Гэв Торп - Время Легенд: История Раскола

Хотя многие зрители и покинули церемонию, когда она достигла своего кровавого апогея, те, что остались, были ошеломлены представшим перед их глазами. Хеллеброн и Лириэт удерживали внимание толпы театральностью и мастерством речей. Через всю церемонию единой нитью проходило обещание, что Кхаин даст эльфам силы, чтобы защитить себя, но он же отыщет тех, кто окажется не в состоянии воздать Ему должные почести.

Сила толпы было явлением, которое всегда поражало Хеллеброн. Пока песнопения во славу Кхаина из уст солдат и моряков, капитанов и торговцев, князей и учёных разносились над улицами города, Хеллеброн поражалась силе господства над своими сородичами моды и популярности. Оно было одним из главных на поле боя, и это было не менее верно для непрекращающейся борьбы за власть, что процветала в обществе наггароти.

Когда пламя умерло и последний из зрителей вернулся домой, удовлетворённый или испуганный не имело значения — Хеллеброн осталась с Лириэт и отцом.

— То, чем вы стремитесь овладеть — весьма опасно, — сказал Аландриан, пока его дочери смывали с себя кровь жертв. — Вы мои дочери, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вашему делу. Но будьте осторожны — от некоторых вещей вас не смогу защитить даже я: ревность, страх и амбиции создадут вам множество врагов.

— Будь спокоен, папа, — ответила Хеллеброн. — Сегодня было лишь началом, первым шагом. Вскоре наши родичи узнают, что путь Кхаина — прямой путь, и его дары приходят быстро.

— Я видела это сегодня вечером в глазах многих собравшихся, — сказала Лириэт. — Были и те, кто видел не тело Кхелтиона, а расчленённый труп другого: соперника, возлюбленного, отвергнувшего их ухаживания, избалованного родного брата или сестру. Да, у нас будет много врагов, но Кхаин дарует лекарство от множества недугов, которые остальные хотели бы вычеркнуть из своей жизни, а это принесёт ещё больше союзников.

Мгновение Аландриан молчал. Он лишь смотрел на своих дочерей и красные лужи, образовавшиеся у их ног и растекавшиеся по брусчатке.

— Вы не можете позволить вырваться этому зверю, — наконец тихо сказал он. — Вы должны держать его в узде, или он развернётся и пожрёт нас всех.

— Наши руки — и твои — отец, будут крепко держать поводок, — ответила Хеллеброн. — Другие секты слабы, их лидеры — безвольны. Сколько лет они уже проводили свои обряды, а жители Атель Торалиена по-прежнему ощущают несчастье и разочарование. Приближается время, когда новый ветер вычистит город, и наши сородичи увидят истину такой, какая она есть.

Уверенные прогнозы Хеллеброн нашли подтверждение спустя несколько дней. В одиночку или небольшими группами жители города посетили сестёр в их новом храме. Они оставили подношения в виде драгоценных камней, золота и серебра, а также обещание поддержки Кхаина и его расцветающего культа. Некоторые пришли к Хеллеброн и Лириэт с жалобами, обвиняя конкурентов в делах, свете или любви в том, что те были врагами Кхаина и предателя Нагарита.

Через несколько дней Хеллеброн уже понимала, кто был её главными противниками. Лидеры остальных культов и их самые преданные последователи были величайшими среди них. Ходили сплетни об ответном ударе, о том, что другие культы объединяют силы, чтобы показать выскочкам их реальное положение. Хеллеброн с презрением отнеслась к подобным угрозам и заверила своих новых последователей, что Кхаин благословляет тех, кто берёт власть собственными руками. Она напомнила своим постоянно увеличивавшимся в числе ученикам, что именно Аэнарион решился взять меч Кхаина, и наггароти возвысятся и приобретут ещё больше власти и богатств лишь через действия, а не слова. Она говорила о будущем, а не о прошлом.

Но куда большее беспокойство вызывали новости об одном конкретном критике, критике, который яростно противился подъёму любых сект и который теперь обратил свою ярость на Хеллеброн и Лириэт.

Её звали Мириэт, и она была их матерью.

Она уже давно отдалилась от семьи, а решение Хеллеброн и Лириэт покинуть Атель Торалиен стало окончательным разрывом между матерью и дочерьми. Больше двадцати лет они не разговаривали ни друг с другом, ни друг о друге. Теперь же Мириэт выступила против культа Кхаина и отправляла письма ко всем дворянам Атель Торалиена. Прошёл даже слушок, что Мириэт отправила сообщения и в другие города Элтин Арвана, чтобы заручиться поддержкой князей других княжеств.

— Пусть пишет свои пасквили, — сказала Хеллеброн в ответ на озабоченность Лириэт. Младшая из сестёр навсегда оставила толику нежности к матери, хотя в сердце Хеллеброн Мириэт умерла уже много лет назад. — Её мольбы попадут в глухие уши.

— Но её семья сильна в Нагарите, сестра. Её брат — один из фаворитов Морати, а дядя — могучий князь. Когда мать с отцом разошлись, это сделало его непопулярным во многих кругах, и эти письма могут стать оправданием для решения раздавить его. Именно это он и имел в виду, когда предупреждал нас об опасностях выбранного нами пути.

Хеллеброн с раздражением посмотрела на сестру.

— У тебя появились сомнения? Ты хочешь повернуться спиной к нашим клятвам Кхаину, к обещаниям, которые мы дали самим себе?

— Вовсе нет, сестра. Рука семьи матери, может, и сильна, но она не настолько длинна, чтобы так легко пересечь океан. Я предупреждаю против чрезмерного ответа. Атель Торалиен непопулярен, но ещё достаточно желанен, и многим родам Нагарита нужен лишь небольшой толчок, чтобы куда сильнее начать интересоваться нашими делами.

— Что, ты думаешь, я собиралась сделать? Я не настолько неблагодарна, чтобы убить ту, кто дала мне жизнь! Пусть Мириэт разглагольствует и пишет всё, что ей заблагорассудится, если на то пошло, пусть все крикуны объединятся против нас — их сопротивление лишь сделает нас сильнее.

— Воля народа станет известна, и, в конце концов, они заставят нас действовать. Когда толпа возжаждет крови наших конкурентов, — сказала Лириэт, — тогда и только тогда, мы нанесём удар.

Хеллеброн подумывала об этом. Это имело некоторую привлекательность — позволить их врагам самим приблизить своё падение, но для уверенности нужен был толчок в правильном направлении.

— Мы не можем позволить другим быть слишком кроткими, — сказала она. — Если мы перейдём черту, это станет для них подарком, и они с удовольствием воспользуются им и обвинят нас в излишнем властолюбии и эгоизме, однако мы должны понять, чем излишняя мягкость грозит и для нас. В данный момент мы обольщаем новизной, и нам стоит сделать некоторые шаги для усиления наших позиций, пока удача благоволит нам.

— Ты думаешь о чём-то конкретном? Надеюсь, это не слишком очевидное?

— О да, у меня есть кое-что, сестра. Высокомерие Кхелтиона было ко времени, однако остальные больше не совершат подобной ошибки. И именно призыв к жертве привлечёт в наши ряды ещё больше сторонников. Мы должны найти другого кандидата для жестоких целей Кхаина, кого-то, кто является крупным сторонником наших противников, однако сам не входит в секты.