Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

— Дышат, — авторитетным тоном возразил агх и смахнул с бороды хлебные крошки. — Только жабрами. Я заметил.

Тот ещё эксперт по нечисти… Альен почувствовал, что солнце начинает не по-зимнему печь, и отступил в тень от мачты. Слишком яркий свет всегда заставлял его теряться.

— Мы можем доверять им. Не бойтесь, — сказал он, не очень-то уютно ощущая себя в роли успокоителя. — Они — порождения моря, его магии, его ритмов. Знают все рифы и течения…

То, как ориентировались русалки (насколько он успел понять), напоминало его собственную ориентацию в магии. Точно так же Альен чувствовал потоки Силы, пронизывающие мир, и шёл на их зов. Точно так же пытался уловить издали гибельный жар, исходящий от разрыва в Хаос.

Будто отвечая на его слова, корабль сильно накренился влево, оказавшись на волне покруче других; парус туго надулся от ветра. Ривэн, едва устояв на ногах, снова позеленел и схватился за доски.

— Рифы?… Они что, так и сказали?

— Зелёная Шляпа для того и дал нам их в провожатые, чтобы мы не наткнулись на рифы, — терпеливо пояснил Альен. — Или в шторм не попали на ужин к акулам.

— Акулы? — голос Ривэна сорвался на подростковый писк. Бадвагур хмыкнул.

— Громадные серые рыбины? В наших книгах написано, что они размером с человечий дом.

— Ваши книги писали те, кто никогда не видел моря, — заметил Альен. — Возможно, они имели в виду китов… Качка правда стала сильнее.

Крен влево теперь перешёл вправо, а потом судно дрогнуло, как от сильного удара. Альен нахмурился и замер. Всё было тихо, и он чуял русалок, всё так же снующих под днищем — сгустки древней водяной магии, безмолвного колдовства. Но что-то изменилось, и не в лучшую сторону. Еле уловимое нарушение в общей мелодии, неверный штрих в картине — угроза.

— Думаю, нам нужно уйти с палубы, — после паузы признал Альен, пряча разочарование: провести хотя бы один день здесь, наблюдая за морем, уже стало его навязчивой мечтой. Но мечты, похоже, на то и мечты, чтобы не сбываться. — И вести себя тихо.

— А что случилось? — кривые брови Ривэна совершили забавный танец. — Вы что-то почувствовали? Тот разрыв, о котором говорил Шляпа?

— Нет. Его я почувствую не раньше, чем мы прибудем в Лэфлиенн, — ответил Альен как можно суше, чтобы вовремя прекратить расспросы, и двинулся в сторону спуска к каютам. Его слегка шатало от усталости, но тело наполнила приятная лёгкость — сродни прибрежной бирюзе.

— Но Фиенни… — воскликнул ему вдогонку Ривэн, и Альен остановился. Медленно развернулся на каблуках, про себя подбирая для мальчишки пытку поизощрённее.

— Да?…

— Тот, чьё имя Вы называете… — храбрясь, Ривэн облизал солёные губы. — Он ведь был на западе, так? Был в этом Лэфлиенне? Видел таких же, как Зелёная Шляпа, и русалок, и… всё такое?

Бадвагур с угрозой выпрямился; его карие, похожие на жуков глаза блеснули укоризной. Но Ривэн смотрел только на Альена — ждал.

— И русалок, — эхом повторил Альен, глядя поверх его головы, в шумящую водную гладь. Он сунул руку в карман, и пальцы сами собой сжались на крошечном горшочке с маслом. — И боуги. И драконов, надо полагать… Да, он был там, единственный из живущих в Обетованном. Был и вернулся.

Ривэн, видимо, озадачился.

— Тогда почему же…

— Почему бы тебе не спуститься и не заняться чем-нибудь полезным, человек? — прогудел Бадвагур, решительно выдыхая клуб дыма дорелийцу под рёбра — до лица не дотягивался. — Я мог бы, к примеру, показать тебе, как подготовить для резьбы гальку. Всё нужнее, чем сотни глупых вопросов.

И Альен от души согласился с ним. Со стыдом и досадой он признался себе, что боится дослушивать мальчишку — боится в тысячный раз столкнуться с собственным: почему же он не взял тебя с собой?…

В одну из ночей этого безумного плаванья Ривэна в который раз разбудила качка. Он вскочил так резко, что налетел лбом на низкий потолок. К качке он успел кое-как привыкнуть (настолько, насколько вообще можно было смириться с этим тошнотворным кошмаром), но сейчас корабль что-то уж чересчур швыряло. Да и за стенкой царил глухой шум: ветер и волны явно разбушевались всерьёз.

Ривэн, однако, был даже рад пробуждению: его мучили кошмары, в которых сновали киты и акулы, погоняемые рыжими боуги, а не менее рыжая леди Синна, заливисто хохоча, оборачивалась русалкой.

То и дело налетая на стены, Ривэн выбрался на палубу — и обомлел. Вокруг корабля бесновались волны — небывало высокие, особенно жуткие из-за темноты. Мрак был непроглядный: звёзды затянуло тучами, и их толстые брюха то и дело прочерчивали молнии. Собиралась гроза.

Ривэн заметался по скользкой от воды палубе, не зная, куда себя деть. Потом решил, что парус (спасите нас, боги) может порвать ветром, и кинулся к мачте, но в следующий момент сообразил, что не представляет, как снять его. Руки отвратительно дрожали. Небо чернело прямо-таки на глазах, а серебристый корабль плясал на волнах, точно невесомая щепка. Ривэн избаловался мыслью, что им управляет колдовство, и как-то забыл о естественных вещах вроде морской бури.

К концу третьего бессмысленного круга по палубе Ривэн заметил Альена, который храбро стоял почти на самом носу, прикрываясь плащом от ветра. Кинулся к нему с криками, но по пути до него дошло, что тот занят. Тусклое рыжеватое сияние окружало силуэт милорда, озаряемый вспышками молний, а на досках палубы ближе к борту мерцали непонятные знаки. В одном из них Ривэн узнал символ Эакана — бога ветра, — но даже удивиться толком не успел.

— Милорд…

— Вниз! — рявкнул Альен — злой и с ног до головы мокрый. Русалки, боровшиеся с волнами, что-то встревоженно шипели снизу, но он не обращал на них внимания. — Захвати оттуда вёдра!

— Вёдра? — в недоумении переспросил Ривэн, стараясь перекричать ветер. Зеркало на поясе Альена раскалилось и горело, будто маленький фонарь, а режущая синева глаз была заметна даже в темноте; Ривэн ощутил, как покрывается мурашками.

— Воду вычерпывать! — раздражённый его тупостью, крикнул Альен в ответ. — Вёдра, тазы, что угодно! И приведи Бадвагура — нужно убрать парус.

— Да, конечно… Тазы, Бадвагур… Сейчас!

Шлёпая по воде, Ривэн бросился к лестнице. Небо, рыча, наконец-то разродилось дождём.

Дальше всё потонуло в мутной неразберихе ледяного ветра, дождя и озверевших волн. Их чёрные, пенные по краям гребни накатывали снова и снова; Ривэн не заметил, как вымок до нитки. Пока Альен колдовал, они вдвоём с Бадвагуром сражались с водой и снастями. Ривэн и представить раньше не мог, что это так сложно; к тому же гном, со своими ручищами резчика, управлялся со всем неожиданно ловко, и это его раздражало.

В какой-то момент судно резко накренилось, и Ривэн полетел на пол, подняв тучу брызг. С проклятьями коснувшись палубы плечом, он почувствовал дрожь и глухое жжение — будто прижался к печной заслонке.