Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

— Несмешно, милорд, — сказала Уна.

— Знаю. Извини.

Верголис, усмехаясь, прибавил ещё пару фраз. Паретий тут же оскорблённо прищурился, топнул тяжёлым копытом и, обойдя скатерть, направился к выходу из-под навеса. Уна посторонилась; прошествовав мимо, Паретий обдал её запахом травы и кислого пота.

— Сказал, что не желает больше участвовать в этом бреде, — смиренно перевёл Шун-Ди, перебирая чётки. — Пусть ведут нас хоть к самому Повелителю. Ему кажется, что он дожил до дня, когда разум покинул вождя садалака.

Лорд Ривэн издал обиженный возглас.

— Разум покинул тут кое-кого другого, клянусь клюкой Дарекры!.. А что ещё сказал наш добрый поэт?

— Что смертным свойственно восхищаться чужим и стремиться к далёкому, но близкое и подобное себе понять всегда легче, — Шун-Ди замялся. — Думаю, это значит, что к Двуликим мы должны пойти вместе с Лисом. Что он лучше сможет договориться с ними.

Арунтай-Монт, давно хранивший молчание, поднял длиннопалую ладонь. Белые пятна на его шкуре из-за соседства с чёрными казались полными блеска, как молоко.

Он говорил размеренно, но недолго. Уна расслышала своё имя — чуть искажённое в местной протяжно-горловой манере. Сколько зависит от точки зрения. Диковинное чувство: называют будто тебя и одновременно не тебя. Иного человека — дочь могущественного тёмного мага, храбрую путешественницу, пересёкшую океан, несостоявшуюся невесту человека, который должен был стать королём… Не её. Кого-то ещё.

Вдали от дома значительно проще играть и притворяться. Может быть, поэтому лорд Альен не вернулся в Кинбралан?

— Он сказал, что вынужден принять сложное решение, за которое будет отвечать перед всем садалаком, — принялся переводить Шун-Ди. — И что, каким бы ни было это решение, не все поддержат его. Самым правильным было бы обсудить всё с учёными и старейшинами, но…

Лорд Ривэн в нетерпении хрустнул пальцами.

— Не тяни, господин аптекарь. Это всё и так понятно по его кислой физиономии. Что в итоге?

Шун-Ди посмотрел на него с кроткой укоризной. Переводчику, наверное, трудно собраться с мыслями после перебива — особенно если общаются двое людей и кентавр. Особенно последовательному переводчику-миншийцу. Бедный Шун-Ди.

ЭТО ЕГО ВЫБОР, — прозвенел в сознании Уны голос Инея. Она не видела и не слышала дракона, но откуда-то знала, что сейчас он летает наперегонки с бегающим Бри. Они обожают эти соревнования, даром что победитель заведомо известен. — ЕГО НЕ НУЖНО ЖАЛЕТЬ. ХОТЯ И ОН ТОЖЕ НЕ МОЖЕТ ЗА ЧТО-ТО ПРОСТИТЬ СЕБЯ. ВЫ, БЕСКРЫЛЫЕ, СТРАДАЕТЕ ДАЖЕ ТОГДА, КОГДА МОЖЕТЕ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ.

«То есть мы глупы?»

Я ТАКОГО НЕ ГОВОРИЛ.

— Его расстраивает необходимость возражать Паретию-Тунту и старцам садалака вообще, но сейчас он на стороне Верголиса-Линта, — Шун-Ди по-прежнему перебирал чётки, и светло-жёлтые бусины пощёлкивали в тишине. Слышно было, как недалеко от навеса громко и сварливо — старый ворон — спорит с кем-то Паретий. В ответ этот кто-то совершенно по-лошадиному ржал, выражая не то насмешку, не то возмущение. — Он согласен дать нам шанс, но лишь потому, что наше вмешательство действительно может помочь садалаку. И условия ужесточаются. Проводник к драконам достанется нам, только если переговоры пройдут успешно, — Шун-Ди со вздохом покачал головой. — Что, добавлю от себя, почти невозможно. Похоже, нам всё-таки придётся самим искать дорогу к лесу Эсаллар. Я слышал, что он рядом с восточными горами, с каким-то ущельем…

— А если всё получится? — перебила Уна, отметая непрошеное сочувствие к переводческой доле Шун-Ди. — Если мы убедим оборотней оставить садалак в покое?

