Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

И, что закономерно, появились снова теперь — когда из прекрасного сна пришлось упасть в жутко-подлинную действительность.

Хотя Шун-Ди всё же рассказал Уне о кладе, она, казалось, не придала этому значения. Пожала плечами, спокойно поблагодарила и ответила:

— Я подумаю об этом. Может быть, даже знаю, о чём речь… А может быть, Тим просто унаследовал от матушки богатое воображение.

Тим, вприпрыжку сбегавший с холма впереди, многозначительно почесал затылок, но ничего не сказал. Услышал своё имя.

— Это вполне вероятно, — сквозь зевок отметил лорд Ривэн. Его щёгольски подстриженные волосы теперь напоминали воронье гнездо, а кожа сапог заметно потускнела. Шун-Ди отстранённо подумал, что и сам, наверное, выглядит не лучшим образом. Не всех запад красит так, как Уну и Лиса… О Прародитель, и вечно это их объединение в одно! Некстати вспомнилось, что на языке оборотней признание в любви звучит как Роми нунн тарга. Если дословно — мы одна вещь. Шун-Ди стало смешно и грустно. — Боуги ведь обожают клады. Жаль, нельзя отправить голубя лорду Иггиту.

— И зачем так кричаще показывать, что Вы на стороне коронников, милорд? — промурлыкал Лис, появляясь, как всегда, из ниоткуда. — Мы и так помним, что падение Альсунга снится Вашему королю по ночам.

К уголку его губ прилипли чьи-то перья, а в ухе снова качалась серьга. С охоты. Шун-Ди отвёл взгляд, чтобы погрузиться в травянисто-коричневый вид впереди, в волны холмов, колонны кипарисов и кедров. Красивее домов знати на острове Рюй, красивее дворцов Кезорре… Пожалуй, в жизни он не видел ничего красивее западного материка.

Почти ничего.

— Никогда не интересовался, что снится его величеству, — весело отозвался лорд Ривэн и, поразмыслив, добавил: — Честно говоря, и не хочу интересоваться. Король Инген — весьма своеобразный человек.

— И мы здесь не для того, чтобы говорить о политике, — холодно напомнила Уна, тоже не глядя на Лиса. Тот осклабился и подчёркнуто медленно, словно менестрель (словно?) на выступлении, смахнул с лица перо. Уна, похоже, не дала ему озвучить только что изобретённую колкость.

В этот момент Иней вдруг изменил направление полёта и, развернувшись серебристым всполохом, ринулся к замершей Уне. А Тим в десятке шагов впереди повалился ничком на траву — без единого звука, только рыжая макушка мелькнула.

И лишь после сдавленного вскрика Уны Шун-Ди понял, в чём дело: над этой макушкой просвистела стрела.

Топот копыт в невысокой траве казался неправдоподобно тихим. Шун-Ди обречённо прикрыл глаза — перед тем, как увидеть, что лорд Ривэн, блестя голенищами сапог, испуганно бросился к Уне, а между пальцев его подзащитной затрещали угрожающие синеватые искры. Едва ли она так беспомощна, как думают окружающие…

Тим тоже не казался особенно встревоженным — смотрел на группу кентавров с пытливым прищуром, лишь чуть-чуть оторвав голову от земли. Все они вышли из-за кипарисов, впивавшихся корнями в покатый холм; глянцевая листва надёжно скрывала лошадиные ноги, хвосты — и, разумеется, луки. Туго натянутые, не предвещавшие ничего хорошего. Один, два, трое… Четверо. Лис враждебно оскалился; Шун-Ди поймал его взгляд и слегка качнул головой, а потом поднял руки.

— Встань, — коротко бросил один из кентавров. Он был светлой масти, с одутловатым и сонным лицом; Шун-Ди успел заметить, что взгляд Уны — наверное, неосознанно — впился в то место, где конская шкура переходила в человеческое тело, крепкое и жилистое. — Кто?

