Ада-Аска Эссе - Выбор Хаоса [СИ]

Все неувязочки, нестыковочки, странности — все встает на свои места. А потом подумалось, что в глазах Асакуры отражается весь мир, а в звездах зрачков дракона — только я. Великое и ничтожно малое, такое вот соотношение.

Из размышлений меня выдергивает Дас:

— Его арестовали.

Два слова. Много мыслей. И ни одного правильного вопроса.

— Он в посольстве, задержан личным распоряжением Императора и до его особого распоряжения. Пока это все, что известно.

— Спасибо, Иржи.

Чеканя шаг он уходит.

Сменяю Бьюи на посту за письменным столом. К утру он становится идеально чистым. Даже пыль не надо вытирать.

Рассвет ретуширую экраном портьер и прячусь в кровать. В висках колотится барабанной дробью и как приятно сосредоточиться только на этой боли. Когда она становится невыносимой я пропарываю когтем запястье и кап-кап, мажу по простыням.

Стягиваю свое сознание и накладываю на точку перехода, точку не искривленного пространства и вываливаюсь из континуума.

— Вот только не надо устраивать тут… — Хаос недовольно морщится, — Надоели, оба! Ультиматумы ставить надумали.

— Я не звала тебя. И не искала, — лгу в ответ.

— А я и не приходил. Это вообще не я!

— Тогда и говорить не о чем. Не интересно!

Я наслаждаюсь движением. Постигаю его суть. Сама становлюсь этим движением, вечным, безграничным, не уничтожаемым. Смертно все, преходяще, кроме этого движения. Своевольного, без цели, без смысла, без ограничений. Я становлюсь частью этого совершенства, пока мое «Я» полностью не растворяется. Все становится бессмысленным, кроме этого бесконечного движения.

— Уговорила, сдаюсь, — внутри моего восторга бытия пронзает шпилькой проблеска, меняя траекторию полета.

— Раскусила, познала, — глумится Хаос, — Проваливай! Тебе нельзя здесь долго находиться.

«Времени в этом пространстве нет»- приходит первая мысль и с ней ломается ровная линия бытия.

— Вот и славно, — поет Абсолют, приветствуя новую реальность возможностей.

Все во мне тянется к нему, дрожит и трепещет, в унисон.

— Хватит сопли распускать, смотреть на вас противно, — в наш дуэт вклинивается голос Хаоса, недовольно цыкает и начинает отсчитывая время.

Ну и не смотри, иди ты… к Хаосу!

Он уже вполне и сам себе довольный, сбивая настройки, колеблясь внутри и вовне, равномерно заполняя, полощет светом, идет волнами.

— А хочешь я тебе погадаю? — говорит издевательски.

У меня появляется рот, с ним улыбка, я уже могу создавать слова и делаю это:

— Хаос, хоть ты не сходи с ума.

Тьма наполняется вспышками, они тянутся друг к другу, танцуют, соединяются.

— Мир и так абсолютно сумасшедший, — говорю заполняя пространство этой своей идеей.

Все взрывается, иллюминируя ярко, рождая новые искры, движение, танец.

— С чего взяла? Устойчивый, надежный. Логичный и предсказуемый. Бессмысленный правда.

— Существующий по твоим законам.

— А давай их вывернем наизнанку? — хохочет Хаос в ответ.

Я несусь приливной волной и выплескиваюсь на перинах своей постели. В ногах, валетом, валяется Хаос, с телом и лицом Августа, изучая потолок.

Как бы донести до него простую мысль, что брата ни в каком виде мне лицезреть не хочется?

— Ни-и-к и, — издевательски тянет он.

— Не смей унижать меня жалостью!

— А ты припирать меня к стенке! Что, сказать нечего? А зачем тогда звала?

А сама не знаю! Блондинка потому что, хоть и платиновая.

— Пф-ф… Плохо функционируешь, принцесса, эффективность падает, энергозатраты возрастают.

Он приподнимается, меняя на ходу облик и подползает поближе.

— Евгеник, бедный Евгеник! — юродствую, узнав и одновременно вспомнив, как мы с Августом играя, использовали череп предка как плевательницу.

— Узнала? А он вовсе был не дурак, зря его Глупым прозвали. Кстати, это мой был проект, неудачный надо признать. Один из многих. Было весело.

Мне — нет, разговаривать с заплеванными, обросшими плотью мощами не весело и не комфортно.

— Поэтому ты допускаешь убийства, войны?

Несправедливость, страдания… Можно долго продолжать. Тебе просто весело?

— Не допускаю, позволяю. Я справедлив, в разумном своем проявлении, поверь на слово. Выбор есть. Свободный выбор. Все законы вторичны и проистекают из единственного — свободы выбора.

— А смерть? Случайная, нелепая?

— Случайность есть непознанная необходимость. А смерть? Ты скидываешь грязное платье с себя или рванье? К чему цепляться за негодное тело? — он опять меняется и глаголет губами одного из моих венценосных предков.

— Перерождение душ, реинкарнация?

Хаос зевает, но снисходит до ответа:

— Что-то типа того. Довольно, Ники. Не забредай в дебри, заблудишься.

— Слушай, не будь как Асакура… — не успеваю договорить, захлестывает внезапным озарением:

— А в чем заключается твое благословение?

— Возможностью более эффективно управлять моим материальны носителем. Твой коэффициент упал. Удачи, принцесса!..

Проснулась я без шрама на запястье.

Смахнула с ресниц солнечного зайчика.

В окно, распахнутое настежь, наперегонки испускались солнце и ветер, целуя щеки тепло и приветно.

У окна же сидел дракон, забавляясь с зеркальцем, смотрел на меня и, Хаос побери! — чему-то радовался!

— Как ты… тут?

— Сбежал!

Отлично! Лир, ты тоже блондинка… но ведь не скажешь ему такое!..

Лишь поздним вечером мы выбираемся из… м-м-м… поместья. И даже начинаем членораздельно разговаривать…

— Лириан, это здорово, но как ты сбежал?

— Порталом.

— Невозможно мы проверяли защиту посольства.

— А двор?

Я смеюсь:

— Все проверили, каждый миллиметр, это ребячество — дразнить Императора таким образом.

— Ему полезно. Буду я сидеть взаперти, упускать время, когда можно его провести с пользой. Поухаживать за тобой, пригласить на обед, цветы… какие ты любишь?

Мы вспоминаем пресловутые ландыши и смеемся до слез.

— Одуванчики, но они давно отцвели. К демонам цветы! А от обеда не откажусь.

— Я тоже. Мне нравится твое королевство, здесь и дышится как-то иначе. Легко.

«Потому что ты рядом», — думается одновременно.

Еще бы, если сам Хранитель здесь обитает, выпестовал для себя царство обетованное, заботливой рукой. Мысль об Асакуре тенью ложится на сердце, Лириан тут же отзывается:

— Что не так?

— Все так. Не будем терять время напрасно, ты прав.

«Рататуй» на вывеске. Вот сколько уже о нем слышала… и опять мне смешно.

Я не столько ем, сколько умилённо слежу глазами, с каким аппетитом поедает наши блюда дракон. А потом убеждаюсь, что едальня «Рататуй», рассадник всяческих талантов.

Когда музыканты начинают наяривать, ноги сами начинают притоптывать.