Миншиец поднял на неё глаза. Арунтай и Верголис вполголоса совещались о чём-то.

— Тогда нам достанется не только проводник к древесным драконам, но и отряд лучников для отплытия на восток. В благодарность Арунтай-Монт поддержит дело лорда Иггита.

Лорд Ривэн хихикнул.

— Стрелы кентавров против наместника Велдакира… Проклятье, да это великолепно! Представляю лицо этого бедолаги. Он же подумает, что свихнулся.

— По рукам, — Уна поклонилась Арунтаю — не так, как раньше, а в пояс. В Ти'арге она, леди Тоури, не должна была кланяться так никому, кроме короля: никому, включая наместника. Но времена меняются, и правила игры тоже. Было бы чудесно, если бы это дошло и до Лиса с его дерзким языком. — Скажи, что мы благодарны и принимаем условия, — она потянулась к чаше с листьями дерева Гаар и взяла один. Надкусила. Наощупь он был кожистым и тёплым, а на вкус — что-то вроде сушёной сливы, но слегка солоноватое. Странно, конечно, но не так уж и мерзко. — А ещё поблагодари за отменное угощение. Скажи, что я давно не пробовала такой вкусной пищи.

Бук был раскидистым и пышным — под зелёным шаром кроны едва угадывался ствол. Корни поднимали землю, как узловатые вены кожу. Шун-Ди даже растерялся: пристепной подлесок был чахлым и, в общем, не впечатлил его — росли здесь в тис, низкие искривлённые сосны, казавшиеся тенями тех, что высились на Паакьярне и в лесу рядом с ним, и деревья Гаар. Буки попадались, но крайне застенчиво; листва их нижних веток лишь несколько раз пощекотала Шун-Ди. Он вспоминал великолепие Леса в сердце Лэфлиенна — дубы размером с дом, кедры, вскинувшиеся вверх, точно тёмно-зелёное пламя, свечи пирамидальных тополей… Что уж говорить о серебристых оливах в местах посуше, о елях с нежными голубыми иглами, о прелых зарослях джунглей на юго-западе, в низовьях реки Мильдирмар? Всё там цвело, стреляло побегами, источало агрессивные ароматы. Самые изысканные цветы и самые яркие плоды, конечно, оказывались ядовитыми, и миншийская экспедиция никогда не выбралась бы оттуда без подсказок Лиса.

Тот странствовал вместе с ними — вместе с Шун-Ди, — на время покинув своё племя, и был на самом деле незаменим. Лиловая бабочка, севшая на бороду мага Аль-Шайх-Йина, как выяснилось, могла бы стать последним объектом умиления в его жизни, если бы Лис вовремя не согнал её. А уж та история со стаей Двуликих-журавлей, когда Шун-Ди по глупости заговорил с местной девушкой… Дипломатия Лиса спасла его — или, по крайней мере, оставила оба глаза в целости и сохранности. А в одном из гнездовий майтэ — вроде бы у Алмазных водопадов — именно Лис начал обучать его основам их языка, состоящего сплошь из трелей и гласных звуков разной высоты.

Лис открыл ему Лэфлиенн, а потом отвернулся, наигравшись. Тогда Шун-Ди сам не знал, что вопрос о том, как жить после этого открытия, повергнет его в полное недоумение.

Как и много других вопросов.

Сейчас Лис шёл впереди, осторожно переступая через корни красавца-бука. Его босые ноги шагали совершенно бесшумно; он заранее, с необычной для себя серьёзностью, попросил всю группу идти строго за ним, след в след. Лорд Ривэн счёл, что это чересчур: разве оборотни и без следов не учуят приход чужаков?