— Кто мы? — облизав губы, переспросил Шун-Ди. Кентавры редко отличались немногословностью, поэтому он удивился. — Просто странники. Мы безоружны.

— Лихгииз, — пренебрежительно сказал другой кентавр — гнедой, подошедший сбоку. Одна из прядей в его кудрявой шевелюре серебрилась сединой, и Шун-Ди растерялся ещё сильнее. Дряхлая Шэги, седеющие кентавры… Почему два года назад, в экспедиции, ему казалось, что на западном материке во всех жадно бьётся молодость?

В ответ Лис оскорблённо вздёрнул подбородок. Наречие кентавров он знал не безупречно, но это слово, конечно, понимал. Чужаки. В том садалаке кентавров, где их группа из Минши прожила почти целую луну (безуспешно: вожак садалака наотрез отказался иметь какие-либо дела с королевствами людей, хоть и был вполне любезен лично с Шун-Ди — отмечал даже, что беседы с ним действуют на него так же расслабляюще, как прогулки по степи перед сном), Шун-Ди быстро выучил это слово. Быстрее многих других.

Почему, интересно? Должно быть, потому, что в нём слышится отзвук лихейн. Шун-Ди коснулся коралловых чёток в кармане.

— Что он сказал? — хрипло спросила Уна, отодвигаясь от лорда Ривэна. В тени кипариса она была ещё бледнее обычного. Иней сел у её ног и зашипел на кентавра с поднятым луком, сердито приподняв крылья — точно мартышка, у которой вероломные товарищи отобрали банан. Тим встал, отряхнул зелёную курточку и в два прыжка оказался рядом с ними. Шун-Ди даже позавидовал его выдержке.

— Что нам здесь не место, — ответил Лис. Он неотрывно смотрел в глаза третьему кентавру — самому молодому, со свежим шрамом на груди. След от когтя?

Двуликие. Шун-Ди много слышал о вражде кентавров с племенами лесных оборотней — особенно здесь, в восточных степях — и крепче сжал чётки. Да будет на всё воля твоя, Прародитель; а точнее — воля нитей судьбы, узор которых никому не ведом…

— Мы просто странники, — повторил он. — Нам нужна помощь.

— Наш язык. Откуда? — протянул сонный кентавр. Шун-Ди опять понадобилось время, чтобы достроить фразу про себя. Его, как миншийца, коробило такое косноязычие.

— Я был среди вас, скачущие по дороге Гирдиш, — сказал он со всей возможной вежливостью, на всякий случай поднимая руки. Лис тихо хохотнул. Лорд Ривэн, приблизившись, деликатно постучал по лопатке Шун-Ди.

— Ты не хочешь переводить, господин торговец? Когда я не понимаю, о чём говорят стражи границы со стрелами за спиной, меня мучает, хм, неудобство…

— Откуда? — вторично осведомился светло-серый кентавр, на этот раз ткнув пальцем в Инея. Тот приподнял серебристую губу, демонстрируя клыки. — И боуги. Не промахиваюсь. Невозможно. Чары везения?

Тим только улыбнулся в ответ — вероятно, подразумевая, что для везения боуги не требуются никакие чары. Хвост Инея плёткой обвился вокруг колен Уны; он ещё сильнее оскалился. Лис в зверином облике делал это почти так же. В последнее время их сходство с драконом почему-то раздражало Шун-Ди.

Хотя, если подумать, Лис давно не превращался при нём. Наверное, теперь только Уна удостаивается такой чести… Северянка, заменившая всех старых друзей, вместе взятых. Да и что могут значить для оборотня старые друзья?

Шун-Ди осознавал несправедливую озлобленность этих мыслей, но не мог их остановить — как нельзя остановить струйку песка в песочных часах или воды в клепсидре. Разве что разбив, в бездну, стекло. Он вздохнул и снова перешёл на ти'аргский.