Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

Или ты сам себя убедил, что не было.

Зрение быстро приучалось к темноте, и Альен осмотрел тесное помещение. Повсюду мешки и тюки, навесные полки, перевёрнутые широкие кадки. Стены из камня — крупные булыжники, снаружи наверняка разноцветные. О эти эстеты-миншийцы… Похоже на склад, причём склад специй, судя по густой и едкой смеси ароматов. Альен вспомнил трапезы у Люв-Эйха, и его слегка замутило. Видимо, не изгладятся уже из памяти эти несколько недель в доме Наместника: ещё одна зарубка на и без того изрезанном чурбачке.

— Волшебник, ты вернулся?

Басок Бадвагура из мрака прозвучал слаще трели жаворонка. Альен даже улыбнулся, смеясь над собой: ни дать ни взять светлое, тихое утро в Домике-на-Дубе. А он и не понимал, как был счастлив там. Травился, идиот, дурманящими снадобьями…

Разумеется, он не считал так всерьёз.

— Где мы?

Нечто маленькое и тёмное завозилось у противоположной стены. Альен уже мог различить скруглённый квадрат агхского лица и бороду.

— Кажется, на складе пряностей.

— Это я вижу. В лавке того торговца, Ар-Лараха?

— Кажется, в загородном его доме, то есть под ним. В подвале или вроде того. Здесь нет окон.

Бадвагур говорил как всегда — размеренно и негромко, но что-то насторожило Альена. Речь агха обычно отличалась чёткостью, без всяких раздражающих нарушений — будь то ти'аргский или родное наречие. А сейчас слышался ощутимый шепелявый призвук, будто…

Тошнота вдруг усилилась, как если бы вдобавок к застольям Люв-Эйха Альен восстановил в памяти собственное шутовство перед его гостями…Будто без нескольких зубов.

— Что случилось, Бадвагур? — помедлив, спросил он и сотворил огонёк — холодный, чтобы не подпалить ненароком мешки. Льдисто-голубой светящийся шарик повис между ними и выплыл на середину комнаты.

Резчик сжался в комок — без доспехов и сапог, в одних штанах и рубахе. Тут же бесформенной кучей валялся его плащ. Рубаха была заляпана кровью, лицо опухло, один глаз заплыл. Неведомый умелец рассёк кустистую бровь, изукрасил багровыми подтёками небритую щёку. Правой рукой Бадвагур закрылся от света, и Альен увидел, что левая как-то подозрительно безвольно лежит у него на коленях, словно вывихнутая.

Несколько секунд он молчал, слушая тягучую пряную темноту. Совсем как в той шахте — что тут можно сказать? Можно ли вообще говорить?…

— Сколько их было?

— Трое, — Бадвагур кашлянул. — Их привели старуха и раб — тот, у кого спина… — он поморщился. — Ты был где-то не здесь, а они пытались тебя увести. Я сделал, как ты просил, волшебник: вложил тебе в руку зеркало, напоил тем зельем… Но ничего не вернуло тебя. Ты бы пошёл с ними, потому что ничего не соображал… Наши жрецы говорят так с духами гор. У тебя даже глаза закатились.

— И ты не отдавал меня?

Как спокойно и холодно звучит голос. До оскорбления холодно. Лорд-отец гордился бы им, честное слово.

А вот страдалец Ван-Дир-Го всё же пошёл по простой дорожке. Интересно, кто из двоих, старуха или юноша, раньше продал их людям миншийского короля?… Если, конечно, Сен-Ти-Йи — на самом деле старуха.

— Тебя и масло Зелёной Шляпы. Я пытался, но… — Бадвагур беспомощно и ласково улыбнулся — жуткое зрелище, если учесть состояние лица. Потом растерянно повёл плечом. — Не смог, как видишь. Я не воин, волшебник. Не лучшая охрана для обрядов…

Последнюю фразу в устах любого другого Альен принял бы за упрёк — но только не от Бадвагура. Он сухо сглотнул.

— Прости меня. Прости, если сможешь.

— Ну, бороду они мне не обрезали, — рассудительно заметил агх. — Значит, жить можно.

— Да, — Альен привалился боком к мешку с корицей. По крайней мере, судя по запаху, это корица: отдаёт жарким теплом и домом, простыми радостями, которых у него нет… Так, возле мешка, вряд ли заметно, что он дрожит. — Точно, жить можно… Позволь мне исцелить тебя.

— Не думаю, что тебе стоит сейчас применять магию, — Бадвагур сразу стал серьёзен. Альен ждал такого ответа. — Они следят за тобой. Они только и ждали, когда ты очнёшься… Что сказал тебе боуги?

«Она тоже была рабыней Люв-Эйха. Дожила до старости и умерла раньше сына». Единственная значимая истина, до которой он обязан был додуматься сам.

— Ничего важного, кроме того, что теперь и так понятно.

— Но помощь-то предложил? Хотя бы этих своих… — агх снова скривился, и одна из его ссадин закровоточила. Шагнув к нему, Альен опустился рядом на корточки. — Полурыбин?

Мягко ощупывая раны Бадвагура, Альен позволил себе улыбнуться с деланой бодростью.

— Боюсь, русалки не выручат нас отсюда… Для этого надо как минимум попасть на побережье. Кстати, а где Ривэн?

— Не знаю… Ну-ну, хватит, — агх пытался отворачиваться, хотя было видно, что прикосновения Альена приятны ему. Он знал это по личному опыту. Целительная магия, трепетавшая на кончиках его пальцев, должна напоминать прохладный травяной бальзам или поглаживания матери… По крайней мере, проще было верить, что дело в магии. — Я не видел его после обеда. Точно много лун уже прошло… Он…

За ширмой на входе раздались тяжёлые шаги, а потом её отодвинули. Увидев вошедшего, Бадвагур закусил губу и умолк. Альен встал.

— Господин, недостойному поручено передать вам… — заблеял Ван-Дир-Го, отводя виноватые глаза. На нём была уже не рабская набедренная повязка, а простая, затасканная одежда бедного шайха или слуги. Видел ли он, как люди короля били Бадвагура?… Видел ли, как безвольное тело Альена волокли сюда?

Альен давно не испытывал такой сосредоточенной, однотонной ненависти — пожалуй, со времён Моры и отца. Что до других, то Люв-Эйх просто не стоил её, а Хелт была вне всяких сравнений.

Ван-Дир-Го перевёл дыхание и продолжил:

— Тебя ждут наверху, господин мой.

— Не надо, волшебник, — одними губами попросил Бадвагур. Альен сделал вид, что не заметил. Ван-Дир-Го обязательно получит по заслугам, разве что позже.

— Кто меня ждёт? Хотелось бы поблагодарить этих господ за столь любезное гостеприимство… И за себя, и за моих друзей.

Он специально выразился так, чтобы заставить Ван-Дир-Го выдать что-то о Ривэне. Но тот лишь сильнее покраснел и мелко затрясся, как студень из того самого гуся, что вспомнился некстати. Из гуся — священной жертвы.

«А в Минши и подавно нельзя никому верить». Хорошо рассуждать тебе, Зелёная Шляпа. Ты пришёл из края бессмертных, ты платишь морю волшебным золотом. Для тебя всё это — лишь ряд изящных игровых комбинаций.

— Его величество король. Сын Солнца.

Вслед за Ван-Дир-Го, своим вечным проводником, Альен вышел из подвала и поднялся по узкой каменной лестнице. Запахи пряностей здесь были приглушены и потому более приятны. Лестницу и коридор нижнего этажа прогревало солнце из круглого окна — значит, всё ещё день… Или следующий день.