обычным делом, теперь же все очень сильно поменялось. Глубоко дыша, он опирался на свою трость и старался не обращать внимания на боль в суставах, пока через некоторое время не окунулся в прохладу плотного хвойного леса. Здесь было очень приятно. Жаркие лучи полуденного солнца никогда не пробивали эту плотную занавесу из листьев и переплетенных ветвей. Казалось, не было такой силы, чтобы могучие вековые деревья расступились перед ярко светящимся солнцем и позволили его жарким рукам дотронуться до этой сырой земли о освятить ее своим присутствием. Этот лес был другим. Особенным. И именно здесь он надеялся найти то, что ему было очень необходимо.

Тропинка заканчивалась, становилась все менее отчетливой и вот уже под ногами орка начала «хлюпать» вода. Мхи, раскинувшиеся перед ним, начала выдавливать из себя накопленную влагу под тяжестью ступающих на них орочьих ног. Старик остановился — окинул взглядом всю местно и глубоко, насколько это было возможно, вдохнул местный сырой воздух.

Да, они были здесь, как раз рядом. Он чувствовал их запах своим обонянием и как хищный зверь, напавший на след раненного животного, пошел по этому невидимому следу.

Он называл ее «болотной миррой» в честь собственной жены, отправившейся в мир иной много лет назад. Такая же сильная, с толстым стеблем и широкими листьями, это растение всегда росло в очень труднодоступных местах, поближе к болотам, где один неверный шаг мог стоить любому искателю жизни.