Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

— Из осторожности я и иду туда не один.

К ограждению, обегавшему круглую площадку, приникла кучка зевак — слуги из резиденции, охранники… Наместник узнал даже пожилого, почтенного садовника. Это не то чтобы удивило его, но заставило задуматься.

При появлении наместника люди с поклонами расступились; две молодых служанки, вспыхнув, убежали через главный, открытый для всех, вход. Наместник проводил их глазами — и заметил ту больную дюжиной хворей старушку, что пользовалась исключительным правом на уборку в его личном кабинете с коллекцией зелий и ядов. Она застыла в проёме маленьких ворот зловещей горбатой тенью, будто Дарекра.

Дарекра, пришедшая наконец за ним — поглумиться за то, что не верил в четвёрку богов?

Новый укол боли в боку. Неужели дозу пора увеличивать? По расчётам наместника, это время должно было наступить недели через две, не раньше… Он подошёл к ограждению.

На площадке действительно бился Тэска, и очень скоро наместник понял, почему тут собралось столько зрителей. Причина явно не только в просочившихся слухах о «живом оборотне» в Академии.

Тэска дрался врукопашную, сразу против четверых (нет, шестерых — ещё двух, уже бездыханно лежащих на земле, наместник разглядел не сразу) воинов из городского гарнизона. Дрался так, что это больше напоминало танец: изящный, выписанный до мелочей, но в то же время — естественный, словно кружение падающих листьев. Танец, где каждый шаг исполнен смертельной опасности.

Этой опасностью тянуло любоваться, бесконечно и сладко проваливаясь в её глубь.

Один из воинов попытался атаковать со спины, но Тэска умело уклонился от удара, а потом… Потом стало трудно уследить за тем, что он делает. Удар локтем в шею, прямо в кадык — не глядя; поворот на одной ноге, коленом другой — в живот; и, когда человек согнётся от боли, завершающим штрихом — в ухо, чтобы до конца оглушить и шокировать.

Наместник отстранённо смотрел на струйку крови, сбегавшую из уха воина по щеке. Не смертельно, конечно, но перепонка наверняка лопнула. Сотрясение мозга, впрочем, тоже возможно — при такой-то силе удара…

Двое других ринулись на Тэску одновременно с двух сторон. Он до последнего стоял на месте — с невозмутимо-красивым лицом, — а потом, когда их бег достиг такой скорости, при которой из-за инерции уже сложно остановиться, просто шагнул назад. Мужчины неуклюже врезались друг в друга, гремя железными пластинами на куртках. Их замешательство длилось не дольше секунды (в войске Академии служили всё же не фермеры и не рыбаки), но этой секунды Тэске хватило с лихвой. Один получил удар в челюсть (раздался гадкий, слишком громкий хруст — сломана?…), всё тот же толчок в кадык ребром ладони (другой рукой) и подножку, от которой тут же рухнул на колени, сдавленно охая. Подножка была какая-то странная, чересчур затяжная — и наместник понял, что Тэска с поразительной точностью пнул ботинком в заднюю часть голени, именно туда, где проходит нерв. Очень, очень болезненный выбор…

Он сведущ в анатомии. Это стоит запомнить.

Оборотень, похоже, хотел «закончить работу», не оставив без внимания важный нерв в области крестца мужчины (куртка сильно задралась, когда он нагнулся, так что теперь это место не было защищено ничем, кроме нательной рубахи); но второй воин отвлёк его: оклемавшись, попытался атаковать снова. Тэска отпрыгнул — легко, как пёрышко — и не позволил противнику дотронуться до себя, а затем всем весом худого тела вдруг рванулся вперёд — и свалил здоровяка мощным толчком в живот. Падая на спину, тот успел поднять руки (хотел, наверное, сделать захват за плечи или за шею), но Тэска поймал его правое запястье и хладнокровно вывернул. Человек вскрикнул от боли; ладонь повисла под ненормальным углом.

Перелом. Наместник нахмурился: он ведь просил оборотня тренироваться, но не калечить… Хотя, пожалуй, этим неумёхам будет полезен жёсткий урок. В рамках разумного, конечно.

В конце концов, пока Тэска соблюдает второе условие — не обращается в снежного барса при людях. Это главное.

Последний, самый низкорослый боец ждал поодаль — надеялся, наверное, что более нетерпеливые товарищи измотают Тэску до встречи с ним. Однако никаких признаков усталости у Двуликого не наблюдалось. Как только шестой осмелился подскочить, ему досталась горсть земляной пыли в лицо (нечестно, зато действенно — тот осыпал оборотня проклятьями, прочищая глаза) и удар с разворота: пружинисто оторвавшись от земли после предыдущей схватки, Тэска выбросил вперёд ногу. Пинок попал прямо по рёбрам, и на железной пластине осталась крупная вмятина. Воин подался вперёд, чтобы всё-таки атаковать в ответ, но Тэска согнул другую руку в локте — и метким тычком заставил человека кричать от боли в шее. Потока лёгких — по меркам оборотня — ударов по груди и животу было достаточно, чтобы коротышка упал.

Воцарилось безмолвие. Тэска стоял, дыша глубоко и ровно, а шесть воинов в разных позах распластались на площадке, у его ног. Некоторые потеряли сознание, другие тихонько постанывали. На лицах зрителей можно было прочесть богатую смесь чувств: от страха и отвращения до восторга. Кто-то нерешительно хлопнул в ладоши, но его не поддержали, и хлопки стыдливо затихли — точно кашель во время похорон.

— Вот это силища! — шёпотом выдохнул охранник по имени Идан; наместник вздрогнул, возвращаясь к жизни. Наблюдая за боем, он как-то выпал из реальности — лишь теперь навалились и ощущение времени, и ненавистная боль. — Шестерых уложить, голыми руками и без доспехов… Да-а…

— И главное — так быстро, — поддержал его молодой напарник. — Видал, как он уворачивается? Гнётся, будто без костей. Таких людей не бывает.

— Ну почему не бывает? Я слыхал об убийцах из кезоррианских Высоких Домов, так они…

Шёпот зевак вокруг было не разобрать, но наместник догадывался, что он примерно о том же.

Небо серой плёнкой висело над головой, стены резиденции окружали внутренний дворик — а через площадку на наместника Велдакира давили два огромных и чёрных, как одинаковые пропасти, глаза. Тонкие губы под ними скривила улыбка, от которой в сердце гнездилась жуть. Улыбка издёвки и вызова, предназначенная лично ему, наместнику.

Пятна земли и крови на белой рубашке Тэски отнюдь не делали его менее аристократичным.

Или менее хрупким на вид. Хрупким и завораживающим, как змеи.

Кого же — или нет, что — Велдакир привёз в свою Академию, в свой Ти'арг?…

— Оставьте нас, — негромко приказал наместник. — Уведите всех. Я хочу побеседовать с господином Тэской наедине.

Мягкая дорожная грязь хлюпала и чавкала под копытами Росинки. Уна отчаянно хотела ехать быстрее, но местный тракт, проходивший через земли лордов Тоури и Арденти, а потом — через южную часть Волчьей Пустоши, не давал позволить себе такое лихачество. До Хаэдрана, между тем, было ещё как минимум пять-шесть дней пути. Ливни, грозы и постоянно попадающиеся заторы из телег торговцев и фермеров этой осенью будто сговорились: мол, нечего глупцам-людишкам скакать галопом или крупной рысью… Пусть ведут себя, как положено: неспешно, со здравым смыслом покачиваются в седле, размышляя о вечном и погружаясь взглядом в унылые виды вокруг.