Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

Кентавр с тоской в глазах склонил светловолосую голову.

— Без проводника мы давно сбились бы с пути или погибли, — твёрдо сказала Тааль. С рассеянной благодарностью Турий погладил ей перья.

— Ты права, Шийи. Придётся вам потерпеть бескрылого… А ещё вы бы не выжили без защиты — я ведь выбираю для вас безопасные места. В этих краях столько сторонников тауриллиан, что и представить трудно, — он указал на гладкие тёмные камушки, видневшиеся под папоротником у корней и, шагнув вперёд, брезгливо тронул копытом один из них. Дрогнув, камушек немедленно оброс членистыми лапками и выбросил жало. Тааль испуганно обхватила когтями плечо Турия, чтобы он скорее отошёл.

— Каменные скорпионы, — пробормотала она. — Так далеко в лесах… Совсем рядом с Великой Рекой.

— А южнее их ещё больше — целые колонии, — сказал Турий, покосившись на присмиревшую Гаудрун. — Это знак, что мы на верном пути.

«Хнакка», — вдруг явственно расслышала Тааль откуда-то снизу. Горячим шёпотом, полным злобы и раскалённого песка. «Хнакка, Хнакка, Хнакка».

Скорпион, клацнув жвалами, вновь съёжился и обратился в камень. Но Тааль успела понять, что слышала его голос — как бы нелепо это ни звучало. «Что же со мной происходит?…»

И что такое «Хнакка» — имя какого-нибудь пустынного атури? Ругательство на скорпионьем языке? У Тааль голова шла кругом.

Турий двинулся вперёд по обнаруженной тропе, а Гаудрун, бесшумно вспорхнув, полетела поодаль. Тааль всё сидела на плече у кентавра, размышляя. Лучше, конечно, поделиться с ним своими опасениями, но позже, не при Гаудрун. Та или испугается, или поднимет её на смех — а неизвестно, что из этого хуже.

— Ты обещал рассказать об Обетованном, кентавр, — после нескольких минут молчания вдруг произнесла Гаудрун. Они уже углубились в новые заросли; в тени ветвей мелькнули и снова скрылись блестящие глаза какого-то зверька. Турий вздохнул.

— Что ты хочешь знать, Олгли?

— Не зови меня этим жутким именем… Как фальшивая трель. Ты уже говорил, что тэверли когда-то открыли землю за океаном для других бескрылых и указали им путь туда. И про название…

— «И была она так прекрасна и плодородна, и так манила к себе, и так жаждал её тот народ, что нарёк Обетованным», — процитировала Тааль. Она уже знала: эти красивые слова — не выдумка Турия, а то, что он помнил из каменных табличек своего садалака, испещрённых странными знаками. Всё-таки полезная вещь иногда эти знаки.

Турий улыбнулся и, одобряя, снова потрепал её перья. Тааль меланхолично отметила про себя, что даже не возмущается больше.

— Всё верно. Но я сам знаю мало, я никогда не бывал там… Как и все из моего садалака. Говорят, что в тех землях всё иначе. Что двуногие, или бескрылые, по-вашему, захватили там власть силой огня и железа. Что магия для них — чудо, а не естественное свойство всего вокруг, и они боятся и убивают её. Потому там и нет подобных нам, а их вода, и земля, и воздух совсем лишены своих атури… — он помолчал, подбирая слово. — Бездушны.

— «Подобных нам»… — холодно повторила Гаудрун. Ей определённо не нравилось, что Турий смешал майтэ с «конягами». Тааль же волновало другое.

— Но что тогда хорошего в этом Обетованном? — спросила она, не заботясь о том, насколько наивно это может звучать. — Почему тэверли так рвутся туда, почему хотят править бескрылыми?

Она вспомнила существо из своего сна — мудрое, опасное, безобразно-красивое. Если все бескрылые подобны ему — что за удовольствие править ими? И вообще, возможно ли это?… Пальцы острые, как совиные когти, и синие глаза с отблесками Хаоса в зрачках…

Даже на месте тэверли она летела бы от него сломя голову. Или?…

— Тааль-Шийи, ты так поранишь меня, — шепнул Турий, мягко надавив ей на лапу. Тааль поняла, что, задумавшись, вцепилась в него почти до крови.

— Прости, пожалуйста. Я…

Договорить она не успела: Турий покачнулся и охнул от боли — уже другой.

Дальнейшее случилось слишком быстро. Гаудрун чёрной тенью бросилась вниз; Турий остановился, поджав окровавленную переднюю ногу, и копытом задней ударил по чему-то на земле; нечто небольшое и пушистое, похожее на жёлтую молнию, откатилось с тропы, не то тонко рыча, не то тявкая. Тааль сама не заметила, как взлетела и тревожно замерла в воздухе, глядя на поверженное существо.

— Просто лиса, — с облегчением засмеялась Гаудрун. — Тебя укусила лиса, кентавр.

И правда — отброшенный бесформенным комом, на папоротнике свернулся и жалобно скулил, зализывая место удара, маленький жёлтый лис. Ничего не отличало его от обычных лис, которые водились севернее, в местах у Высокой Лестницы, кроме примечательного цвета и необычайно острых зубов. Та же острая мордочка, уши торчком и изящные лапки — ничего особенного… Но всё-таки он был жёлтым — совершенно жёлтым, точно лимоны, которые притаскивал из полётов на юг дядюшка Тааль, заядлый путешественник.

— Нужен листок исцели-дерева, — заторопилась Тааль, взглянув на окровавленную ногу Турия. — Я сейчас поищу…

— Не стоит, — покачал головой кентавр, неотрывно и тревожно глядя на лиса. — Здесь не растут исцели-деревья…

Лис поднял голову и свирепо прошипел:

— Точно, предатель. И «просто лисы» тоже не водятся.

Тааль вздрогнула. Судя по застывшим лицам Турия и Гаудрун, это слышала не одна она… Миг спустя лис встал на лапы, подобрался, напрягая каждую мышцу, и совершил грациозный кувырок через голову — маленький, юркий шар цвета солнца. Яркая вспышка, непонятная дрожь в воздухе — и…

Перед ними стояло, оскалившись, загорелое, тощее двуногое существо. На нём не было ни перьев, ни меха, но наброшенная лисья шкура прикрывала убогую наготу. У Тааль замерло сердце — это было точь-в-точь создание из её сна… Однако, присмотревшись, она увидела и различия. Нет, совсем другое, и в то же время — столько общего. Она никогда не встречала хоть кого-то похожего.

— Он… превратился, — поражённо выдохнула Гаудрун; она так поразилась, что даже, изменив своим принципам, села на другое плечо к Турию. — Как?!

Существо в жёлтой шкуре улыбнулось, сверкнув белыми клыками. А потом, по-звериному склонив голову набок, одним гибким, неправдоподобно быстрым прыжком взобралось Турию на спину. Кентавр осел от внезапной тяжести, со стоном поджимая раненую ногу, и тщетно пытался сбросить седока. Гаудрун уже вилась вокруг, пытаясь дотянуться до него клювом.

— Чего ты хочешь? — крикнула Тааль через весь этот хаос, не надеясь, что лис-двуногий поймёт хоть слово. — Зачем он тебе?

Существо прекратило терзать Турия и посмотрело на Тааль с лисьим прищуром. Один глаз у него чуть косил.

— Мои господа велели мне выследить кентавра-предателя, серого смутьяна из садалака Метей-Монта. Они ничего не говорили о птичках-майтэ, — новая голодная улыбка. — Но вы пойдёте со мной к моему племени — все трое. Или от второго укуса кентавр умрёт.