Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Мора подумала, что этой ночью Эвиарт любой ценой постучится уже не в спальню Савии… И эта мысль, вопреки всему, заставила её улыбнуться.

Что-то жёсткое ударило Шун-Ди в спину, пока он возился с кресалом, разжигая костёр. Никогда толком не умел это делать, и даже полтора года экспедиции не изменили плачевное положение. Шун-Ди в принципе не был уверен в своём уме (судьба и Прародитель отмеряют каждому долю мудрости — и что поделать, если торговцу мазями досталось немногое?…), а в бытовых вещах, с которыми нужно обходиться напрямую, руками, и вовсе чувствовал себя отсталым. Он до сих пор не мог забыть, как старик-опекун — то терпеливо, то со злостью — бился, объясняя костлявому мальчишке, чем чистый доход отличается от доходов с издержками. Много лет спустя, когда Ниль-Шайх (да, кажется, это был он) не меньше десятка раз открыл и закрыл перед ним дверь со сложным замком — терпеливо, как перед дурачком, — Шун-Ди вспомнил те наставления.

Мир един, неделим и неизменен. Мир есть капля воды, набухающая в дожде; человек есть ворот колодца, разбивающий каплю. Преображая облик, он оставляет суть прежней.

Так сказано в последней книге Прародителя — Книге Пути. Много раз Шун-Ди убедился, что в жизни никогда ничего не меняется. Этот вывод, однако, скорее пугал его, нежели успокаивал.

Короче говоря, от разведения костра Шун-Ди лучше было не отвлекать. Особенно если остальные участники похода сочли возможным во время каждого привала поручать эту обязанность именно ему.

— Научился у боуги? — не оборачиваясь, спросил он. Лис фыркнул.

— Чему? Не желать без конца доброго вечера, как принято у вас в Минши?

— Нет. Подкрадываться сзади и бросаться шишками.

Лис обошёл его и сел по другую сторону от кучи хвороста, скрестив ноги. Сегодня он был в красной блузе с зелёными вставками, а вдобавок нацепил чёрно-белый шейный платок. Мало кто из менестрелей Обетованного посмотрел бы на него без (как минимум) сильного изумления.

Хорошо, что они уже не на востоке. Шун-Ди был влюблён в воздух Лэфлиенна; странная красота этого места поддерживала его, как снадобья поддерживают больного.

— Бросаться шишками… Да, Уна рассказала мне об этой Руми. У женщин из боуги есть чувство юмора, не находишь?

— Не нахожу, — искру наконец-то удалось высечь, и огонь занялся. — Что ещё она рассказала?

Лис придирчиво оглядел свои ногти.

— Не так уж много. Нам, как бы сказать, было слегка не до этого.

Боль. Много, невыносимо много боли. Шун-Ди смотрел, как прожилки пламени бегут по сухим веткам; сосны лесов Паакьярне стояли вокруг него и, разумеется, хранили молчание. Это право всегда было за ними — не то что у обвиняемых перед судом Светлейшего Совета.

— Та старуха, Шэги, не только отправила нас к древесным драконам. Она гадала Уне, — он прочистил горло. — Гадала по пряди волос.

Лис дёрнул плечом.

— Древний способ. И один из самых простых, — он подсел поближе к костру: пламя едва не лизнуло узкие голые ступни. Ему всегда, сколько помнил Шун-Ди, нравилось сидеть так — хоть и было явно жарче, чем людям. — Не переводи тему, Шун-Ди-Го. Тебя не устраивает то, что случилось?

Где бродит лорд Ривэн? Сколько можно, в самом деле, вещать Уне о своих приключениях с Повелителем Хаоса? Ей, конечно, ничего и не нужно, кроме этих вещаний, но могла бы подумать не только о себе…

Шун-Ди стало стыдно от этой мысли. У него нет права винить Уну — вообще винить кого бы то ни было, за исключением себя. Этому учил Прародитель. Это подсказывает совесть.

Жаль, что иногда трудно справиться с беспорядком, с нарушением всеобщей гармонии, прорастающим изнутри. Так в сладкие ноты вина с острова Алийям врывается неуместная горечь. Так он сам проводит вечера под чистейшим небом, овеянный хвойным воздухом, когда над маленьким озером где-то неподалёку трепещут прозрачные крылья стрекоз, — проводит без сна, мучаясь своей порочностью и её бесправием.

Или всё-таки нет. Мучаясь большим, много большим, чем эта порочность.

— Я не знаю, что случилось, — сказал он. Желтизна глаз Лиса сегодня была особенно режущей — наверное, в тон подросшей луне.

Его друг недоверчиво улыбнулся.

— А хотел бы знать?

Шун-Ди вздохнул и поворошил хворост.

— Если хочешь рассказать мне что-нибудь, Лис, рассказывай. Что угодно, и я тебя выслушаю. А если не хочешь… — он умолк.

Где Уна, Иней и лорд Ривэн?

Где, в конце концов, их маленький, но не по годам вдумчивый проводник? Мальчишка-боуги с разящим наповал именем увязался за ними сразу, как только Уна сообщила Маури Бессоннику, что уходит к драконам. Шун-Ди знал, что семейные связи для боуги не так важны, как для большинства других созданий запада, — но всё равно удивился спокойствию, с которым Маури и Руми отпустили сына на поиски проводника.

В первый же день Тим (Лис немедленно стал перекручивать его имя на свой манер: Тим Как-то-там-дальше, Тим Майтэ-не-пропоют, Тим Овса-кентавров-мне-на-язык… Его настроение вообще заметно улучшилось после праздника боуги) скрупулёзно осмотрел татуировки на руках и лодыжках Шун-Ди, его чётки, амулеты и клеймо на лбу. Досталось, разумеется, также чёрной серьге Лиса, его лире и флейте. Гораздо больший интерес их остроухий спутник испытывал, естественно, к Инею; но Уна при каждой попытке погладить дракона или угостить его чем-то неподобающим (вроде грибов и орехов) примеряла свою любимую ледяную маску.

— А если я скажу, что тот поцелуй был последним? — с непонятным выражением спросил Лис. — Что потом мы просто беседовали?

— После того, как она ударила тебя, или до? — не сдержался Шун-Ди. Лис расплылся в торжествующей улыбке — с видом игрока в кости, который дождался куша.

— Так и знал, что ты начнёшь язвить. Она рассказала?

— При первой из пощёчин я ещё присутствовал, — Шун-Ди поправил под собой одеяло-подстилку, чтобы Лис не видел его лица. — А то, что было после, касается лишь тебя и её.

— Благородство и доблесть героев ведут — но туда, где не место героям, — то ли вздохнул, то ли пропел Лис, склонив голову набок. — Ты прав, Шун-Ди-Го. Всё это суета сует. Ничто в Обетованном не сможет противостоять женщине, тем более когда женщина в подпитии и смятении… Так что Шэги поведала нашей маленькой леди? Что её ждёт, конечно же, великая судьба?

Не договорив, Лис напряжённо подался вперёд; спустя пару секунд Шун-Ди тоже услышал голоса и хруст веток. Лорд Ривэн и Уна. Наконец-то — можно дождаться Тима и устраиваться на ночлег. Шун-Ди ничуть не надеялся, что уснёт, но это, по крайней мере, избавит его от необходимости откровенничать с Лисом.