Гэв Торп - Время Легенд: История Раскола

Хеллеброн улыбнулась, показав крапинки крови, окрасившие её зубы.

— Летриус жил силой Кхаина, так почему бы ему и не умереть от неё? — ответила она. — Он принадлежал Кхаину весь, и душа, и тело, и Кхаину мы отослали и то и другое.

— Мы пришли сюда не с угрозами, — сказала Лириэт, обращаясь ко всем собравшимся эльфам. — Мы ищем только равенства и свободы исповедания нашей веры, согласно договорённостям, которыми пользуются все остальные. Слишком долго мы плохо относились к Кхаину, покровителю Аэнариона, основателя Нагарита, величайшего из всех эльфов.

— Но теперь с этим покончено, — подхватила Хеллеброн. — Завтра мы будем прорицать подходящий облик нового храма Кроваворукого Бога, и со временем каждый сможет выразить своё почтение богу, который избавил нас от катастрофы.

— Это недопустимо, — рявкнул Кхелтион, первосвященник Эрет Кхиаль.

Как глава культа Мёртвых, отдававших дань уважения мрачной богине, которая властвовала над жизнью и смертью, Кхелтион был негласным лидером всех городских культов. Многие считали, что он мог призвать свою покровительницу, чтобы выпустить рефаллимов, бесплотных духов, которые приносили кошмары и даже могли вырвать жизнь из спящей жертвы. Богатеи щедро платили секте для получения и передачи посланий душам умерших, а также поддержания дорогих саркофагов в залах Вечного сна, где упокоились их предки.

— Кто ты такой, чтобы говорить о недопустимости? — все взоры обратились к князю Аландриану, вставшему рядом с Лириэт, сердитая гримаса искривила его лицо. — Не забывайте о постных временах, когда городом правил князь Малекит. Не я ли был тем, кто приветствовал вас в нашем городе, дабы позволить нашим согражданам жить в мире со своими богами, чтобы Атель Торалиен процветал, а вы, соответственно, могли продолжить распространять свои послания поклонения и успокоения? Я был покровителем для всех вас, и к вере своих дочерей я отнесусь с не меньшим уважением. Или вы хотите, чтобы я лишил вас своей поддержки и выгнал из города, чтобы вы продавали свои молитвы и обряды на фермах и диких землях?

— Это не слишком мудро — обижать Китарай, — сказал Кхелтион, приближаясь к Аландриану. — Их пути скрыты, а неудовольствие приносит смертным гибель.

Словно молния, Хеллеброн пришла в движение и в мгновение ока оказалась рядом с первосвященником, острие её кривого кинжала упёрлось в горло.

— Кхаин не скрывает Своего неудовольствия. Тем не менее Он один из наиболее легко выходящих из себя богов и скор на гнев. Если ты столь сильно восхваляешь Эрет Кхиаль, то, возможно, не будешь против вскоре встретиться с Нею?

— Ты не посмеешь, — уверенность Кхелтриана была абсолютной, когда он посмотрел в глаза Хеллеброн. Его высокомерие напомнило ей о Морати.

— Не испытывай меня, — сказала Хеллеброн.

— Одно дело убить Летриуса в окружении целой армии воинов, и совсем другое — хладнокровно убить жреца на глазах многочисленных свидетелей, в самом центре нашего города.

— Это, — сказала Хеллеброн, проведя кинжалом по горлу жреца, — это ещё слаще.

Кровь хлынула на белую дорожку, забрызгав босые ноги Хеллеброн. Она толкнула Кхелтиона в сторону Лириэт, которая легко подхватила умирающего эльфа. Взглянув на сестру и получив одобрительный кивок, Лириэт погрузила один из своих кинжалов в грудь служителя Эрет Кхиаль. Аландриан сделал было шаг к дочери, но быстрый взгляд Хеллеброн заставил его остановиться. Он посмотрел на других эльфов и увидел то, что видела она: настоящий ужас и благоговейный страх. Однако кое-где в толпе попадались и лица, которые с удовлетворением смотрели на происходящее, возможно, радуясь, что, наконец, избавились от господства Кхелтиона.

— Сделайте же что-нибудь! — Хеллеброн не видела, кто выкрикнул это, но среди эльфов пронёсся шепоток согласия.

— Сделайте что? — спросил Аландриан. — Думаете, ни один эльф никогда не умирал от руки другого эльфа? Кхаин забрал то, что принадлежит Ему. Это вопрос религии, и меня это не касается.

Слуги с пепельными от ужаса лицами подошли, чтобы забрать тело Кхелтиона, но Хеллеброн остановила их.

— Его забрал Кхаин, — сказала она. — Не для бедного Кхелтиона нескончаемые сумерки Мирай. Ему будет оказана честь присоединиться к Аэнариону и другим сынам Ултуана, которые закончили свою жизнь в крови.

Лириэт подхватила слова своей сестры.

— Огонь отправит его душу в следующий мир, — сказала она. — Это великая ночь, и вы все приглашены стать свидетелями этого чуда превращения. В полночь зажжётся пламя, и вы все сможете воочию узреть величие и великолепие работы Кхаина.

Хеллеброн была поражена количеством эльфов, пришедших на жертвенное сожжение останков Кхелтиона. Многие были связаны с разнообразными сектами, они с ненавистью следили за церемонией, стоя позади своих лидеров. Присутствовали и несколько сотен солдат, а также пара-тройка капитанов, сражавшихся вместе с Хеллеброн и Лириэт. В частности, князь Малриад вместе со многими родичами.

И ещё заявилось множество обычных жителей Атель Торалиена, ужасно заинтригованных этим внезапным поворотом. В то время как правящие князья, важнейшие торговцы, флотоводцы и вожаки сект были сосредоточены на будущем Атель Торалиена, остальная часть его жителей по-прежнему внимательно прислушивалась к новостям с Ултуана. И новости, покидающие прародину, оставили даже самого замкнутого на себе эльфа с пониманием того, что Нагарит находился в муках религиозного возрождения под руководством Морати. В последние несколько лет приток колонистов был небольшой, но весьма примечательный, принёсший с собой слухи о конфликтах с культами и преследовании сектантов любого рода.

И то, что Атель Торалиен стал свидетелем вновь наполнившихся энергией поклонников Кхаина, наполняло воздух одновременно ожиданием и опасением. Хеллеброн сохранила краткость ритуала, говоря о кровавом начале и возрождении власти Кхаина. Однако она игнорировала события на родном острове, вместо этого предупреждая эльфов, что придёт время, когда им вновь придётся смотреть на мир поверх своих клинков: демоны Хаоса были загнаны в клетку, но не побеждены, и кто мог сказать, какую угрозу в будущем могли представлять ныне бывшие обычными варварами люди?

Тело Кхелтиона было расчленено со всем кровавым искусством, на которое Хеллеброн была способна. И в толпе она увидела эльфов, что испытали то же чувство очарования, что и сама Хеллеброн на своём первом ритуале. Это была не перегруженная панихидами траурная церемония, устраиваемая адептами Эрет Кхиаль, а энергичный, бодрящий праздник жизни и смерти, тонким лезвием клинка, отделяющим одно от другого, свидетельство слабости смертной формы.